Зорге. Бой без выстрелов

Но сейчас, в ресторанчике на Гиндзе, они говорили совсем не об этих своих делах. Бранко по праву старожила с увлечением рассказывал о токийских достопримечательностях, о японском гостеприимстве, об «икэбана» — классическом искусстве составлять букеты.

— Нельзя ставить много цветов в одну вазу, — объяснил Бранко. — Это по местным обычаям считается дурным вкусом — все равно что надевать кольца на все пальцы. Здешние девушки учатся в специальных школах, как составлять самые разнообразные букеты, искусно подбирая три цветка и две веточки или два цветка и одну веточку.

Бранко взял со стола несколько ножей и вилок и стал наглядно показывать, как это делается.

В какой–то момент Рихард, внимательно следивший за манипуляциями Вукелича, скосил глаза в сторону. За соседним столом сидел уже примелькавшийся ему шпик. Видимо, Вукелич был не слишком точен в своих объяснениях «икэбана», и японец, забыв о своей миссии, сгорал от желания вступить в разговор. Вид шпика развеселил Зорге: «Да, нелегкий твой хлеб! О чем же ты напишешь сегодня в отчете своему шефу? Два подозрительных европейца битый час говорили о цветочках…»

Рихард подозвал официанта и попросил счет.

Автомобиль Бранко стоял за углом. Рихард сел на переднее сиденье. Вукелич завел мотор. Машина тронулась. И лишь после этого Рихард достал из кармана небольшой конверт:

— Это для Бернхарда. Здесь несколько коротких шифровок. Их нужно немедленно передать в Центр.

Вукелич кивнул. Бернхард и был тем самым таинственным радистом, который уже успел доставить столько неприятностей полковнику Номуре.

14

В приемную посла Зорге вошел за несколько минут до назначенного времени. Он ничем не выдавал своего волнения Хильда, секретарь Дирксена, пышная голубоглазая блондинка, приветливо улыбнулась.

— Его превосходительство уже спрашивал о вас, доктор Зорге.

Рихард вошел в кабинет. Широкие окна были задернуты шторами. Комната тонула в полумраке. На письменном столе горела небольшая лампа. Хозяин кабинета сидел в глубоком кожаном кресле и просматривал газеты. Увидев Рихарда, он поднялся и вытянул холеную белую руку в нацистском приветствии.

Потом спросил:

— Как вы себя чувствуете в Токио, доктор Зорге?

— Благодарю вас, господин посол. Конечно, Токио — это не Берлин. Но все же я надеюсь привыкнуть.

— Полагаю, я не очень затрудню вас этой встречей. — проговорил посол, снова опускаясь в кресло. — Не в моих правилах вести с корреспондентами подобного рода беседы. Но на сей раз изменю себе. Я прочитал ваши первые японские корреспонденции во «Франкфуртер цайтунг», и они мне понравились.

Рихард скрыл вздох облегчения.

— Вы первый человек, который за такой короткий срок успел разглядеть в этой стране то, что другие не могут увидеть за целые годы. Обычно ваши коллеги стараются превзойти друг друга в описании гейш, чайных домиков и хризантем. Лая них Япония — лишь родина мадам Баттерфляй, гора Фудзияма, кимоно и разноцветные зонтики. В лучшем случае они пишут, что японцы предпочитают есть рис тонкими деревянными палочками.

Рихард сделал протестующий жест, что должно было означать: «Зачем так сурово судить моих коллег? Хотя, впрочем…»

— Да, да! — продолжал посол. — В Берлине, на Унтер–ден–Линден, любой немец может купить маленькую японскую куколку. И наш соотечественник совершенно искренне считает, что за пять марок он получил полное представление о стране Восходящего Солнца.

Зорге улыбнулся.

— Поверьте, ваше превосходительство, я начинал с того же.

— Но, к счастью, вы на этом не остановились, — проговорил Дирксен. — Я увидел в ваших корреспонденциях глубокий анализ серьезных политических явлений.. Скажу откровенно: для меня это было открытие столь же неожиданное, сколь и приятное. Нам важно, чтобы в Германии знали: японцы строят не только бумажные домики, но и современные заводы. Что здесь есть не только гейши, но и мощная армия, вооруженная по последнему слову военной техники. Япония превратилась в самую динамичную силу в Азии. Она утверждает себя на материке и уже подошла к границам России. Нам бы очень хотелось, чтобы она не остановилась на этом и продолжала двигаться дальше. Но, — посол сделал небольшую паузу, — нельзя слишком ускорять события.

Дирксен умолк. Потом продолжал:

— Япония и Германия расположены далеко друг от друга. Однако у наших стран много общих интересов. А главное, у нас общий враг — большевизм. Наступит время, когда Германия, выполняя великую волю фюрера, выступит против большевизма, против России. Как вам известно, я три года провел в Москве. И я реально представляю: Советская Россия — слишком большой кусок, чтобы Германия могла проглотить его в одиночку. Поэтому мы проявляем особую заинтересованность в союзе с Японией и хотим, чтобы в будущем наши планы в отношении России и установления нового мирового правопорядка сошлись. Фюрер учит, что основная задача внешней политики — это подыскать товарищей по оружию. Вы меня понимаете? Именно поэтому немецкая нация должна знать, кого именно она выбирает себе в союзники. Вот ваша задача.

— Постараюсь выполнить ее в меру своих сил, — сказал Рихард. — Для меня нет задачи выше, чем служить своей родине и объективно сообщать ей все, что я знаю о ее потенциальных друзьях — и врагах.

— Вы совершенно правильно поняли мою мысль, — улыбнулся посол. — Я рад, что нашел в вашем лице именно такого человека, какого хотел найти. Желаю вам удачи!

С этими словами Дирксен снова придвинул к себе стопку газет. Аудиенция была окончена.

Рихард покинул кабинет посла со смешанным чувством радости и тревоги. Итак, теперь ясно, что сам он вне подозрений. Это важная победа. Но устами посла подтверждены самые худшие опасения Москвы: Германия стремится к союзу с Японией против СССР. Что ж, значит, в Москве не ошиблись, послав его сюда. А он обязан сделать все возможное, чтобы держать Центр в курсе всех событий: «сообщать все о друзьях — и врагах».

15

Рихард спустился с крыльца и медленно зашагал по ярко освещенной, усыпанной мелким гравием дорожке. Вечер был тихий. С залива тянуло прохладой. Рихард решил пройтись до гостиницы пешком. Но не успел он сделать и несколько шагов, как на его пути возникла женская фигура.

— Я не ошиблась, вы Рихард Зорге?

Он остановился и пристально посмотрел на незнакомку. Женщина лет тридцати, полная, в белом платье и большой белой шляпе. Где же он видел ее?

— Вы меня не узнаете, дорогой Рихард? Неужели?

Но он уже вспомнил: Мюнхен! Перед ним была жена молодого архитектора, с которой он познакомился на вечеринке в Мюнхене лет десять назад. Эта молодая особа, помнится, весь тот вечер болтала о политике.

— Очаровательная Тереза, — улыбнулся Рихард, наклоняясь к ее руке. — На свете вряд ли найдется хотя бы один мужчина, который сможет забыть ваши прелестные глаза. Какими судьбами в эти края?

— Я приехала сюда с мужем.

— Насколько я помню, ваш муж — архитектор. Что ж, такая поездка не пройдет для него бесследно. Лично я преклоняюсь перед гением японских зодчих: попробуйте найти в Европе здание, которое, простояв тысячу лет, сохранилось бы таким, каким оно было построено.

— Вы абсолютно правы, дорогой мой! — рассмеялась Тереза. — Но архитектор — это мой первый муж. Увы, он был совсем еще мальчик, когда мы поженились. К тому же несносный. Постоянно бредил социализмом. Одним словом, красный. Я быстро устала от его постоянных причуд, и мы разошлись.

— Ого, да вы, я гляжу, решительная женщина! — сказал Рихард, обдумывая, как вести себя дальше.

Тогда, в Мюнхене, он был на партийной работе. Местные товарищи пригласили его на чей–то семейный праздник, и среди друзей дома оказался муж Терезы. Молодой архитектор руководил партийной ячейкой на пивоваренном заводе. Правда, в тот вечер о делах никто не говорил. Все пили вино и веселились. Но, может быть, Тереза потом что–то узнала от мужа?

— Но кто же счастливец, кого вы удостоили своим вниманием теперь?

— Подполковник Отт, — небрежно сказала Тереза.

— Надеюсь, он не увлекается социалистическими утопиями? — как можно непринужденнее спросил Рихард?

— О, что вы! В германской армии служат хорошие солдаты. Он приехал сюда как военный стажер. Но сейчас он не в Токио: японцы пригласили его на какие–то артиллерийские маневры. Он скоро вернется, и я вас обязательно познакомлю. Надеюсь, вы понравитесь друг другу.

— Я буду рад познакомиться с господином подполковником, — сказал Рихард. — Только боюсь, что вряд ли понравлюсь ему: военные по уши начинены всякими секретами и не очень–то любят болтливых журналистов…

«Не слишком ли много сюрпризов за один вечер?» — подумал Рихард, расставшись с Терезой. Конечно, будет совсем не лишним познакомиться с подполковником, которого японцы приглашают на свои маневры. Но лучше, если это произойдет без помощи Терезы. Правда, за время их беседы Рихард успел убедиться, что немка не имела ни малейшего представления о причинах его поездки в Мюнхен. И все же он предпочитал вступать в контакты без таких посредников.

«Эйген Отт. Отт…» — повторил он про себя, запоминая. Он еще не знал, какую неоценимую роль сыграет в его судьбе муж мюнхенской знакомой.

16

Машина уже ждала их у подъезда. Аритоми Мацукава первым подбежал к ней, взялся за ручку дверцы: — Прошу вас, коллега!

«Любопытно, как все это кончится?» — подумал Рихард, опускаясь на потрескавшееся кожаное сиденье.

Мацукава назвал шоферу адрес. Потом, повернувшись к Рихарду, пояснил:

— Ехать всего минут пятнадцать. Но за это время вы успеете перенестись в совершенно новый мир.

— Уж не хотите ли вы сказать, что через пятнадцать минут мы окажемся в Советской России? — пошутил Рихард.

— О, нет! Смею вас заверить, дорогой коллега, мой дом меньше всего напоминает знаменитый Кремль, — стараясь попасть ему в тон, ответил Мацукава.

Аритоми Мацукава, моложавый, энергичный японец с круглым скуластым лицом и короткой прической, был одним из местных журналистов, с которыми Рихард уже успел завести знакомство. Мацукава сотрудничал в «Дзи–дзи» — довольно влиятельной газете, весьма близко связанной с «Сэйюкай» — старейшей политической партией Японии.

У него был веселый нрав. Он был неглуп и крайне предусмотрителен, он сам предложил взять на себя роль гида и, хотя Рихард из вежливости отказывался, несколько раз сопровождал его во время вечерних прогулок. Коренной токиец, он знал город как свои пять пальцев. Правда, он не был силен в архитектуре, но зато мог безошибочно сказать, в каком районе Токио располагалось то или иное учреждение, где помещались редакции газет, банки, конторы, посольства. На первых порах Рихард очень нуждался в таком сведущем человеке. Несколько дней назад Мацукава предложил Рихарду пообедать в ближайшее воскресенье в кругу его семьи. «Вам будет полезно увидеть, как живут настоящие японцы», — уговаривал он Зорге.

«В самом деле, почему бы не побывать в типичном японском доме?» — подумал Рихард и согласился. Тем более, что ему уже давно хотелось проверить некоторые свои наблюдения. Где–то в глубине души Рихарда начинало раздражать уж слишком подчеркнутое желание Мацукавы завоевать его расположение. Временами он казался ему просто навязчивым. Однажды, придя в гостиницу, Рихард увидел его у стойки портье. Между Мацукавой и портье происходил явно конфиденциальный разговор.