Росток

2

Он всегда помнил о своих питомцах. Еще бы!.. Ведь он сам подбил их на это трудное, хлопотливое дело. Кандидат наук, автор дюжины серьезных разработок, а туда же... Чего ему неймется? Чего? Спросите. Может, и ответит, если осмотрительная судьба побеспокоилась в кармашек куртки подсунуть шпаргалку. Впрочем, он никогда не пользовался шпаргалками, сам докапывался до ответа, с благодарностью принимал тумаки и шишки — больно, да поучительно, скорее усваивалось.

Перейдя наискосок Центральный проспект, Григорий Васильевич Савич вышел на улицу Коперника. Миновав почтамт, остановился у четырехэтажного здания новой постройки без малейших архитектурных излишеств, которые он любил в старой части города, и без той подчеркнутой крепости, добротности, даже мастеровой изысканности, свойственных давним строениям.

По светящемуся зеленому восклицательному знаку над дверью понял: его ждут! Как всегда, заволновался. Стал считать: раз, два, три... Чтобы отвлечься, успокоиться. Он должен появиться перед ними бодрым, полным жизни и веры в нее. Признался себе, что эта вера в последнее время передается от них. Но разве это предосудительно?

Сейчас он спустится по лесенке в полутемный подвал, мигающий зелеными и красными огоньками. Приборы тут же замерят все параметры его фигуры, передадут в терминал, где хранятся его эталонные характеристики, мгновенно сличат их и выдадут сигнал «Свой». Дверь откроется сама.

Так и случилось.

Легко и беззаботно Григорий Васильевич ступил в просторный учебно-производственный зал. Пять лет назад мало кто верил, что такой зал может быть в обычной средней общеобразовательной школе. Тогда здесь, в подвале, валялись бревна и доски, высились горы угля, кирпича, мешков с цементом.

Он выбирал себе помощников из пятых классов. Школьная обыденность еще не успела вогнать их мышление в прокрустово ложе учебной программы. Они были непоседливы, шаловливы, драчливы. Тихонь он не жаловал.

За три месяца очистили подвал. Теперь не узнать его. Стены отделаны под карельскую березу, пластиковые полы, огромное «окно»... Да‑а, за это «окно» ему влетело. Но хватит вспоминать. Пора приступать к делу.

Как обычно, поздоровался кивком, придирчиво осмотрел всех — две ровные шеренги по десять человек с каждой стороны прохода между дисплеями. Это были уже не мальчики и девочки, а взрослые люди, десятиклассники.

Прозвучал сигнал таймера, парни и девушки сели перед приборами.

Наклонив голову к плечу и положив длинные музыкальные пальцы на клавиши дисплея, застыла Маша Лобода.

Сорванец и фантазер Артем Астахов широко раскрыл глаза и уперся руками в подставку, словно бегун на старте, готовый первым броситься в водоворот предположений, догадок, поисков.

Подперев подбородок рукой, сидит не шевелясь Владик Корнеев. Он всегда предлагает несколько вариантов решения и в считанные минуты отыскивает нужный.

За этих троих Савич спокоен. Им уже сейчас можно доверить серьезную самостоятельную работу.

Внимательны, сосредоточенны и все остальные: Вера Лесная, Павел Акбаров, Ростислав Михалевский...

— Наш класс перестал быть счастливым исключением, — Григорий Васильевич сел возле своего терминала, взъерошил коротко подстриженные волосы, улыбнулся. — С нового учебного года в каждой школе вводится курс информатики и электроники. Кто возьмется за обучение младших коллег-школьников? Кто создаст лучший, чем у нас, центр обучения и моделирования?

Напряженное молчание подсказало Савичу, что от него ждут не риторических вопросов, а конкретного задания.

— Что ж, если так... Примемся за проектирование. По параметрам нашей системы вы должны создать новую — улучшенную, более доступную и удобную для пользования... Кем? Ну, скажем, дюймовочками и мальчиками-с-пальчиками. Исходные данные заложены в машину. Требуется определить время, нужное для выполнения проекта. Для этого нам хватит сегодняшнего занятия. Остальным займутся потом добровольцы.

Несколько минут в зале стояла напряженная тишина, прерываемая легким пощелкиванием клавиш.

Григорий Васильевич тихо подошел к Владику Корнееву, посмотрел на экран его дисплея. Мысленно похвалил: молодец Владик, правильное решение — сначала надо смоделироваать основные детали, «узкие» места, а потом уж браться за всю систему.

Взглянул на смущенную чем-то Веру Лесную, перевел взгляд на экран и понял, что она включила автономный блок «Школа», которым с прошлого года мало кто пользовался. Значит, Вера что-то забыла, освежает память. Это плохо. Что же ты, Вера, теряешь время? Даже не указала, что тебе именно нужно.

Убедившись, что все увлечены работой, Григорий Васильевич подошел к «окну».

За стеклом слегка покачивала ветками цветущая яблоня. Слышно было журчание ручейка. Справа стояла мохнатая ель. Ее острые иголки, касаясь стекла, словно царапали его. Пахло хвоей.

Пять лет назад на оборудование этого «окна» лаборатория выделила небольшую сумму денег, полученных за выполнение заказов предприятий. Деньги предназначались для премирования заведующих отделами, разработчиков. Он пригласил их всех в школьный подвал, рассказал, что здесь будет, и предложил помочь ученикам. Секретарь партийной организации Максим Петрович Ромашко поддержал его, заведующие отделами и разработчики не поскупились, без всяких охов и ахов передали свои премиальные в школьный фонд.

Младший научный сотрудник Евгений Сюсюк закупил оборудование: провода, переключатели, огромный кинескоп, объяснил школьникам принцип создания модели «живого» окна. И работа закипела. Перепачканные известкой, смолой, клеем пятиклассники с какой-то вдохновенной ожесточенностью сверлили дыры в стене, выдалбливали бороздки, пилили, строгали, сколачивали раму.

Вот тут-то его и застукали. Он был вызван на ковер.

В огромной комнате, вдали, в углу возле окна за массивным столом, площадь которого измерялась квадратными метрами, восседал один из тех, кого в народе называют «перстом указующим», — Антоний Пьемонтович Лысорук. Белая рубашка с галстуком-бабочкой, черный костюм, обтягивающий дородную фигуру, широкий гуцульский пояс, поддерживающий внушительный живот. Чтобы создать у посетителей преувеличенное представление о своей занятости, Антоний Пьемонтович с утра до вечера крутил диск телефона, отдавал категорические распоряжения — выяснить, проверить, наказать. Этим он занимался и сейчас.

— Вот я ломаю голову над вашими художествами... — задумчиво начал Антоний Пьемонтович, кладя трубку на рычаг телефона. — Кто вам разрешил? С кем вы советовались? Почему я ничего не знаю?

Вопросы были поставлены хитро. Прошло время, когда кибернетика, электроника и другие современные науки сваливались в общую кучу и над ними водружались вывески: «Метафизические выдумки», «Идеалистические бредни». Отрекаясь от открытий и шельмуя их, чего доброго, прослывешь дремучим ретроградом. Куда проще признавать новации, расхваливать их, а затем палец о палец не ударить, чтобы внедрить их в производство, в жизнь. Наоборот, исподтишка нагромождать бесчисленные препятствия, чтобы задержать, остановить. Ведь так хорошо и уютно живется в старом, спокойном окружении — не надо напрягать мозговые извилины для постижения нового, непривычного. Мир проверенных мыслей и выводов надежно охраняет положение, комфорт, достаток. Нет же, кому-то хочется ловить жар-птиц и добывать птичье молоко!

Все это Савич мгновенно прочел на сытом, самодовольном лице Антония Пьемонтовича. Интуитивно почувствовал: есть еще что-то глубоко затаенное, надежно прикрытое. Что?..

— Григорий Васильевич! Как лучше: сверху вниз или снизу вверх? — прервал размышления Савича Артем Астахов.

Двусмысленность вопроса вызвала в зале смех.

— Вы не поняли меня. Я не о том... Не сердитесь...

Чего ж тут сердиться? Есть два способа проектирования вычислительных систем. «Сверху вниз» — это когда разрабатываются сначала общие концепции системы. Затем, детализируя ее составные части, доходят до конкретных схем. Способ «снизу вверх» — постепенное укрупнение объектов проектирования: схемы объединяются в узлы, узлы — в блоки, блоки — в модули.

— Коллеги! — улыбнулся Григорий Васильевич. — Артем подсказал хорошую мысль. Мой промах. Я не предусмотрел этого важного обстоятельства, а он, Артем, вишь, подметил, напомнил. Давайте разделимся. Правая сторона займется первым вариантом, левая — вторым.

Послышались недовольные возгласы. Ясное дело, кое-кто уже был на полпути к цели, а тут на тебе.

— Хорошо, оставайтесь на своих местах, — махнул рукой Савич.

Хлопцы и девчата тут же притихли, склонились над дисплеями.

— Кто разрешил? С кем советовался? На это я могу ответить... А вот последний вопрос: почему вы ничего не знаете — обратите к самому себе.

— Вы думаете, что говорите? — стукнул кулаком по столу Лысорук. — Вы что, не понимаете, где находитесь? Здесь склоняли свои непокорные головы и не такие, как вы.

Он не смог сдержать себя, спросил:

— Как это понять? Как угрозу?

— Что вы! — ухмыльнулся Антоний Пьемонтович. — Мы не такое учреждение, где угрожают и шантажируют. Мы просто делаем выводы. В том числе и организационные...

Вот-вот! Он все понял. Завеса приоткрылась. Ни сам он, ни его «художества» Лысоруку не нужны. Ему нужен предлог, чтобы убрать его из лаборатории и посадить на его место своего — тихого, послушного, исполнительного.

— Не думайте, что вы незаменимы, — продолжал Лысорук. — У нас есть надежные кадры.

Поняв, зачем его вызвали, он взял себя в руки и спокойным голосом сказал:

— Я хочу пробудить в детях любовь к науке, дать им современные научные знания. А вы, вижу, настроены против. Я буду жаловаться.

— Пожалуйста! Пишите! — засмеялся Лысорук. — Кому пришлют на расследование? К нам, сюда? Соответственно и разберемся.

— В таком случае, если вас не интересует конкретно, чем я занят, всего хорошего! — Хлопнув дверью, он вышел из кабинета.

Увидев сидевшего в приемной недавнего заместителя начальника Проблемной лаборатории по хозяйственной части Ореста Остаповича Олияра (сотрудники между собой называли его «Три О»), он удивился.

— Орест Остапович, это вы тот кадр, которым меня хотят заменить? Идите, дорогой, утверждайтесь! Но не забывайте, что никаких ваших сил не хватит, чтобы разлучить меня с работой.

— Да что вы, — смутился Олияр. — Думаю, меня вызвали по другому вопросу.

Придя в школу, он разъяснил ребятам, что надо делать, потом сбегал на работу, позвонил руководителю Научного центра, попросил, чтобы его на пару дней отпустили в Москву.

В Москве его идею одобрили, поддержали.

Прилетев из Москвы, прежде всего поторопился в школу. Волновался: как бы подопечные не натворили каких-нибудь бед. Ведь дети еще, им бы мяч гонять или в пятнашки играть.

Опасения оказались напрасными. Без всяких чепе ребята за это время проложили коммуникационные кабели, установили экран, собрали несколько простых блоков. В их разговоре то и дело звучали термины: «реле», «спайка», «тригер»...

А сколько было шума, радостных возгласов, когда «окно» наконец засветилось! Он и сам вместе со своими питомцами прыгал, хлопал в ладоши, кричал «Ура!»...