Мой Путь ниндзя

— Итак, давайте же познакомимся! Меня зовут Узумаки Хизока, я ваш новый сенсей-джонин, а по совместительству главный ирьёнин Узушио. — последнее было сказано для не знающей данных тонкостей Такеши, — 27 лет. Я люблю свою семью, мне нравится лечить людей, терпеть не могу враньё и войну. В детстве мечтал о мире, но сейчас моя мечта в общем-то сбылась, так что пока только имею цель — сделать из вас достойных шиноби! Теперь вы представьтесь.

— Меня зовут Юко Такеши, — рискнула начать первой куноичи, — Я глава клана Такеши, недавно присоединившегося к Узушиогакуре. 10 лет. Специализируюсь на тайдзюцу, ядах и стихии молнии. Не скажу, что есть то, что я люблю, но мне нравится тренироваться, и не нравится разбираться с бумагами клана. Терпеть не могу выскочек, цель — стать сильнейшей куноичи, а мечту оставлю при себе, — и гордо вздёрнула носик.

— Меня зовут Ичиро Узумаки-Тетсуя, — смело продолжил Ичиро, — Я — наследник клана Узумаки, последний из клана Тетсуя, племянник Узукаге, 10 лет. Специализируюсь на ирьёдзюцу, фуиндзюцу, ядах, немного знаю техник гендзюцу и стихии воды. Я люблю свою тётю, не люблю когда она устраивает занятия по этикету. Мне нравится лечить людей. Моя цель — стать достойным Узукаге, мечта — принести процветание деревне. — глаза мальчика загорелись.

— Меня зовут Рюу Нобу, — слегка смутился последний, от множества титулов сокомандников, — Я… ну, эм… ученик Хизоки-сенсея. Мне тоже 10 лет. Особо ни на чём не специализируюсь, стихии ветра и земли. Я люблю сенсея и Хари-сан. Не люблю… — он слегка запнулся, — сражения. Моя мечта — что б все были счастливы, и не было войн.

— Вот и познакомились! — обрадовался Хизока, — Замечательно! Идёмте же, отпразднуем нашу встречу в данго-кафе! Завтра первая совместная тренировка!

Наше время.

Темари была разочарована в ниндзя Узушио.

Она как раз возвращалась с миссии, когда увидела, что посреди пустыни валяется Рюу с солнечным ударом. Вот ведь! А если бы она не пошла на эту миссию, или выбрала бы другую дорогу, он бы погиб! Поскольку миссией было выгул молодёжи на сбор трав в стране Рек, то тащить шиноби пришлось ей самой.

— Не, ну что это такое?! С каких пор куноичи должны спасать шиноби других деревень! — возмущалась она позже брату.

— Ага, вообще беспредел… — ритмично кивал Канкуро, боясь как бы сестра его в порыве гнева веером не пристукнула.

Гаара же просто сел читать письмо.

На следующий день очнулся Рюу, заглянул на календарик в госпитале…

— Да мне ж уже четырнадцать!

Это был один из самых худших дней рождений Рюу (но далеко не самый худший) — он полдня провалялся в обмороке, а когда пришёл в себя, то был не в родном Узушио с друзьями, а в Суне. Где его напичкали таблетками, а после с официальной миной спросил о письме Гаара (у него, кстати, скоро инаугурация в Казекаге).

Но не только это омрачало день, а еще и то, что привиделось ему, когда он был в отключке…

…Кровь. Кунай. Крики.

Всё смешалось в жуткий водоворот войны, унося жизни воинов и невинных людей, чьи поселения находились неподалёку. На поле битвы были и дети, но это никого не волновало. Перед своим концом все шиноби едины. Вот и тут так.

И посреди всего этого хаоса, стоявшего на одном законе — «Убей или убьют тебя», стоял, сжимая в руках окровавленный кунай, он. Как и многие здесь, он сражался за свою жизнь. Но это было одно из его первых сражений, а потому ему не хватало бдительности.

Вот шиноби Камня замахнулся своим танто за его спиной. Но другой шиноби заслонил его, принимая удар на себя.

— Кента!..

Кента был талантливым шиноби, уже получил джонина. Ему было всего семнадцать. Но когда-то давно он поклялся, что не допустит детских смертей. В деревне его любили, он был весёлым и сильным. В перерывах между миссиями он играл с детьми.

Его прозвали Каменный Идол, в честь самой сильной придуманной им техники.

Но мало кто знал, что Кенту что-то грызло изнутри, так сильно, что тот хотел умереть. Рюу это видел. Но всё равно, чувствовал свою вину за его смерть. Везде в Конохе его преследовали шепотки: «…Это за него погиб Каменный Идол?..».

Нобу ненавидел Лист, всей душой не переносил. Кто б знал, как тяжело ему было во время экзамена на чуунина, когда ему пришлось вновь туда вернуться. Всё там напоминало ему о погибшем друге. Кенте Учиха. Поэтому он и не стал побеждать или как-то ранить Саске. Они слишком похожи…

В перерыве между первым и вторым этапом. Мемориальный камень погибшим на Третьей войне.

Перед мемориальным камнем на коленях сидел брюнет. Голова у него была опущенна, а тихие слёзы текли прямо на принесённые белые лилии.

— Прости, Кента… Прости, что не приходил… Это из-за меня ты погиб… Прости… Если бы только можно было вернуть всё назад… И зачем ты тогда меня спас?!..

— Кто это — Кента? — прозвучал за спиной Нобу голос.

Рюу вздрогнул и повернул голову назад. За ним сидел беловолосый джонин, с маской на лице и протектором надвинутым на левый глаз. Правым глазом джонин улыбался и успокаивающе похлопывал мальчика по плечу.

Рюу вновь повернул голову к камню и ответил:

— Учиха Кента. Джонин, известный как Каменный Идол. Он погиб на Третьей Мировой, спасая меня. Он мечтал прекратить войну, чтобы дети больше не погибали. Мечтал стать Хокаге. Хотел быть как Хаширама Сенджоу. Кента хотел, чтобы другие были счастливы… Но дожил до мирного времени только я! Не он! — Рюу стукнул кулачками по коленям — Почему я? Почему я остался жить, а они все ушли?!..

Рюу схватился за голову. Слёзы текли из глаз, но шиноби уже не обращал внимания. Очнулся он, лишь обнаружив, что находится в объятиях этого странного человека.

— Я не знаю, почему достойные люди умирают. Почему другие остаются жить. Знаю лишь, что умирая, они вверяют нам свои мечты. Чтобы мы прожили жизнь за них. Грустить о том, кто погиб – это нормально, но нужно двигаться дальше. Чтобы доказать, что за тебя погибли не просто так. Понимаешь о чём я?

Ответом ему послужил тихий всхлип и утвердительное «угу».

— А теперь, молодой человек, — джонин развернул Рюу лицом к себе, — Расскажите-ка, каким образом побывали на Третьей Мировой, если вам не больше четырнадцати точно?

— Я… — всхлип — …Это моя вторая жизнь… И почему-то я её помню… — всхлип, — А в предыдущей жизни я был чуунином Листа… — всхлип.

— Ясненько, как зовут? – собственно, в мире шиноби и не такое бывает.

— Рюу Нобу…

— Ну, Рюу-кун, как ты смотришь на то, чтобы поесть данго? — улыбка глазом.

— Спасибо… А как вас зовут? — шиноби вскинул голову, смотря теперь в глаз джонина.

— Хатаке Какаши.

====== Арка 2 Дракон Веры. Глава 4. ======

Восемь лет назад.

В кровати мирно сопел ребёнок. Вдруг раздался грохот. Малыш подскочил от испуга. Ещё грохот. Мальчик закрыл уши руками и заплакал. В комнату вбежала женщина, взяла за руку мальчика и потащила оттуда.

— Ка-сан! Ка-сан, куда мы идём? — всхлипнул мальчик.

— Рюу, всё будет хорошо… — бормотала ка-сан — Ты только не капризничай… Сейчас мы придем в одно хорошее место, и ты там посидишь, пока мама с папой разбираются с плохими дядями, Хорошо?

— Хорошо. — всхлипнул Рюу.

Вокруг бегали люди. Матери уводили и прятали, кто где мог, плачущих детей. Другие носились по храму в поисках снаряжения.

Мать втолкнула Нобу в комнату. Там был высоченный потолок, на котором был нарисован громадный золотой дракон. Окон не было, комнату освящали свечи. Перед фреской дракона стоял небольшой подиум и каменная подставка с книгой.

Мать посадила его на подиум, схватила книгу и приказала сидеть здесь, пока кто-то не придёт за ним. После чего скрипнула, закрываясь, старая железная дверь. Ка-сан открывала и закрывала её с помощью каких-то печатей.

Отсюда не было слышно ничего. Маленький Рюу мог только сидеть и тихонько плакать. Каждый раз, когда мама с папой уходили «драться с плохими дядями», как они это называли, то возвращались раненые. Нобу был совсем не глупым ребёнком, и понимал, что однажды родители могут не вернуться. Это заставляло его плакать сильнее.

Но время шло. Слёзы кончились, хотелось кушать, а родители всё не приходили. Рюу не мог никуда уйти, он не знал сколько прошло времени, ему оставалось только сидеть перед большой фреской и молиться, как учила ка-сан.

Свечи тлели, комната погрузилась во мрак, а никто не приходил. Мальчику становилось всё хуже и хуже. Казалось, что прошла целая вечность. Но он всё ещё не мог ничего сделать. И продолжал молиться. Вскоре, из-за того, что он совсем не спал, то просто вырубился. А когда очнулся, то фреска сверкала, словно от лучей солнца, а старая дверь была чуть приоткрыта.

Радостный ребёнок из последних сил открыл дверь и выполз наружу. Глаза щурились, отвыкшие от света.

Но улыбка тут же погасла. Храм был перевёрнут верх дном, в стенах сияли дыры, ветер ходил сквозняком… Но самое страшное было не это, а тела. Тела детей, взрослых, всех его знакомых из храма. Повсюду была кровь. Рюу бежал, пытаясь оторваться от этого ужаса, сбежать, забившись подальше в уголок, но с каждым шагом находил всё больше когда-то знакомых и дорогих ему людей.

— То-сан!

Отец лежал, привалившись к стене. Бок был пробит, кровь текла ручьём. Рюу подбежал к нему, но поздно. То-сан не дышал.

— Отец! Отец! Очнись!

Он не верил. Не мог поверить, что всё так обернулось. Он бежал дальше, спотыкаясь, падая, но бежал дальше.

Мама… Мама лежала у колон, из последних сил сжимая в руке катану.

— Ка-сан! — в слезах, но с надеждой в глазах, прокричал Рюу.

— Рюу… — прохрипела женщина, — Беги, Рюу… Не останавливайся, беги… Прошу тебя — живи, сынок… — она чуть заметно дрогнула, выронила оружие и замерла. Сердце остановилось.

— Мама!

Нобу попятился. Этого не может быть! Не может! Послушав совет матери, Рюу кинулся прочь. Прочь! Прочь! Только бы этого не видеть! Прочь! Прочь!

Он не помнил, сколько так бежал. Очнулся он уже когда был в заброшенном доме одной из соседних деревень.

Было очень грустно, страшно и хотелось пить. Он выбежал к реке и пил, и за всех сил пытаясь стереть из памяти этот день… Этот ужас…

Так хотелось, чтобы это был просто обычный кошмар. Казалось, сейчас придёт мама и его разбудит. Скажет, что всё хорошо, что это лишь сон. Но… это было не так. Это не сон. Мама и папа мертвы.

Он лежал, свернувшись колачиком в углу заброшенного дома, на краю деревни. Лежал бы и дальше, если бы голод не заставил его подняться.

Денег не было. А сколько бы он не просил, все жители деревни захлопывали перед его носом двери. Что же делать, воровать?.. Но ведь мама говорила, что так нельзя, Бог не велит…

«Мама мертва» — одернул себя мальчик.

В тот день он смирился с этим и начал жизнь уличного воришки.

Наше время.

Оправившись, чунин сразу же отправился назад, в свою деревню. Настроение было хуже некуда. Ещё и появилось странное желание… вернуться. Но не в Узушио, а в храм, где он вырос. Хотя, глупости — как он может хотеть вернуться туда, где остались одни руины.