Когда идет снег

* * *

После перехода через реку прошло три дня. Тащились по снегу, методично перебирая ногами. От белого цвета резало глаза. За сутки проходили километров по десять. Шли медленно и постоянно отдыхали. Голод одолевал, под глазами были черные круги, щеки ввалились внутрь, лицо обветрено, губы потрескались, на лице читалась апатия. Спускались с небольшого холма. С высоты было видно на несколько километров вдаль. Тоненький столбик дыма поднимался над лесом.

— Смотри!

Корней заметил, что Старик занервничал.

— Может, у них есть еда. Может, они нам помогут.

— С какой стати кто-то будет нам помогать?

— Потому что мы голодаем.

— Корней, не суди по себе, никто тебе просто так не поможет.

— Ладно, я просто предположил, я все понимаю.

— Подойдем тихо, посмотрим, кто там. Если их много, то показываться не будем.

— Хорошо.

— Чтобы не случилось, держи топор наготове и если что, бей изо всех сил. Мы должны быть очень осторожны.

Двигались в сторону дыма. Когда приблизились, увидели вдалеке человека сидящего к ним спиной. Человек сидел не двигаясь, грелся у костра. Над костром висел котел. Наверное, он что-то варил, а может, кипятил воду. На земле были разложены вещи.

— Подойдем?

— Да, только надо как-то осторожно, вдруг он вооружен, вдруг начнет стрелять без предупреждения.

— Мы же не опасны.

— Он об этом не знает. Подождем, как стемнеет, подкрадемся, скрутим, обыщем, если есть еда, заберем и уйдем.

— Что? Нет, так нельзя.

— Корней, мы голодаем, если не возьмем у него еду, мы умрем.

— Я не буду грабить, даже если голодаю!

— А что ты предлагаешь? Подойти и попросить поесть?

— Да.

— А если он достанет пистолет или ружье и всадит тебе пулю?

— Если обратиться вежливо, никто не станет в тебя стрелять.

— Корней, мы не можем рисковать. Мы не знаем, кто он.

— Ты не понимаешь.

— Что я не понимаю?

— Я уже говорил, какой смысл в таком мире?

— Мир такой, какой есть, нам нужно выжить, подстроиться под окружение. Сейчас не время для твоей детской философии.

— Старик, дело в том, как мы мыслим. Если мы продолжим думать как раньше, человечество исчезнет. Что тут непонятного? Это же элементарно.

— У нас нет еды, у него, возможно, есть. Нам нужно взять еду или мы умрем. К чему весь это спор?

— Чтоб выжить, нам недостаточно просто взять еду, которая снова кончится через пару дней. Чтоб выжить, мы все должны измениться. Начинать надо с себя. Ограбить его, значит пойти по тому же пути, который привел наш мир к катастрофе. Мне уже надоело. Меня всегда все тыкали тем, что я наивный, что мои мысли — это детский лепет! Ты посмотри на себя! Ты сейчас предлагаешь ограбить человека и оставить его голодать в лесу! Если все станут такими как ты, люди вымрут!

— Хорошо, иди.

— Куда? К нему?

— Да, иди к нему.

— А ты?

— Я подожду здесь. Посмотри на его реакцию, попроси у него поесть. Я не буду мешать. Иди.

— Пошли вместе. Просто я буду говорить, а ты стой молча.

— А что, один боишься?

— Конечно, но это не значит, что мы должны напасть первыми. В нашем мире всегда было так — «или ты или тебя», но надо просто взять и прекратить это. Просто сделать первый шаг. Просто перестать быть такими.

— Какими такими? Что за бред, черт возьми? Ладно пошли, дипломат, — сказал Старик с доброй ухмылкой.

Человек услышал хруст снега, обернулся и вскочил. Женщина лет сорока смотрела на Корнея и пятилась назад.

— Все хорошо, мы вас не тронем, — Корней выставил вперед ладонь.

Когда подошли к костру, она уже была метрах в пятидесяти от них. Стояла и смотрела с испугом.

— Не убегайте, нам просто нужно поесть!

Старик залез в ее рюкзак. Из еды консервы и сухари.

— Корней, следи за ней, я открою банку.

— Женщина, мы не бандиты! Мы не ели много дней!

— Держи, ешь.

Корней взял у Старика открытую банку с каким-то мясом, чавкал и продолжал кричать женщине. Успокаивал ее. Она смотрела на все это с непониманием, как будто происходило что-то необычное.

— Почему она так смотрит на нас?

— Не знаю, наверно людей давно не видела.

— Надо было без оружия подходить.

— Уже не важно.

Старик вытащил из рюкзака фотографию в рамке. Мужчина, женщина и трое детей на фоне моря.

— Похоже, ее семья.

— Не ройся там, это ее личные вещи!

— Может, что полезное найду.

— Мы не будем забирать ее вещи! Я сказал, мы не воры, мы поедим и уйдем.

— С собой надо взять хоть немного, смотри здесь сколько.

— Надо спросить у нее, погоди, — сказал Корней и снова обратился к женщине, — не могли бы вы поделиться с нами едой?! Мы возьмем немного?!

Старик, не дожидаясь ответа, переложил из ее рюкзака несколько банок какого-то мяса, овощей и взял несколько пакетов с сухарями.

Женщина кивнула головой.

— А если бы она сказала что нам нельзя, мы бы не взяли у нее ничего? — спросил Старик.

— Да, ушли бы и все.

— Ты ненормальный.

Корней открыл пакет с сухарями и начал есть.

— Мы идем на юг! Вы можете пойти с нами! Мы надеемся создать там новое общество! Не такое, как было до войны!

Женщина отрицательно потрясла головой.

— Корней, ты бы про свое новое общество не рассказывал первым встречным.

— Почему?

— Да как-то это звучит… странно, что ли.

— Женщина! Мы сейчас уйдем. Извините, что потревожили вас!

Старик накинул рюкзак на плечи и взял копье.

— Пошли, добродетель ты наш.

Женщина провожала их взглядом. Когда они отошли от ее стоянки, она подошла к своим вещам и начала копаться в рюкзаке.