Загадочный пациент

- Она не виновата в грехах своего брата. – отстраняюсь, чтобы заглянуть в его глаза. – Тем более, она больше не его сестра, она женщина ТВОЕГО БРАТА. Она станет нашим членом семьи.

- Сомневаюсь. – Лука усмехается. – Она оттяпала Майлзу кусок мяса без зазрения совести. Прострелит блошку сначала ему, а потом придёт за нами.

- Вы боитесь женщину, Лука Ханзиевич?

- Я боюсь потерять брата. – чеканит он ледяным, режущим голосом. – У которого член между ушей.

Прислоняю руку к его паху, который уже несколько минут волнительно пульсирует. Мне бы хотелось пошутить, что и им порой управляет этот орган, но молчу, нельзя его заводить. Мой муж Дьявол, если он выйдет из себя – придётся вновь покупать новую мебель в доме.

- Будь мягче с ней. Она так напугана, может быть, когда она поймёт, что мы ей не враги, то она перестанет убегать. Ей нужно сказать всю правду. – когда Лука приподнимает бровь, я поспешно добавляю. – Вспомни, когда ты забрал меня из клуба, то ничего не сказал, только воспитывал и что из этого выходило? Если бы ты сразу сказал кто ты, поговорил со мной, то многого можно было бы избежать.

Лука наклонил голову, хитро сощурившись – так, как умеет только он.

- Я хорошо тебя воспитал. Посмотри, какая ты стала у меня мудрая, Мониша. – его пальцы быстро развязывают пояс шелкового халата, под которым на мне ничего нет. Я давно отказалась от пижам и ночнушек, с этим варваром ничего не выдерживало ни дня.

Майлз.

Женщина, имени которой я не помнил, и которая занималась не пойми чем у Луки, старательно оттерла всю кровь и собрала осколки. Но я еще чувствовал сладковатый запах в воздухе.

Алан спускался по лестнице. Друг отрастил стильную бороду и сменил стрижку. Он и раньше был самым симпатичным из нас на лицо, а теперь вообще – готовый амбассадор.

- Я дал ей успокоительного. Скоро заснёт. – говорит он, ставя свой чемоданчик на журнальный столик. Смотрит на меня он осуждающе, качает головой, как мамочка, которую расстроил ребёнок.

- Ну давай, скажи, что от меня ты такого не ожидал. – поднимаю устало на него взгляд, выслушивать нотации у меня сейчас нет сил.

- Мне кажется, что Вы с Лукой учились в далеком ауле, где положено воровать женщин. – он морщит нос, глядя на мою руну, где не хватает куска мяса.

- Скажи мне лучше, как тебе она? С профессиональной точки зрения.

- Нормально. На вид здорова, ты говорил, она наркоманка, но я не увидел ни одного признака зависимости. В принципе, весьма адекватна и через чур скромна. Яна и тени своей боится, трясётся, не давала себя осмотреть, потому что я мужчина.

- Уже Яна значит… - протягиваю, откидываясь в кресле. Встретив непонимающий взгляд друга, поясняю: У нее похоже раздвоение личности. Днем, ее зовут Аня, она наркоманка и скандалистка, а вечером – Яна, очаровательная скромница.

Алан даже садится напротив, рассматривая меня, пытаясь определить – вру ли я ему. Хотел бы я, чтобы это был розыгрыш, но нет. Отнюдь. Все факты говорят об этом.

- Нужно показать ее психиатру. Есть у меня один знакомый, профессионал своего дела, может помочь. Специализируется на этой теме. Ян. Крутой мужик.

Слова Алана вводят меня в лихорадочное возбуждение.

- Как ты говоришь его зовут?

- Ян Бурых. – спокойно отвечает тот, заклеивая руку. – У него своя клиника в Подмосковье, иногда консультирует иностранных коллег.

Беру телефон и записываю голосовое сообщение: «Проверь, пожалуйста» психиатра Яна Бурых не ездил ли он в Швейцарию последний год…»

Колибри лежит на кровати, свернувшись калачиком, такая хрупкая и нежная. Густые волосы разметались по подушке, накрывая ее покрывалом. Даже на расстоянии двух метров вижу синюю шишку на ее белоснежном лбу. Маленькая единорожк.

Реснички так и подрагивают, не спит. Услышав мои шаги, поднимается, смотрит на меня глазами полными слез. Самое мощное женское оружие - слабость, слезы, пробивают любую броню.

- Майлз. – говорит она и начинает рыдать в голос, прижимая колени к груди. Сажусь рядом и притягиваю к себе, целую шишку, как ребёнку. Срань Господня, до чего докатился. – Я так испугалась.

- Все хорошо, Яна. – делаю акцент на имени, охреневая во что меня превратила Колибри. Просто смирился с тем, что в моей кровати лежит девчонка с кукушечкой, называю разными именами… общаюсь по-разному… охренеть. Мозги потекли, как мороженное на солнце.

Говорить ей пока ничего нельзя, мало ли что с ней будет. Вдруг станет еще хуже? Никто не поверит, что у него раздвоение личности. Самое ужасное - я в тайне надеюсь, что вверх возьмёт Яна. Тихая и нежная Бэмби, которая и сейчас обнимает меня. Она не будет кусаться и царапаться. Ласковый зверёк.

- Кто это был? Что они хотели?

- Не думай об этом. – говорю спокойно, хотя внутри нарастает волна негодования.

Эти выбеленные мудаки не тащили силой ее в машину, Аня сама бежала с ними. Возможно и целилась она в меня для того, чтобы нанести вред и сбежать с ними. Может быть промахнулась только по девичьей неопытности. У меня до сих пор нет уверенности, что ее не подослали. А что? От этой семейки можно ожидать чего угодно. Я не могу верить девушке по имени Аня. – Ложись спать.

- А ты? – она заглядывает мне в глаза, прижимаясь щекой к руке. Сколько нежности в этой крохе. Алые губки приоткрыты и я невольно задерживаю дыхание, сладкие ягодки, не меньше.

- Мне нужно кое-что уладить. – целую ее, стараюсь сдерживать себя, быть мягче, но в груди что-то клокочет, надрывно ломается и я все равно с остервенением вгрызаюсь, практически жру ее. Животное берет надо мной вверх.

Девочка не сопротивляется, поддаётся, разогревается в моих руках послушно, как пластилин, глухо стонет в рот.

- Не уходи, мне страшно без тебя. – ее шёпот раздирает меня на части. Не хочу ее бросать. Но уладить дела с Альбиносами нужно. Причём, сейчас, нельзя откладывать.

- Я вернусь. Улажу все и вернусь. – говорю я, тая надежду, что когда вернусь, это будет еще Яна. Потому что второй я хочу свернуть голову.

Вот опять, я начинаю воспринимать их, как разных женщин. А она одна.

На улице свежо, прохлада отрезвляет и структурирует мысли. Ко мне возвращаются силы мыслить здраво. Настало время все хорошенько обдумать и набросать стратегию.

Я мог бы убить второго Альбиноса запросто, он был у меня на прицеле, но страх, что задену Колибри не дал мне нажать на спусковой крючок. Хотя я всегда бью в цель. Теперь корю себя за мягкотелость. Сукин сын ударил ее, я это так не оставлю.

В гараже дальнего дома был связан и обездвижен один из Альбиносов, которых мы успели поймать, но что-то мне подсказывало, что он позволил нам это сделать. Он с поразительной легкостью прорвался в самый защищённый коттеджный поселок, не боюсь этого выражения, в мире. Здесь стояли самые опытные бойцы и лучшая система сжижения. Так как получилось, что он дал себя поймать?

Чтобы не шуметь Алан наколол его транквилизаторами, которые парализовали мышцы, при этом он был в полном сознании и здравом уме, мы связали его и надели кандалы с гирями, это должно было существенно остудить его пыл.

Внутри постройки был только Захар в спортивных штанах и футболке, немного сонный и недовольный, что его разбудили.

Во истину пути человека не исповедимы. Цербер Дьявола, верный охранник моего друга; человек, который никогда не спит и служит на благо Родины, обзавёлся семьей и теперь молодой отец. Второго такого нет, поэтому приёмник не был назначен, Захар справляется со своей работой. Человек, который хранил воздержание много лет, женат… Тот, кто никогда и на женщин не смотрел - счастлив в браке.

Куда я свернул не туда?

- С возвращением. – сонно протянул он, пожимая мне руку. Единственное общее достоинство моих друзей заключалось в умении молчать, когда нужно, никто не давал советы и не осуждал. Каждый молча подставлял плечо.

- Кто у нас тут такой выцветший?

Этого Альбиноса я уже знал, имел честь познакомится в больнице. Противный отброс человечества. Ассасин. В прошлый раз я оставил его в живых, но сейчас не допущу такой ошибки.

Тайное общество усыновляет брошенный детей из заброшенных деревень, детей от конченых родителей, алкоголиков и наркоманов, убийц. Воспитывает их дикими зверьми, убийцами. В них взращивают только жесткость, пускают по венам яд, они не знаю любви и человеческого тепла.

- Называет себя Альбо. – говорит спокойно Захар, но я все же напрягаюсь. Если эта вся информация, которую удалось найти ему, значит дела плохи. Об ассасинах мало что известно, они скрывают свои личности, заметают профессионально следы. Убийцы нового поколения, которых трудно вычислить.

Ассасин не может двигаться, но его глаза говорят сами за себя, в них ликование.

- Ну здравствуй, Альбо. – говорю я, садясь напротив него, всматриваясь в отвратительное, змеиное лицо. Тот лишь улыбается одними глазами, не говорит мне ничего. – Ты вряд ли мне расскажешь что-то, правда?

- почему же, я передам тебе сообщение от моего господина. – когда он говорит, немного высовывает раздвоенный кончик язык, шевеля им, от чего кажется, что он шипит. – Арсен просил передать тебе, что приготовит хинкал из твоих кишок, захоронит как собаку в коробке рядом с твоими родителями наркоманами. Ты пойдешь в след за Ханзи… ублюдок, за то, что притронулся к чужому.

Раздражение внутри нарастает, ломает кости изнутри. Кровавая пелена застилает глаза. На мгновение представляю, как Алиев прикасается Колибри, к моей птичке, это выводит меня из себя, поднимает волну ярости, кровь до боли в теле пенится. Я позволю ему дотронуться до Колибри только через мой хладный труп.

Захар протягивает мне пистолет. Охотно принимаю холодное оружие, наставляя его на профессионального убийцу. Чем я отличаюсь от него?

Ничем.

Абсолютно.

Нажимаю на курок, глядя ему в глаза.

Аня.

Сначала просыпается моя головная боль, и только потом я. Такое чувство, что кто-то распиливает мою голову на две части бензопилой. Больно даже глаза раскрыть.

Не сразу понимаю, что это все из-за вчерашнего удара. Боль притупляет воспитания, прокручивает все, как в замедленной съемке.

Мои глухие стоны нарушают тишину. С трудом сажусь на кровати, перед глазами все кружится. Я будто вчера пила водку.

Стоп. На кровати?

Ничего не помню.

Я в мужской футболке, пропитанной знакомым мускусным запахом с нотками лиметты. Даже голова кружится; моего тела касается хлопковая ткань, а кажется, что его руки ласкают грудь. Даже провожу руками по телу, чтобы отогнать этот образ. Мужчина преследует меня.

На ноге все также позвякивает тяжёлый браслет, я к нему так привыкла, что уже не замечаю его, словно так и должно быть.

С трудом сползаю с кровати, держась за стенку, подхожу к зеркалу у туалетного столика.

Красавица, что сказать. Синий нос и распухшая губа, лоб в царапинах и шишка с кулак. Неотразимая обольстительница.

Сглатываю, чувствуя спазм тошноты, заставляю себя дышать чаще. Ужасно хочется пить, во рту засуха, как в Сахаре. Верчу головой в поисках кувшина воды.

Как мне себя вести в этом доме? Я здесь пленница без прав, которая вчера чуть не убила хозяина этого дома. Не решаюсь даже открыть дверь. Так и сижу в комнате мучаясь от жажды и головной боли.