След в прошлом

Эпилог

На улице было тихо и прохладно. Спать совершенно не хотелось. Настя вышла на балкон. Внизу горели тусклым светом фонари на стоянке автомобилей. Синий свет просачивался через портьеры в больших окнах ресторана напротив, моргала красным светом надпись с названием гостиницы…

Она вгляделась в чёрное полотно дороги, уходящее вдаль. Завтра она покинет Новосибирск и возвратится домой. От накативших мыслей у неё неожиданно заныло сердце.

Она отчётливо увидела лица своих близких родных, а также своего возлюбленного, которому была обязана своей жизнью и кого, совсем неожиданно для себя, так страстно полюбила.

Прошло почти два месяца с тех пор, как они встретились с Владимиром на мексиканском курорте Ривьера Майя и поняли, что созданы друг для друга и поэтому должны быть вместе.

Расставаясь, они решили со свадьбой затягивать не будут и сыграют сразу, как только она вернётся домой. И всё бы хорошо, но в её душу неожиданно вкралась тревога.

И она была не на пустом месте, а внутри её самой — она была беременна. Настя не могла решиться, чтобы сказать об этом Владимиру и это её угнетало. Как он себя поведёт в этой ситуации? Будет ли он рад перспективе рождения ребёнка или сочтёт его нежелательным в данный момент?

Настя изводила себя, задавая эти вопросы ежедневно на протяжении полутора месяцев, пока не осознала, что таким образом она может довести себя до состояния психоза.

Хватит молчать, — наконец, решила она и набрала номер Владимира. Он ответил не сразу, и она была уже готова положить трубку, как услышала его голос.

— Привет, малыш! Я только вошёл в дом, был у родителей, и услышал звонок телефона. Как ты?

Во сколько ты решила выезжать? Не торопись, хорошенько выспись перед дорогой. Может, ты всё-таки дождёшься выходных? Я приеду, и мы вместе перегоним твоё авто.

Он говорил, не переставая, и она почти потеряла уверенность, что сможет сказать ему главное, тревожевшее её.

Но вот он спросил, как она себя чувствует? И она, с комом в горле, неожиданно призналась ему во всём, что беспокоило её.

От этой новости, Владимир на мгновение оторопел.

— Это же здорово, малыш! — радостно воскликнул он. — Мы скоро станем полноценной, настоящей семьёй — со своим ребёночком. Жаль, что ты не сказала мне об этом раньше. А кто будет у нас, мальчик или девочка?

— Подожди минутку, — попросила она его, — я усядусь поудобнее.

Настя взяла в руку телефон и направилась с ним к кровати. Усевшись на край кровати, она поднесла трубку к уху и с ужасом осознала, что повредила кабель — телефон предательски молчал.

От досады она горько заплакала. Потом успокоившись, посмотрела на часы. Уже полночь. Надо ложиться спать. Дорога ей предстоит длинная.

Уснуть никак не удавалось и лишь под утро, измучив себя, она впала в тяжёлую дрёму. Разбудил её стук в дверь. Она накинула халат и подошла к двери.

— Кто? — спросила она хриплым голосом.

— Это я, любимая! Открывай скорее! — послышался снаружи голос Владимира.

— Как? Не может этого быть, — почти беззвучно прошептала она, с трудом справляясь с засовом. — Милый мой, неужели ты приехал?

— Да, малыш, это я. Я приехал, на поезде. — Владимир нежно обнял её и поцеловал. — Тебе нельзя за рулём, — улыбнулся он…

Настя вспыхнула от радости, и, обхватив шею руками, повисла на нём.

— Тяжело тебе? — тараща лукаво глаза, спросила она, — нас ведь двое…

— Это приятная ноша, и я готов её носить. В подтверждение своих слов Владимир легко подхватил её на руки и закружился по комнате, напевая себе:

Вальс устарел —Говорит кое-кто, смеясь,Век усмотрел,В нём отсталость и старость…Робок, несмелНаплывает мой первый вальс…

— Откуда к тебе прилетела эта песенка?

— Она всегда жила во мне. Эта песенка «Вальс о вальсе» была записана на виниловой пластинке моей бабушки. Она часто её проигрывала. Моей бабушки давно уже нет, но я не забываю ни её, ни эту песню.

— Эту песню будет также знать и наш малыш, потому как я её буду часто ему напевать…

— Я буду ему тоже напевать её. Посмотрю в интернете, кто её первый исполнитель…

— А я тебе скажу — это Клавдия Ивановна Шульженко, советская эстрадная певица, участница Великой Отечественной войны.

— Какой же ты у меня молодец, — проникновенно сказала Настя и в её глазах заблестели слезы. Он опустил её на пол и взял за плечи.

— Малыш, что с тобой? Почему на твоих глазах появились эти прозрачные слезинки? У тебя закружилась голова?

Настя зашмыгала носом.

— Голова не закружилась, но с ней точно не в порядке, — прозвучали в голосе плаксивые нотки. — Я ни с того, ни с сего вдруг начала сомневаться в том, что хочешь ребёнка, — своего ребёнка, — уточнила она. — И принялась изводить себя всякими думами…

Хорошо, что ты приехал, любимый… Плакать я больше не буду… Моя мама, сказала, что многие женщины, которые вынашивают ребёночка, становятся в этот период плаксивыми.

— Точно, плачут… — рассмеялся Владимир. — Я это знаю.

Настя настороженно взглянула на него.

— А откуда знаешь? Ты что… — осеклась она. — Неужели ты…

Договорить она не успела, так Владимир тут же продолжил за неё:

— Неужели у тебя есть старшая сестра, и ты видел, как она плакала по всякому пустяку?

Лицо Насти просветлело.

— Милый, скажи мне, что я дура. Я ведь сейчас подумала, ты, возможно, был женат и скрывал от меня, что тебя есть ребёнок…

— Да, понял, что ты хотела сказать. А насчёт моей сестры, это правда. Она взрослая и давно уже не живёт с родителями.

— А где живёт она?

— На Севере, в Салехарде. Она в студенчестве была в этом городе, там и познакомилась со своим будущем мужем. Кстати, она родила двойню, уж не поэтому ли у неё глаза часто были на сыром месте? — задал риторический вопрос Владимир, и его лицо озарила смешливая улыбка.

— Прошу без намёков, — рассмеялась Настя. — У меня слёзы отчасти из-за моей работы. Каждый раз, когда я встречаюсь со своими несовершеннолетними хулиганами, у меня сердце сжимается от жалости к ним. Они ведь, в большей своей части, стали такими из-за своих родителей.

— Даю слово, что я буду хорошим отцом для нашего малыша…

— Я в этом не сомневаюсь, но меня кое-что всё-таки гложет. Она посмотрела на него широко открытыми глазами, в которых он увидел глубоко скрытую тревогу…

— Что ещё беспокоит тебя, малыш?

— Володя, дай мне слово, что ты не считаешь меня психопаткой.

Он обнял её, нежно прижал к себе и поцеловал поочерёдно её мокрые глаза.

— Даю, твёрдое слово, что я не думаю о своей невесте плохо, — произнёс он ровным, твёрдым голосом.

Настя рассмеялась.

— Прозвучала как клятва. Что ж, это даже и лучше. Офицеры умеют держать своё слово. Не так ли?

— Да, умеют, но почему ты всё-таки попросила меня об этом?

— У меня остался последний пунктик, который вносит раздрай в мою душу, — проговорила она, хлопая своими большими ресницами.

Володя присел на подоконник. По его лицу было видно, что он напрягся.

— Слушаю тебя…

— Я боюсь твоих командиров в Чечню. Здесь в Новосибирске, до того как мне приехать сюда, погибли шесть милиционеров и трое было ранено. Боевики, как потом я прочитала в газете, подкараулили милицейские машины в узком ущелье и расстреляли их со скал. В нападении участвовало около двадцати бандитов, они расстреливали наших парней из автоматов и гранатомётов…

— Понимаю, твоё волнение любимая. Скажу лишь одно, я свой лимит пребывания в горячих точках выбрал. Я был в Чечне почти год, мне нужен был боевой опыт, и я просил руководство о продлении командировки. Теперь, когда у меня будет семья и малолетний ребёнок, я туда больше не поеду…

— Тогда, пожалуйте, герой, в мои объятья, — весело взвизгнула Настя…

Их свадьба состоялась через две недели.

На свадьбе, конечно же, были родители Анастасии. В качестве почётных гостей восседали: генерал Нефедов, полковники Терехов и Ломакин, Евгений со своей Дашей. Особый колорит и веселье придавало большое количество достойных молодых людей со стороны жениха и невесты.

Что же касается жениха и невесты, то судя по рассказам очевидцев, это была одна из самых красивых и счастливых пар в городе.