Орлы или вороны

В конце концов он решился. Надо было уезжать немедленно. Новый дом себе Афанасьев присмотрел во французской Ницце. Лазурный берег, приятная погода круглый год. Заехать придётся по шенгену, а там можно будет легко сделать инвесторское ВНЖ. Сейчас заморачиваться с документами уже не было времени. С переводом денег тоже особых проблем не предполагалось. Бо́льшую часть он переведёт на офшорку, открытую год назад, остальное заберёт с собой. За обе квартиры и дом давали чуть больше десяти миллионов долларов, зато сразу и наличными. Доверенность на продажу квартиры, принадлежащей жене, у него была. Он получит деньги, и ей ничего не останется, как уехать с ним. Если жена вдруг встанет в позу и откажется, тогда пусть остаётся бомжевать в Москве. Придумала тоже упрямиться! Когда каталась как сыр в масле — ничего не замечала, а как жареным запахло, то сразу в кусты. Не-ет, так не получится. Либо они вместе в одной лодке, либо уйдёт от него с тем, с чем и пришла. Афанасьев перевёл в доллары всю рублёвую наличность, что у него была. Собралось ещё около двух миллионов баксов. Даже зная, что он уезжает в еврозону, почему-то не хотелось покупать евро, Афанасьев ещё с девяностых привык к баксам. Да и счёт на Кипре долларовый, так казалось сохраннее. Оставалось по-быстрому продать две машины, катер и решить вопрос с «Арубой». Катер было жалко больше всего. За красивый, изящный моторный катер Princess, который можно смело назвать яхтой, чуть больше года назад Афанасьев выложил почти триста тысяч евро. Сейчас в лучшем случае за него можно было выручить только половину.

Также пришлось дать согласие жуликоватому посреднику, давнему подельнику и коллеге в таких делах. Старый еврей Леонид Кац, который хотел прибрать к рукам компанию Виктора, был тот ещё хитрец. Он имел прямо нюх хищника на любую прибыльную аферу, ходил всегда по грани закона, но нарушал его очень неохотно. Все без исключения его сделки были криминальными, но каждый раз ему удавалось переложить основную часть риска на своего оппонента. Афанасьев точно знал, что Лёня Кац в своих сделках с реорганизацией подобных компаний не брезговал и мокрухой, но сам в этом всегда был замешан только косвенно. Сегодня пятьдесят миллионов, предложенные Кацем, в условиях быстрого сбора и отъезда уже не казались такой уж маленькой суммой.

Ничего, возможно, и у лягушатников Афанасьев найдёт себя в каком-нибудь предпринимательстве. План созрел сам собой. Он сделает ход конём с авиабилетами, и если его пасут, то пустит их по ложному следу. Деньги тоже переведёт в последний момент, чтобы не было подозрений. Кто знает, насколько глубоко уже копнули под него в управлении. Он вытащит Ярского из тюрьмы для следственной экспертизы, проведёт сделку, а потом устроит ему попытку к бегству. Если же этот умник не захочет ничего подписывать, всё одно — его участь уже решена. Почему-то эта мысль вызвала у Афанасьева приятную улыбку. Каждому своё: жил бы тихо и спокойно, как другие, — дожил бы до старости, а раз выскочил из грязи в князи, обратно в грязи и окажется. Улыбнувшись своим мыслям, Павел Ильич набрал знакомый номер.

***

Телефонный звонок выдернул Сиплого из сладкой дремоты. Жека, не обращая внимания на трезвонивший телефон, спал сном младенца. Звонил Круассан.

— Есть срочная информация, — сказал он. — Нашли твоего друга. Он в Матроске.

— Понял, спасибо, — Сиплый специально не называл своего начальника по имени и вообще никак не называл.

— Езжайте туда, по дороге дам указания. Похоже, там какая-то каша заваривается. Не по телефону.

— Принял, — сказал Сиплый, но Круассан уже повесил трубку.

До Москвы долетели без единой остановки. Остановились в гостинице «Измайлово», ожидая новой информации. Позвонил Круассан и сказал, чтоб ждали какого-то мужика, который приедет и всё расскажет. До этого — никакой самодеятельности. Не любил он говорить по телефону и общался короткими фразами, не вдаваясь в подробности. Сиплый за годы службы уже привык к манере общения своего начальника и воспринимал эти недомолвки как должное. В какой-то мере было даже приятно — снова оказаться на любимом им поприще. Эта игра в кошки-мышки была настолько знакома, что и Сиплый, и Жека чувствовали себя в своей тарелке и спокойно могли просидеть в гостиничном номере, не вылезая, столько, сколько потребуется. Если с Зевсом всё было более-менее понятно, то пропажа Насти вызывала сильную тревогу. Сиплый успокаивал себя тем, что, по всей вероятности, похитителям нужны были только деньги, а значит, они рано или поздно объявятся. Круассан позвонил только через двое суток. Сказал, что к ним сейчас подойдёт свой человек. Зовут его Арслан. Он всё и расскажет. Что ж, краткость — сестра таланта. У Круассана везде были свои люди.

Арслан подошёл уже поздно вечером. Крепкий парень, с виду под сорок, вежливый, но не особо разговорчивый, то ли чечен, то ли дагестанец. Он сразу попросил у обоих документы. Только удостоверившись, что они действительно те, за кого себя выдают, сказал:

— Крусанов просил передать, чтобы вы не лезли на рожон, но были рядом. Ваш парень, Виктор Ярский, случайно оказался замешан в большом расследовании. Сверху дан зелёный свет на зачистку группы бизнесменов в погонах, — он показал двумя руками кавычки, давая понять, о каких «бизнесменах» идёт речь.

— Не понял, Ярский-то каким боком? Он же гражданский, — перебил Сиплый.

— Он никаким. Его взяли за наркоту, но наши уже выяснили, что порошок ему подкинули. Сейчас надо понять зачем. Понятно, что у парня есть немалые деньги, значит, их у него, скорее всего, попросят. Так получилось, что Ярский — наживка. Они хотят взять сразу всех, кто причастен, и чтобы никого не спугнуть, пока ничего не предпринимают. Но Ярский, конечно же, в опасности. Если что-то пойдёт не так, его сразу уберут.

— Там ещё была девушка, — сказал Сиплый. — Она пропала в тот же день, что и Ярский.

— Про девушку я ничего не знаю, — развёл руками Арслан. — А Ярский, если замес пойдёт, то его жалеть не будут ни те ни другие. Не мне вам объяснять. Если работали на Крусанова, сами должны понимать, он — разменная монета. Но, я так понимаю, вы с ним близкие друзья, — он посмотрел в упор на Сиплого, тот кивнул, сжав зубы.

— А если выйти с ним на связь и сказать ему, что он — наживка? — подал голос Жека. — Может, у него вся информация есть, та, что вам нужна.

— Уже пробовали, — сказал Арслан. — Подсадили к нему в камеру человека. Пытался его разговорить. Нет, молчит как рыба об лёд. Решили не рисковать. Пусть всё идёт своим чередом.

— Ну и зачем тогда мы здесь? — спросил Сиплый. — Если мы не можем никак участвовать. Посидеть в номере мы могли и в Череповце.

— Круассан сказал, что вы на месте сидеть не будете, — ухмыльнулся Арслан. — Всё равно будете рыть. А так как вы парни шустрые, то, скорее всего, нароете. Поэтому решили: пусть вы лучше будете знать, чем натворите чудес каких-нибудь. Ну и ещё одно. Когда-то давно Круассан меня тоже спас, всё возвращается, земля круглая. Если мы не будем помогать друг другу, зачем тогда всё это? Друзей в беде бросать — последнее дело.

Обменялись контактами, условились о знаках, чтоб не лепить лишнего по телефону, и Арслан, попрощавшись, удалился, пообещав держать в курсе дела.

— Чёт я ему не особо верю, — сказал Жека, когда тот вышел. — Надо бы параллельно поискать ещё информацию, может, в Матросску заслать кого-то.

— Кого ты зашлёшь теперь? Мы тоже, походу, под присмотром, — Сиплый задумчиво посмотрел в окно на ночные огни Москвы.

— Самойлова, к примеру, — предложил Жека.

— А это, кстати, неплохой вариант, давай обсудим, — кивнул Сиплый.

***

На следующий день Настя первым делом поехала в офис МТС восстановить сим-карту. Это оказалось целой проблемой, поскольку номер был зарегистрирован на Виктора. Как она ни пыталась, ни заблокировать, ни получить детализацию звонков не получилось. Служащие мобильного сервиса стояли насмерть за конфиденциальность своих клиентов. Пришлось купить новый телефон и зарегистрировать новый номер. Ни в офисе, ни в гостинице Самойлова не было. Что-то подсказывало Насте, что заявлять в милицию о пропаже Виктора пока не следует. Целый день прислушивалась к своему состоянию. В организме творилось что-то странное. Было чувство, что она потихоньку сходит с ума. То ей казалось, что она слышит мысли окружающих её людей, то опять смотрит этот свой внутренний сериал с ней в главной роли. В конце концов Настя решила поехать к своей подруге Ольге. Надо было хоть с кем-то поговорить, чтобы окончательно не свихнуться. С Ольгой не виделись с того самого дня, когда она спасла Настю от нелепой свадьбы с Артуром. Ольга устроилась работать в магазин «М.Видео», и если ничего не поменялось, то Настя намеревалась найти её там. Подъехала почти к закрытию, спросила Ольгу.

— О, подруга! — услышала она знакомый голос.

Обернулась. Ольга в магазинной униформе выглядела по-другому, не как обычно. Строгий костюм, забранные в хвост волосы. Обнялись. Подруга, оглядев Настю с ног до головы, сказала:

— Выглядишь, как всегда, изумительно. Как твой Зевс?

— Олечка, если не занята, поехали ко мне, поговорим, — сказала Настя.

У той улыбка моментально слетела с лица, она сразу спросила:

— Что-то случилось, подруга?

Настя молча кивнула. Через полчаса, раскладывая по тарелкам лёгкий ужин, Настя уже пожалела, что проявила слабость и собралась всё рассказать подруге. Говорить было особо нечего. Как рассказать то, чего сама не понимаешь? В их с Виктором жизни было столько необычных вещей и недомолвок, что стороннему человеку было бы многое не понять. Они же как-то жили с этими интригами с первого дня их знакомства. Настя, понимая, что Виктор хранит какие-то секреты, свыклась с этим и не лезла туда, где была проведена эта невидимая черта. Вроде бы обоих это устраивало. А устраивали ли её эти секреты Виктора? Больше нет, чем да. Настя не раз пыталась подвести его под разговор об этом его странном исчезновении на четыре года и об этих, непонятно откуда взявшихся, огромных деньгах. Он каждый раз терялся, стараясь отшутиться или перевести разговор на другую тему. Сейчас Виктор опять пропал, так же как и их директор Стас. Зачем-то Настю пытались похитить, и только чудом ей удалось сбежать. Но самое главное, её волновало то, что происходило у неё в голове. Мысли никак не могли собраться. Никакими усилиями Настя не могла привести их в порядок. Только она начинала вспоминать один непонятный эпизод, произошедший словно во сне, как на ум приходил следующий, не менее фантастичный. Все они, по идее, должны быть цепочкой одного глобального события. Или этому должно быть медицинское объяснение.

— Ну чего молчишь, как рыба, подруга? — Ольга отодвинула пустую тарелку и мельком посмотрела на пикнувшее сообщение на телефоне. — Рассказывай, куда опять вляпалась.

— Я не знаю, чего рассказывать, — Настя села напротив. — У меня что-то необычное в организме происходит, словно у меня крыша едет. Не объяснить даже. И ещё Витька опять пропал. Второй день уже нет, и ещё сон приснился, будто он в тюрьме. Реальный такой сон. Или даже не сон, а кто-то мне это сказал, — она замолчала, уставившись вниз, под ноги.