Дар Кощея

Глава 26. Непростой человечек

Замок оказался похожим на те замки, которые можно было увидеть в экранизациях сказок. С той лишь разницей, что в кадр обычно попадали одна-две главных комнаты, здесь же Никита полдня водил их из коридора в коридор и с этажа на этаж, показывая свои владения.

Вскоре все убранство замка слилось в одну мешанину из образов, и очередная спальня или оранжерея начали походить на те, в которых они успели побывать пару этажей назад.

– А где все люди? – спросил Жаров.

Они были в оружейном зале, и Женька, к удивлению Евы, не проявил ни малейшего интереса к развешанным по стенам рапирам, арбалетам и прочим видам оружия, названия которого она не знала даже приблизительно.

– А зачем тебе? – спросил Никита, поправляя ближайшие к нему ножны.

– Просто странно, что в таком огромном замке есть только ты, – в голосе Женьки прозвучал наезд.

– Почему только я? Здесь бывает отец.

– Но кто-то же вас кормит, убирает. Почему этих людей совсем не видно? – продолжал настаивать Женька.

– Потому что им незачем ходить по коридорам. Они делают свою работу и появляются, если их вызвать.

– Ну да. Только молчат как рыбы, – пробормотал Валера себе под нос, но Никита услышал.

– Да не придумывайте вы того, чего нет. Вы чужаки здесь. А к чужакам они не привыкли.

Ева подошла к подвешенному колчану, из которого торчали стрелы с золотым оперением, и осторожно их коснулась.

– А как часто здесь бывают чужие? – спросила она, и Никита резко к ней обернулся.

– Никогда, – будто через силу ответил он и, повертев большой черный перстень на пальце, которого еще вчера у него не было, бодро произнес: – Предлагаю пообедать у пруда. Здесь недалеко. Заодно окрестности осмотрите.

Никита направился к выходу из зала, Лика поспешила за ним. Было слышно, как она спрашивает Никиту про перстень, а тот отвечает, что это подарок отца на совершеннолетие и да, разумеется, его можно посмотреть поближе.

Ева тоже пошла было к выходу, но вдруг ее внимание привлек меч, висевший на перевязи в самом дальнем углу зала позади черных посеченных доспехов. Увидев вставленный в рукоять меча камень, Ева застыла.

– Идем? – потянул ее за рукав Валера.

– Видишь меч? – спросила Ева, указывая взглядом направление.

Валера близоруко сощурился и качнул головой.

– Это копье какое-то старое.

Ева бросила на него недоверчивый взгляд, а потом вцепилась в его ладонь.

– А теперь? – прошептала она.

– Ничего себе! Жень? – окликнул он топтавшегося у дверей Жарова. – Иди сюда. Посмотри в угол.

Женька быстро подошел и послушно посмотрел в указанном направлении. Сообразил, в чем дело, он на удивление быстро.

– Я вижу старое сломанное копье и какие-то тряпки. То ли обрывки плаща, то ли…

Ева протянула руку, и Женька коснулся ее ладони.

– Ничего себе! – повторил он Валерин возглас.

– Вы идете? – позвала из коридора Лика.

– Идем! – закричали они хором.

– Нам нужно ходить с тобой за руку, – прошептал Валерка.

– Если на мече морок, значит, он имеет ценность, – начал рассуждать Жаров, уводя Еву к выходу.

– Да понятное дело! – воскликнул Валера. – Это, скорее всего, меч-кладенец.

– Который может разрубить все что угодно, а заодно открыть проход между мирами, – склонившись к ним, прошептал Женька у самой двери и выпустил Евину руку. – Ну, чисто теоретически, – пояснил он, по-своему истолковав ее молчание.

Но Ева молчала не поэтому. Ее давний, почти позабытый сон начал обретать реальные черты. Меч, похожий на этот, носил человек в черном плаще.

В коридоре Лика и Никита что-то рассматривали через большое витражное окно. При этом Никита, на взгляд Евы, стоял неоправданно близко к Лике, но та, кажется, совсем не возражала. И Еву это немного волновало.

– Идемте. Нам уже коней приготовили, – заметив их, бодрым тоном сообщил Никита.

– Как коней? – воскликнула Ева, разом позабыв и про Никиту, и про меч.

– Давай быстрее. Нам еще нужно переодеться. Мы же не поедем в платьях, – Лика схватила ее за руку и потащила по коридору.

– Но я не умею… – начала было возражать Ева, но ее уже никто не слушал.

Одежда для верховой езды снова пришлась впору, словно кто-то успел снять с них мерки. В черных брюках и черной куртке поверх белой рубашки Лика вновь выглядела девушкой, сошедшей со средневековой картины. Но самым удивительным было то, что на свое отражение Ева тоже смотрела с удовольствием. Наверное, зеркало в этой комнате все-таки было волшебным, потому что каким-то непостижимым образом невысокая и совсем не стройная Ева не выглядела нелепой в местных нарядах. Будто это была не совсем она.

Настроение портила только перспектива конной прогулки.

Молчаливая девочка проводила их на залитый солнцем двор, где уже ждали мальчишки. У ног Никиты стояла большая плетеная корзина для пикника.

– Идемте. Сейчас рассуем это все по седельным сумкам и поедем, – сообщил он, подхватывая корзину с земли.

Во дворе никого не было. Только рыжая упитанная собака разгребала лапой солому в дальнем углу двора. При их приближении она бросила свое занятие и потрусила за ними, принюхиваясь к корзине. Лика попыталась ее погладить, но та шарахнулась в сторону и, поджав хвост, бросилась прочь.

– Что это с ней? – спросила Ева.

– Вы чужие, – коротко ответил Никита, а Ева вдруг сообразила, что он не в первый раз отвечает на ее вопросы так, будто она его раздражает одним своим существованием.

С Ликой он вел себя совершенно иначе. Ошеломленная своим открытием, Ева замолчала, пытаясь понять, что и где она сделала не так. Женька задавал гораздо менее приятные вопросы и вовсе не вежливым тоном, однако Никита отвечал, пусть временами и насмешливо, но без раздражения.

О приближении к конюшням возвестил специфический запах. Ева только однажды была в конном клубе, лет в пять, но запах запомнила навсегда. Здесь пахло сеном, лошадиным потом и чем-то немного сказочным. Хотя, признаться, сама Ева при всей своей любви к лошадям даже не помышляла о том, чтобы на них кататься. Ей всегда казалось, что это удел стройных и спортивных людей.

У конюшни их встретили двое молчаливых мужчин, одетых в простые серые штаны и длинные светло-серые рубахи. На одном были лапти, второй был босым. Оба поклонились Никите, после чего тот, что был помладше, бросился в конюшню и вывел под уздцы угольно-черного коня с шелковистой серой гривой. Ева никогда не видела таких красавцев.

– Ух ты! – восхищенно выдохнула Лика. – Можно погладить?

– Эм, нет. Прости. Он чужого не подпустит, – Никита ласково потрепал по шее склонившегося к нему коня. – Скучал, мой славный? – прошептал он и на миг прижался щекой к лошадиной щеке.

Конь всхрапнул.

– Ну все, я вернулся. О, привет, Корвин!

Большой ворон молча сел на луку седла, всем своим видом выражая недовольство.

– Плохой день, да? – участливо спросил Никита, и Ева готова была поклясться, что ворон фыркнул.

– А животные у вас не все умеют разговаривать? – с любопытством спросил Валера, опасливо отойдя от коня подальше.

– Нет, конечно. Разговаривают только волшебные.

Ева хотела было спросить о происхождении волшебных животных, но вспомнила о странной реакции Никиты на ее вопросы и промолчала.

Никита достал из корзины несколько свертков и убрал их в седельные сумки, а конюхи тем временем вывели еще двух лошадей. Конь Никиты отошел от остальных подальше с таким достоинством, будто был королевских кровей.

Белую длинноногую лошадку конюх подвел к Лике, и та безбоязненно принялась гладить лошадиную морду.

– Ее зовут Метелица. Она спокойная и добрая.

Никита рассеянно погладил Метелицу по носу, а потом принялся распихивать уже по ее седельным сумкам остальное содержимое корзины.

Серого в яблоках коня по кличке Дымок подвели к Жарову. Валере досталась черная кобылка по имени Ночка, а в Евину руку в поисках вкусностей ткнулась теплая морда пятнистой рыже-черно-белой Свечки.

– Она меня не выдержит, – хмуро сообщила Ева, даже приблизительно не представляя, как залезть в седло.

– Она однажды троих везла, – подал голос ворон, и Ева вздрогнула от неожиданности.

– Умолчим, что одним из них был ты уже в облике ворона, но ты, Ева, себя реально переоцениваешь, – Никита неожиданно улыбнулся ей так же, как и раньше, и Ева смущенно улыбнулась в ответ.

Никита подошел к Лике, что-то сказал ей и подхватил за талию. Та рассмеялась и, поставив ногу в стремя, с его помощью ловко взлетела в седло. Ева вздохнула, даже не мечтая повторить этот акробатический номер.

Валера залез в седло сам, а Женька неожиданно подошел к Еве и взял ее за талию.

– Ты что? Я тяжелая, – смутилась она, чувствуя, как щеки запылали.

– Я в качалку хожу. Не боись, – буркнул Жаров, хотя Ева сильно сомневалась в правдивости этого заявления.

На качка Женька не был похож совсем. Он был обычным парнем без лишнего веса и без каких-то заметных мышц.

– Ну давай, – поторопил он.

Спорить было глупо. Ева попыталась задрать ногу, чтобы вставить ее в стремя, и едва не рухнула на землю, но Женька мало того что удержал ее от падения, так еще и приподнял. Чувствуя, как по лицу и шее разливается жар от неловкости, Ева уцепилась за луку седла и все-таки попала ногой в стремя. Женька запихнул ее на лошадь, которая, спасибо ей большое, стояла во время сего действия неподвижно и невозмутимо.

Оказавшись на лошади, Ева вцепилась в поводья и огляделась. Все, кроме Женьки, уже были верхом. При этом Лика склонилась к шее своей лошади и шептала ей что-то ласковым тоном. Никита, до этого, видимо, следивший за успехами Евы, теперь поправлял одну из своих седельных сумок, а Валера сиял так, как будто выиграл мировую олимпиаду по волшебству. Чувствуя себя лузером, который непременно сверзнется на землю при первом неосторожном движении, Ева испуганно уточнила:

– Как ею управлять?

– Ты, главное, держись. Свечка пойдет за всеми. Мы гнать не будем. Да, Лик?

– Не будем, – подтвердила Лика, и Еве стало обидно, потому что она уловила в этом насмешку.

Так они и выехали за ворота по подвесному мосту. Первым ехал Никита, за ним Лика, Валера и Женька. Свечка послушно шла последней, а у Евы горело лицо – то ли от обиды, то ли от неловкости. Однако она твердо решила не давать дополнительного повода для насмешек, поэтому намертво вцепилась в луку седла.

Некоторое время они ехали вдоль леса, объезжая замок по кругу. Это была не та дорога, по которой они прикатили на санях. Оглядывая окрестности, Ева отчетливо поняла, что они – пленники. Получи они хоть миллион разрешений от Никиты ходить куда им вздумается, обратный путь до той горы, из которой они вышли в этот мир, им самим ни за что не найти. Вся их свобода была всего лишь иллюзией, и единственное, на что они могли надеяться, – Никита сдержит слово и отведет их к выходу.

Ева смотрела в спину Никиты, который, пользуясь тем, что тропинка расширилась, ехал рядом с Ликой и о чем-то весело с ней разговаривал, и гадала: зачем он привел их сюда? И знает ли об этом его отец?

Валера, видимо, разобрался, как управлять своим монстром, потому что притормозил и дождался Женьку. Они тоже стали переговариваться между собой. А Свечка медленно и печально тащилась в хвосте процессии, и Ева боролась со своей обидой.