Семь шагов к счастью

Глава 24.

Итан.

Начинало светать.

Я мчался по безлюдным дорогам так, словно надеялся обогнать время.

Хорошо, что тем вечером у Сэма Рикки невзначай упомянул в разговоре подозрительное местечко, где постоянно ошивается Люциус. Теперь я гнал именно туда, интуитивно чувствуя, что, непременно, обнаружу экстраординарного знакомого именно в этот час.

Через двадцать минут серебристый красавец "Bentley" из коллекции Никса был припаркован перед одним из самых сомнительных заведений, где мне когда-либо приходилось бывать. Название оно носило если и не намекающее на злачность, то все равно не менее многозначительное и мрачное. "Люцифер", — говоряще сверкало над входом.

Было еще слишком рано, но дверь была не заперта.

Внутреннее убранство… ха, уж точнее будет сказать — неубранство… короче, трудно было бы найти место более темное, настораживающее и объективно отталкивающее. Преобладание черного и красного цветов делало заведение похожим на дом сатаны из старых кинолент. Для полноты картины на стенах висели жуткие картины и маски фэнтезийных персонажей, будто застывших с немым криком боли и ужаса на искривленных губах.

Я вошел, едва не вздрогнув от стука собственных подошв, отдающихся гулким эхом от крашенных стен пустынных коридоров. Ни единой живой души, ни единого звука. До такой степени, что давящая на сознание тишина вкупе с резко резонирующим шумом моих шагов начинала резать слух.

— Здесь кто-нибудь есть? — вполголоса спросил я в пустоту.

Однако никакого ответа, кроме приумноженного эха не последовало.

Тогда, отмахнувшись от насторожившихся инстинктов, предостерегающих от долгого пребывания тут и практически кричащих о противоестественности окружающей ауры, я принялся наглым образом без стука и предупреждения открывать все попадающиеся мне на пути двери в поисках хоть кого-то из здешних работников.

Мне казалось, стоит встретит одного из служащих заведения, и вся мистика мгновенно истает, заставив меня устыдиться своих страхов.

Наконец, наверное, лишь за двенадцатой или, может, тринадцатой двери я наткнулся на парнишку лет девятнадцати в готическом прикиде, как нельзя лучше сочетающимся с антуражем этого закрытого клуба.

Он тщательно оттирал пол в большом помещении перед каменным построением, возвышающимся у дальней стены, в котором я не сразу распознал алтарь.

Это что, кровь?? — ошеломленно уставился я на красно-бурые разводы, засохшие на черном мраморе.

Да что это за место такое и какие чокнутые на всю голову тут тусуются?!

Скорее всего, какие-нибудь слетевшие с катушек сектанты или еще черт знает кто!

Вдруг парень, словно прочитав мои внутренние крики сомнений, оторвался от своего подозрительного занятия, удивленно вытаращив на меня глаза:

— Какого черта ты тут забыл, чувак? — возмутился он, оглядываясь с искренним недоумением в расширившихся от глазах, как бы вопрошающих: «Народ, кто-нибудь из вас видел, как этот чудак угодил к нам в логово?»

— Мне нужен Люциус, — как можно спокойнее ответил я, проходя внутрь с уверенностью завсегдатая этого мрачноватого клуба.

— С чего ты взял, что я знаю такого?

— Я лишь знаю наверняка, что он здесь, — сказал я с убежденностью истинного вруна.

— Даже если так, зачем бы мне тебе говорить, где он? — почти признался служащий, что интуиция меня не подвела.

Засунув руку в карман, я вытащил оттуда заранее отложенную двадцатку и протянул ему.

— Думаешь, все так просто? — ухмыльнулся он. — Ты почему-то решил, что я возьму твои деньги? Ты хоть знаешь, к какому братству я принадлежу?

Так, все понятно, двадцаткой тут не обойтись. Во второй раз я уже достал полтинник, при виде которого глаза «неподкупного представителя темного братства» аж загорелись.

— Ладно, вижу ты неплохой мужик, — принялся он оправдывать свою падкость на деньги, — только не говори никому, что это я тебе сказал, — с алчным блеском в глазах принял работник крупную купюру и, нацарапав на клочке бумаги адрес, протянул его мне.

— Спасибо. Надеюсь, это правильный адрес, — пристально взглянул я на него. — Иначе я тебя из под земли достану, — счел я необходимым пригрозить ему во избежание обмана, на что парень, испуганно заморгав, поклялся, что координаты настоящие.

Ехать нужно было еще минут пятнадцать и, когда я подъезжал к небольшому AOM Люциуса, было уже около восьми утра. На грубых досках деревянной двери, покрытой белой потрескавшейся от времени краской, черным цветом была нацарапана странная эмблема, представляющая собой переплетение готической символики, похожей по общей картине на подобие древнего амулета.

Я негромко постучал, но никто и не думал открывать мне. Что в принципе и понятно, такой ранний час не предназначен для визитов. Однако мне было не до этикета и проявлений тактичности. Я был в таком нервно-напряженном состоянии, что не мог ждать уже ни минуты!

Я чувствовал, что каждая секунда на счету. Так что отбросив стеснения, я принялся во всю барабанить в дверь. И продолжал до тех пор, пока за нею ни раздалось недовольное ворчание, сопровождающееся звуком отпирающихся замков.

Когда дверь, наконец, отворилась, на пopore показался заспанный Люциус в одних спортивных штанах.

— Как ты меня нашел? — обескураженно пробормотал он, уставившись на меня как на книжного персонажа, внезапно обретшего плоть. — Ты не должен был найти меня.

— Нужно потолковать, — ответил я, пропустив мимо ушей его замечание, и пpoшел внутрь.

В доме Люциуса творился настоящий хаос. Все здесь было будто в погоне за максимальным усилением энергии энтропии и как бы намеренно перевернуто вверх дном.

— Как ты живешь в таком бардаке? — спросил я, проигнорировав его возмущенный моей беспардонностью взгляд и нарочито вальяжно прошагав вглубь помещения.

Здесь, смахнув со стула смятую футболку не первой свежести, я брезгливо присел на край запыленного стула:

— Как ты еще не потерялся тут? — поинтересовался я у парня, хмуро почесывающего замысловатые татуировки на предплечье.

— Пойду заварю чаю, — вместо ответа сказал Люциус, зевая, и, очевидно, смирившись с моим нахальным вторжением в его дом.

Он направился к небольшой кухне, в которую я не решился заглядывать, а то бы вряд ли смог заставить себя пригубить из здешних чашек.

— И чего же тебе надо, что ты так настойчиво меня разыскивал? — спросил он, сев напротив меня за кофейный столик и разливая по чашкам пышущий свежестью зеленый чай.

— Тогда у Сэма ты сказал, что ОН скоро будет здесь, — начал я, попробовав ароматного напитка.

— И ты примчался узнать, кто ОН? — изящно выгнул Люциус темную бровь.

— Я не стану спрашивать тебя, о ком ты. Мы с тобой оба понимаем, кого ты имел в виду. Я здесь, чтобы выяснить, когда это случится? И можно ли как-то этому помешать?

Нахмурившись, парень отрешенно уставился в одну точку, лишь через пару долгих секунд вернувшись из прострации. Тяжело вздохнув, Люциус потер подбородок и вернул приподнятый в задумчивости чайник на стол. Затем он так же отстранено скользнув по мне взглядом, неторопливо поднялся и, порывшись в прикроватной тумбочке, шатающейся на неустойчивых ножках, достал колоду выцветших карт.

Он что, собрался на картах гадать? Это так он ответы мне давать намеревается?!

— Что ты делаешь? — с сомнением проследил я за движениями Люциуса.

— А ты ожидал, что я хрустальный шар из под стола достану? — насмешливо ответил он вопросом на вопрос, заметив мою реакцию.

И продолжая безмолвно усмехаться, перемешал карты. Однако через мгновение на его лице не осталось даже намека на шутливость. Люциус разом сделался абсолютно серьезным и сосредоточенным, приступив к раскладыванию карточек на столе, с которого он предварительно убрал все лишнее.

Я же откинувшись на спинку стула и скептически скрестив руки на груди, внимательно за ним наблюдал. Где-то все же проскальзывала мысль, что не в моем положении проявлять недоверие к паранормальным действиям. Исходя из чего, я постепенно уговорил самого себя быть более собранным, вслушиваясь в размытый смысл сказанного Люциусом.

— Тебя что-то тут держит, поэтому ты и остался, — наконец, соизволил он выдать спустя мучительные несколько минут рассматривания сложившейся из карт общей картинки.

Что может меня держать? Незаконченных дел у меня не было, если Люциус о них. Я давно готовился к концу и жил фактически сегодняшним днем, распределив все важное так, чтобы близкие в любую минуту не испытывали затруднений, разбираясь с моими не улаженными проблемами.

К слову, кровных родственников у меня нет никаких. Я ж вырос в приюте детском…

Возможно, само по себе желание испытать все то, чего я не мог позволить себе из-за больного сердца?

— Это как-то связано с моей болезнью? — задумчиво протянул я, а сам тут же подумал:

«Или, может, именно мечта иметь семью? Настоящую. Любимую и любящую… Такую, ради которой стоит задержаться в этом мире. Та, ради кого мне сейчас хочется жить. Одна — единственная. Дебора…»

— Не знаю, чувак, — врезался голос Люциуса в мои рассуждения. — Она, не она, — будто мысли мои просканировал тип.

— Кто? — с некоторой долей испуга спросил я у парня.

— Болезнь, — пояснил он свои слова. — Ты же о ней говорил? Или?.. Короче, не пойму я, как болезнь может на свете удерживать, мужик, тебе виднее. Но одно могу точно сказать: лучше бы тебе поскорее все это дело выяснить. Дух, что идет возвращать свое тело, не из тех, с которыми мне хотелось бы столкнуться. У меня прям мурашки от его жуткой энергетики! — ответил Люциус, и его даже немного передернуло. — Я с таким свирепым упырем и не сталкивался еще.

М-да, с таким психологическим уродом, как Мартин Никс и при жизни-то не стоило сталкиваться, чего уж говорить о смерти… — пронеслось в мозгу.

— А я смогу его видеть и слышать? — спросил я, напряженно сжав кулаки в ожидании ответа.

— Видеть нет, — почесал Люциус затылок. — Однако он сто пудов попытается влезть обратно в свое тело. Сначала ты, может, особо и не чухнешь, что началось. Лишь время от времени будешь терять над своим туловищем контроль. Либо и разум вырубать начнет на пару минут, словно ты заснул на ходу, а в реале — это ОН управление перехватит и будет творить, че вздумается, — нагнетал Люциус мраку с каждым словом. — А потом самое прикольное начнется — дух Никса с каждым разом все дольше будет оставаться в теле, а под конец и вовсе полностью займет свое прежнее место. Ну а ты, чувак, — вздохнул он сочувствующе, — отправишься туда, куда и должен был давным-давно. Во вместилище душ усопших.

— А ОН вновь станет прежним Мартином Никсом и будет жить дальше, как и до всего этого? — полувопросительно закончил я за Люциуса, высказав вслух то, что, как выяснилось, гнетет меня больше моего собственного путешествия в небытие.