Пардес

Я не обиделся на ее намек. Она была права: достаточно пообщаться со мной полминуты, чтобы понять, до какой степени я категорически зауряден. Особенно в эти первые дни я часто воображал, каким меня, должно быть, видят люди – те, для кого социальный капитал прямое следствие богатства, ума, красоты и романтических достижений. Я представлял, как наблюдаю за собой со стороны: вот я сижу рядом с Джеммой, силюсь подобрать слова, отираю пот. Из прибежища этой второй сущности я наслаждался двумя новыми ощущениями: схожестью с людьми обычными и общением с людьми особенными.

Я посмотрел на Ноаха. Оживленно жестикулируя, он с помощью Амира рассказывал какую-то историю. Слушатели хохотали. Джемме передали кальян. Она чрезмерно глубоко затянулась и протянула трубку мне. Я отказался:

– Я не курю.

– Я тоже, – произнесла она. – Это не считается курением.

– Почему?

– Потому что от этого не поймаешь кайф. – Она затянулась еще раз, сунула мне мундштук. Я снова отмахнулся. – Как хочешь, – сердито сказала она, – он не вызывает рак.

Неожиданно вернулся Оливер, глаза у него были болезненно красные.

– Иден?

– Что?

– Рюкзак верни.

Я поднял с земли рюкзак, протянул ему, чувствуя тяжесть бутылки внутри.

– Не хочешь присоединиться ко мне и накидаться как следует?

Джемма вскочила на ноги:

– С удовольствием.

Оливер раздраженно моргнул.

– Я имел в виду тебя, мой новый друг, – пояснил он, не сводя с меня взгляда.

Джемма завистливо уставилась на меня.

– Нет, – пробормотал я, едва не лишившись дара речи от такого неслыханного предложения, – вообще-то я не…

Оливер закатил глаза и, потеряв ко мне интерес, обернулся к остальным:

– Кто хочет нажраться?

Его слова приняли благосклонно; затянувшись напоследок кальяном, гости (а с ними и я) перебрались на кухню, Оливер достал из рюкзака бутылку текилы “Хосе Куэрво”, ткнул мне в грудь красный стаканчик:

– Пей. – Оливер расплылся в дурацкой улыбке, взгляд его остекленел. – Если уж Амир бухает, тебе тоже можно.

– Не обращай на него внимания, – скривился Амир. – Он гонит.

Оливер отпил большой глоток.

– Между нами говоря, – прошептал он, когда Амир отвернулся, чтобы с кем-то поздороваться, – на его месте я бы уже и на крэк подсел. Неудивительно, что он пьет.

– Почему?

– Из-за ситуации в семье. Мама, дед. Сам увидишь. – Оливер поднял стаканчик и отошел от меня.

Подплыли две девицы. Первая, невысокая шатенка, не обращая внимания на меня, обняла Амира. Вторая, светло-рыжая, повыше ростом, оглядела меня с интересом:

– Что пьем?

– Вообще-то ничего, – ответил я.

– Текилу Оливера, – пояснил Амир.

Та девица, что обнимала Амира, выхватила у него стаканчик.

– У Оливера хороший вкус.

– Очень спорное утверждение, – возразил Амир. – И не увлекайся. Мы не хотим, чтобы было как в прошлый раз.

Голубоглазая рассмеялась. Та, что пониже ростом, с деланым возмущением шлепнула Амира.

– Дамы, это Ари Иден. Ари, это Лили, – Амир указал на невысокую, – и Николь, – он указал на вторую, улыбавшуюся с нескрываемым безразличием.

Лили отшвырнула пустой стаканчик, схватила Амира за руку:

– Пошли за добавкой?

Амир кивнул мне и позволил себя увести. Я остался с Николь. Я таращился на нее, нервно кусал губы. Чуть погодя сказал со слабой улыбкой:

– Рад познакомиться. – Я поморщился от своего писклявого голоса.

– Да, – ответила она (голос у нее был низкий, приятный), замолчала, точно не хотела продолжать, привстала на цыпочки, заметила подругу. – Извини…

С пылающими щеками я смущенно глядел ей вслед, молясь, чтобы никто этого не видел. И тут, разумеется, меня хлопнули по спине, в ушах раздался знакомый смех.

– Да уж, бесит.

Стоящая рядом с Ноахом Ребекка сочувственно взяла меня за руку:

– Не обращай на нее внимания, Ари. Николь на всех смотрит свысока.

Все вдруг умолкли. На пороге кухни, скрестив руки на груди, стоял крепкий бородатый мужик средних лет, небрежно одетый.

– Блин, – сказала Ребекка, – это, часом, не Лизин дядя?

Все застыли, с опаской глядя на пришедшего. Лиза Ниман изумленно вскрикнула, ее дядя молча таращился на нас. Мы стояли не двигаясь, точно хотели обмануть хищника. Вдруг на кухню ввалился Оливер, пьяно прищурился и нарушил тишину громовой отрыжкой.

– Кто выключил музыку?

– Оливер! – прошипела Ребекка. – Иди сюда.

Оливер рассмеялся, подошел к Лизиному дяде:

– А это еще кто такой?

– Уходите. – Дядя трясся от злости. – Советую вам…

Оливер, к нашему ужасу, медленно поднял стаканчик и вылил его содержимое прямо на голову Лизиному дяде. Тот машинально залепил Оливеру пощечину, Оливер пошатнулся.

– Вон! – крикнул дядя. С его нечесаной бороды капала текила. – Вон, или я вызову копов!

Лавина стаканчиков, массовый исход из дома. Ноах схватил пьяного Оливера, который спотыкался и ругался (на его правой щеке краснел отпечаток ладони), и потащил прочь. Мы выбежали из дома, бросились к машине. Ребекка вырвала у Ноаха ключи (поскольку сочла, что он пьян и ему нельзя за руль), и мы набились в “ауди”.

– Погоди, – сказал Ноах, когда Ребекка завела машину. – Где Амир?

Из дома донесся вопль – Лизин дядя, схватив за шкирку Амира и Лили, собирался вышвырнуть их из дома.

– Отпустите меня, – орал Амир, пытаясь вывернуться. Растрепанная Лили раскраснелась от смущения.

– В доме моего брата! – кричал Лизин дядя. – В доме моего родного брата!

Вдруг за ним мелькнули огненные кудри: Лиза подпрыгнула и своим крохотным тельцем повисла сзади на дядиной шее. Тот от неожиданности выпустил Амира и Лили, и они ринулись к машине. Амир протиснулся мимо меня к Оливеру, Лили забралась ко мне на колени, захлопнула дверь и крикнула Ребекке: “Поехали!” – на меня даже не обернулась. Впрочем, роль невидимки меня устраивала.

За всю дорогу я не проронил ни слова, молча вдыхал густой кожаный запах салона “ауди” и поражался увиденному: курево, выпивка, взрослый ударил подростка. Домой я вернулся во втором часу ночи. Я разулся на крыльце и на цыпочках прокрался к себе. Лежа в постели, думал о том, как сильно Флорида отличается от Бруклина, представлял, как отреагировал бы Шимон, плюхнись Лили к нему на колени. Засыпая, я вспомнил, что Сократ говорил Симмию: дорога в Аид проста[66].