Мой Путь ниндзя

Четырнадцать с половиной лет назад.

Взрыв отбросил тринадцатилетнего чуунина назад. Голова ударилась о камень, ногу вывернуло под неестественным углом. От боли сводило судорогой, одежда и волосы были в крови, но он не мог даже крикнуть, будто горло сдавило что-то невидимое.

Мимо пронеслись другие шиноби, явно уходя с поля боя. Один из них, явно ирьёнин, наклонился над ним.

— Что там? — окликнул его другой.

— Чуунин, раненый.

— И что?

Ичиро смотрел на него с глазами полными надежды. Сейчас ему помогут, сейчас спасут, а боль уйдет…

Но ирьёнин покачал головой.

— Уже не жилец. Если и вылечим — останется калекой. Пошли, надо доложить о произошедшем.

От отчаяния и боли хотелось взвыть, но горло всё так же не поддавалось. Повреждены голосовые связки или это от болевого шока? Неважно… Вроде, бой окончился как раз после того взрыва, враги повержены, так почему?

Он столько раз боролся за чужие жизни, имея даже возможность самому её лишиться… А теперь кто-то другой отказывается даже попробовать…

Его нашли шиноби Ивы и взяли в плен. Из-за барьера в голове вытащить ничего не смогли и бросили в пыточную…

Тело сводило судорогой, ноги отнялись, но он молчал. Даже не кричал. Это выводило из себя дознавателя. Молнии прошибали тело, раны причиняли невыносимую боль. Он молчал не потому, что хотел, а потому, что не мог. Связки и впрямь оказались повреждены, и ему оставалось лишь глотать слёзы.

Когда вражеские шиноби поняли в чём дело, его уже не было в живых.

Наше время

Ирьёнин, присланный Водоворотом, корчился на полу от боли, пока остальные пытались привести его в чувства. Наконец глаза чуунина распахнулись, показывая взгляд полный боли, отчаяния и безнадёжности. Помертвевший взгляд.

Теперь он вспомнил, как умер на самом деле.

— Ичиро-сан, с вами всё хорошо? — обеспокоенно спросила одна из сотрудниц.

— Да, — тихо ответил тот, — Со мной всё хорошо. — он встал, отряхнулся и отправился в выделенную ему комнату, — Завтра отправляюсь назад в деревню.

— Может вам следует остаться и полечиться у нас? — донёсся ему в след обеспокоенный голос.

— Нет, со мной всё хорошо.

====== Арка 3. Водоворот Жизни. Глава 3. ======

Он покинул Суну на рассвете. Миссия выполнена, но возвращаться он не хочет. Хочет просто побыть один. Понять наконец, чего он хочет от жизни. И он знает место, которое подходит для этого лучше всего — руины поселения клана Тетсуя.

Тишина. Разруха. Остатки сгоревших домов. Вон там был его дом, а там склад продовольствия. На той заросшей полянке раньше тренировались в тайдзюцу шиноби и устраивали спаринги. Тут всё такое родное и одновременно чужое. Словно тлеющая страничка детства.

Но главное — время здесь словно остановилось. Прогресс не добрался, люди не разрушают мрачную идиллию. Всё почти такое же, как и много лет назад.

Здесь он сможет разобраться в себе, не торопясь и не волнуясь, что куда-то не успевает.

Он всю жизнь стремится помочь кому-то, спасти, оправдать чьи-то ожидания, часто забывая о себе и о своём счастье, думая что для него главное — помощь другим. Но… Сколько бы он не старался помочь другим, помочь ему почему-то никто не хочет. Тогда… Когда он погиб… Это ведь потому, что он не ушёл от взрыва, спасая пациента. Потому что после его бросили собственные товарищи, лишь потому что он мог остаться никому не нужным калекой.

А ведь он спас столько жизней, и даже будучи немым и не имея возможности ходить, он всё равно бы мог лечить. Но его… бросили.

Тогда, восемь лет назад, во время нападения на клан Тетсуя, он выжил, потому что его снова бросили. Выжившим из клана тогда устроили блокаду, и они решили незаметно выбраться и сбежать, позвать на помощь союзные кланы и спрятаться. И забыли за стенами Ичиро. Но последних Тетсуя тогда перехватили, а возвращаться не стали, потому что решили, что там никого нет. Так он и остался в живых.

Когда его забрала тётя Мико, он думал, что она всегда будет рядом… Но его снова бросили. Теперь на растерзание главам кланов деревни, и каждого он, маленький мальчик, должен был успокоить.

Он устал. Зачем кому-то помогать, не находя ответа? Возможно, он просто не благодарный, но ему так хочется быть для кого-то важным…

У него была команда, да. Но он мало времени проводил с ними — слишком много обязанностей. В последнее время он ещё и Карин тренировал. Та просила помочь ей с тайдзюцу и букиндзюцу.

Зачем? Зачем он всё это делает? Зачем тратит своё время на других, если знает, что его мало, что и завтрашнего дня уже может не быть?

Смотря на свои дрожащие руки и вспоминая пытки в плену, он не понимал. Что им движет? Почему он поступает так, как поступает?..

— О, — услышал он громкий голос, что вывел его из раздумий, — А это не ты ли юнец, который помог мне несколько дней назад дойти до гостиницы? У меня хорошая память на лица!

Перед ним стояла та самая пьяница, которой он помог по дороге в Суну.

— Здравствуйте, — мертвым голосом, скорее из вежливости чем ещё почему-то, произнёс Ичиро.

Не обращая внимания на это, девушка плюхнулась на траву рядом.

— О чём печалишься, молодой человек? — спросила она, — Кстати, а зовут та тебя как?

— Узумаки Ичиро.

— Узумаки? Узумаки это хорошо. Так что у тебя случилось, мой юный друг?

И тут Тетсую прорвало.

— Я просто не понимаю! Я запутался! Каждый день я пытаюсь кому-то помочь, забываю ради других о себе! Я спас столько жизней, что и не помню всех! А они что? Они только и делали, что бросали меня! Я… Я так больше не могу!..

Сказано было не так много, но понято больше.

— Я тоже когда-то была шиноби, — хмыкнула женщина, но как-то невесело, — Насколько я знаю, у них каждый сам за себя. Но ты видно исключение из правил. А исключениям всегда не просто. Послушай, юнец, женщину, которая испытала на себе все прелести Третьей Мировой. Жить надо как в последний день. Мы живём только один, первый и последний раз. Воспринимай всё так, словно завтра уже ничего не будет. Вот стал бы ты спасть других, зная, что завтра умрёшь? По твоим глазам видно, что да. «Если я не буду жить, пусть живут другие», да? Так многие ирьёнины думают. Но всё хорошо в меру. Никто не стал бы в последний день заниматься одним и тем же. Так что помощь другим — это хорошо, но лучше — это помощь и себе. Вот посмотри на меня! Что я делаю? Правильно — пью сакэ! А почему? Потому это это приносит мне радость и помогает забыть об ошибках молодости! Я называю это — круговорот счастья!

— Я не собираюсь спиваться.

— А я и не заставляю! Ничего — вырастешь, поймёшь.

Ичиро вспомнил, что если суммировать жизни, то будет одного возраста с этой женщиной. И вынес вердикт:

— Это вряд-ли.

— Ну, ясно всё с тобой. Но я не об этом! Я о том, что жизнь шиноби коротка, и если не собираешься уходить с должности, то думай в первую очередь о себе любимом, а потом уже о других. Это, так сказать, житейская мудрость, — она чутка хлебнула сакэ из бутылки, — Хотя, если у тебя если цель, к ней всё равно нужно стремиться. А вообще, чего эт я тут всё тебе разжёвываю? Соображать вобще-то надо! Я уже тебе объяснила — всё хорошо в меру. А если уж тебя предавали… Так я ж говорю — живи последним днём. И думай — кого надо простить, а кого убить, что б он не всадил тебе и твоей семье кунай меж рёбер. А лучше просто объясниться с человеком. Поговорить. Ведь для того людям языки и нужны. Ну, что можешь сказать в своё оправдание?

— В оправдание? — слегка удивлённо спросил Ичиро, а потом как-то странно улыбнулся. Опять сказанно меньше чем хотелось бы, но он понял гораздо больше, — Что мне четырнадцать, у меня вся жизнь впереди и помирать я не собираюсь! Мне ещё тетин пост принимать!

— Вот это правильный настрой! А теперь беги, поговори со своими! Отспусти, прости и дальше живи! От лишних обид только несварение! — она задорно хлопнула его по спине, причём так, что Тетсуя перекувыркнулся через голову и встал на ноги, а после снова приложилась к бутылке, — Вперёд и с песней!

— Спасибо вам! Кстати, а как вас зовут-то? — впомнил Узумаки.

— Да зови просто Эми, чего уж там. И иди, раз уж помирать не собираешься, а то затормозишь и не заметишь, как это жизнь пролетела, и ты уже состарился!

— Да, ещё раз спасибо! Я побежал, мне надо с ними поговорить!

— Да беги, беги… Пока! — махнула она ему рукой. А когда он скрылся за поворотом, проворчала, пряча за бутылкой улыбку, — Молодёжь…

Закончилась эта история как нельзя лучше. Ичиро поговорил с тётей и друзьями, все разногласия были разрешены. А Тетсуя с тех пор с теплотой вспоминал Эми-сан.

Только вот по возвращению, он обнаружил в своём кармане свиток:

《 Рассвет приходит к тем, кто видел тьму

Во всём её убийственном величии…

Кто плакал от людского безразличия,

Но безразличным не был ни к кому!

Рассвет приходит к тем, кто был в пути,

Не зная ни усталости, ни лени.

Кто, обессилев, падал на колени,

Но, поднимаясь, продолжал идти!

И, зажимая волю в кулаки,

Вдруг находил ромашковое поле,

И, задыхаясь от щемящей боли,

Свои ладони прятал в лепестки…

К тем, кто, похоронив свои мечты,

И, помянув их, устремлялся дальше.

Кто смог среди предательства и фальши

Не растерять душевной чистоты…

Нечаянно в небесной синеве

Вдруг распахнутся солнечные двери…

Рассвет приходит к тем, кто верил в Свет…

Абсурдно, до последнего… но Верил…》{?}[Иван Андреев, притча. Упоминалась ранее в шестнадцатой главе первой части книги. ]

А снизу смайлик с широкой улыбкой{?}[Имя Эми означает «улыбка». ] и приписочка: «Верь. Помогай. Живи. Но себя не теряй».

Да, это определённо была одна из самых странных миссий Ичиро Узумаки-Тетсуя.

Комментарий к Арка 3. Водоворот Жизни. Глава 3. С наступающим Новым Годом!

====== Экстра. Хроники любви. ======

В дверь кабинета Узукаге постучали.

— Войдите, — промычала Мико, даже не выглядывая из-за горы документов. Наверняка опять отчет по миссии.

— Мико… — услышала она голос.

Этот голос был ей знаком. Знаком до слёз, в прямом смысле этого слова. Столько слёз она пролила, когда он ушёл… Человек, которого она любила всем сердцем. И любит до сих пор. Он тогда обещал вернуться… И вернулся.

Узумаки неловко вздрагивает, роняет папки, нагибается, пытаясь их быстро собрать, и падает, перекувыркиваясь со стула на пол.

Он ловит её, тихонько смеясь.

— А ты не изменилась, такая же неуклюжая. — всё тот же тихий нежный голос.

— Таро… — шепчет она.

Красные волосы до плеч неловко растрепались, голубые глаза лучатся тихим весельем и радостью, за которыми борятся ностальгия, боль и вина. Одет во всё чёрное, боевую форму и плащ, и только руки обмотаны белыми бинтами. Таро — человек войны, переживший в своё время много боли, он не умеет жить, не ожидая куная в спину, потому и ходит всегда как на миссии. Эти его быстрые рефлексы, веселье, застенчивость и давящая душу боль… Всё это так знакомо, что хочется одновременно радостно и печально улыбнуться.