Боюсь стать Колей

ТОЛИК. Чего? Беру. Алик, валяй.

НИКОЛАЙ. Чего, чего. Манипулируют бабы детьми. Ты вроде как виноватый, вроде как всю жизнь её испортил. Алик, ты чего тузами разбрасываешься? Беру.

ТОЛИК. А мы под тебя валета положим. Бьёшь? На счёт баб ты правильно сказал, да. Все щели прикроют ребёнком, отвечаю.

НИКОЛАЙ. Тут уж, как быть? Чуть что: «Я для кого рожала?» или «Да я всё здоровье из-за тебя испортила».

АЛИК. Чувство вины?

ТОЛИК. Алик, слышь, ты если не уверен, вынимай вовремя. Николай правильно говорит, дитё для бабы, как крючок для рыбака. Бита. Ходи.

НИКОЛАЙ. Она сына воспитывала, да. Воспитала, блин. Тоже мне. Ах ты ж. Ну на тебе единственного козыря. Бита?

АЛИК. Ага.

НИКОЛАЙ. Балбес балбесом. Не самостоятельный, как пятилетняя девочка. Я в его годы уже пахал как лошадь. А этот ещё ни копейки ни разу в жизни не заработал.

ТОЛИК. А я ремнём воспитывать буду. Не забалует. Меня отец ремнём воспитывал. Видишь, человеком вырос. Я с девятого класса въебываю. То на стройке, то в автосервисе. Какую-никакую деньгу в дом приносил.

НИКОЛАЙ. Дама треф.

ТОЛИК. Мы же в переводного? Червовой — Алику. Берёшь?

АЛИК. Даму с сердцем и с крестом? Отобьюсь, пожалуй…

ТОЛИК. Хера с два. Туз ушёл, король у Николая. Козыри-то есть?

АЛИК. Ни одного.

ТОЛИК. Бери своих девочек, бери. И вот тебе вдогонку бубновая.

АЛИК. Что-то многовато на меня навалилось.

НИКОЛАЙ. Король.

ТОЛИК. Бью тузом. Ну чо, Алик, ты остался.

НИКОЛАЙ. Ладно, дуракам зато везёт. Сдавай.

АЛИК. Нет, я всё. Наигрался.

ТОЛИК. Чё втух-то? Спать захотел?

АЛИК. Не, всё нормально.

ТОЛИК. Ты слышь, без обид, да? Ну за синяк-то. Нос ведь нормуль. А синяк-то, фигня.

АЛИК. Фигня.

НИКОЛАЙ. Это самое, а я пожалуй пойду. Вот уже и свет выключили.

ТОЛИК. В натуре, надо поспать. А то рано вставать. В шесть приезжаем-то?

АЛИК. В шесть.

Новое письмо от Насти

Привет, Лемурик! Блин, Алик, я же просила не писать мне на «мыло». Я редко захожу на почту. А если сети нет, то и не писал бы. У меня вообще дел по горло. Наверное, я тебя не встречу утром. Всю ночь буду писать статью. Мы, кстати, посоветовались с мамой, я решила, что не пойду в декрет. Надеюсь, ты не забыл купить кольцо? Как приедешь, не звони сразу. Я спать буду. И мама будет спать. Вообще хорошо бы, чтобы ты часов до восьми потусил где-нибудь. Возле моего дома есть круглосуточная пиццерия. Там уютно. У тебя же не много вещей с собой? Мама будет рада тебя видеть. Блин, я не знаю, постараюсь всё-таки встретить тебя. Ты должен понравиться моей маме. Давай сначала не будем говорить, что ты палеонтолог. Я маме сказала, что ты учёный. Я всё-таки встречу тебя, мы должны придумать что-нибудь. Палеонтолог — это не очень круто, если честно. Но я всё равно тебя люблю, Лемурик. Приезжай скорее, скучаю. И нужна твоя помощь. Кстати, я решила, что жить пока будем у меня, мама отдаст нам свою комнату, сама будет в зале. Нам нужно экономить, твоей зарплаты на содержание ребенка будет мало. Надеюсь, что у тебя получится найти и дополнительную подработку. Ладно, пока. Чмоки.

ПОЛИНА. Эй, рыцарь печального образа, чего не спишь?

АЛИК. Полина, всё это как-то неправильно.

ПОЛИНА. Смотрю, тебя придавило безудержным счастьем грядущей семейной жизни?

АЛИК. Не знаю. Наверное.

ПОЛИНА. «Не знаю», «Наверное». Не очень мужские слова. Знаешь, у меня случай был на работе. Привезли мне одного мужика, положили на секционный стол. А я смотрю на его тело и думаю: что-то не то. Дело в том, что ревнивая жена отрезала этому бедняге член. Мужик спал, а жена отрезала ему член. Правда, и её понять можно, ведь он спал с какой-то бабой. Но не суть. Я смотрю на это тело и думаю: как же убого, как уродливо выглядит мужик без члена. Как же убог, некрасив и уродлив мужик без своего вонючего члена.

АЛИК. Я понял к чему ты. Но мои сомнения… мне кажется, что-то пошло не так. Всё это как-то неправильно.

ПОЛИНА. Наоборот. Всё очень правильно, Алик. Ты хороший человек. Ты не мудак, Алик. Делаешь то, что должен. Делаешь то, что должен, чтобы не быть мудаком, Алик. И ты не мудак. Но ты унылое говно. Спокойной, ночи, Алик.

АЛИК. Полина…

ПОЛИНА. Ну?

АЛИК. Знаешь, почему пещерных львов назвали пещерными?

ПОЛИНА. Блядь, Алик, не еби мне мозг, я хочу спать.

Блог Полины

И я ушла. И легла на свою нижнюю боковушку. Но ничерта я не хочу спать. Я ещё всю ночь буду тыкать по мягким клавишам своего ноутбука и писать в этот блог свои никому не нужные мысли. Ничерта я не хочу спать. Но смотреть на эту унылую очкастую морду я тоже не хочу. Этот «курёнок» всё время страдает, сомневается, ебёт мозг. Я знаю его несколько часов, а он уже выебал и меня, и мой мозг. И сидит страдает. «А знаешь — говорит — с какого хуя пещерный лев называется пещерным?». Да пошёл ты нахуй со своим львом. Ненавижу, ненавижу это чувство. Ненавижу ненавидеть. Ненавижу ненавидеть. Да к чертям! Да с какого хера?

ПОЛИНА. Блядь, Алик, я теперь не усну. Почему твои ебучие пещерные львы называются пещерными?

АЛИК. У тебя плохое настроение?

ПОЛИНА. Ещё спроси, как мои ебанутые дела, Алик. Давай, рассказывай про своих львов, пока я тебя нос не доломала.

АЛИК. Дело в том, что пещерные львы, какими бы они древними ни были, мало чем отличались от современных львов. Разве что размером. Но по образу жизни всё, как у современных. Они жили под каким-нибудь деревом, и в течение жизни натрахивали себе прайд. Но постепенно какой-нибудь неудачник в прайде начинал стареть. Или просто он был слаб от природы. И другие пещерные львы говорили ему: иди-ка ты нахуй, приятель. А одинокому льву очень, очень херово. Ему уже не вставляет жить под деревом. Потому что любая дикая гнида могла поужинать нашим неудачником. Поэтому, Полина, этот лев прятался в пещере. Этот, сука, одинокий, старый, немощный лев прятался в пещере. И его скелет мы нашли. Мы нашли скелет жалкого неудачника и в его честь назвали целый вид. Что делать? Теперь в истории они — пещерные львы.

ПОЛИНА. Алик, ты совсем ебанутый?

АЛИК. Полина, а вдруг завтра миру пиздец? И через 10 тысяч лет из всего многообразия окаменелостей палеонтологи будущего будут изучать именно мои кости, найденные… вся суть в том, где найдут мои чёртовы окаменелости. Где мне быть, когда миру придёт пиздец? Быть мне Человеком Маменькиным? Или Человеком Подкаблуковым? А вдруг мировой пиздец застигнет меня в полном, в глобальном, мать его, одиночестве. И палеонтологи будущего назовут из-за меня всех вас онанистами. Полина, а вдруг они найдут первыми не мои кости, а Колины? Ты видела у Коли значок «Коля». Тысяча лет нипочём этому пластиковому значку. Палеонтологи найдут окаменелости Коли и на груди окаменелостей этот значок: «Коля». Полина, я боюсь стать Колей.

ПОЛИНА. Алик, не еби мне мозг. Алик, просто будь откровенным. Тогда, может быть, останешься собой.

АЛИК. А другое название Австралопитека — Люси. Люси, Полина. Просто, потому что археологам нравилась эта песня Битлов.

ПОЛИНА. Ты самое унылое говно из всех, что я когда либо встречала, Алик.

АЛИК. Почему твой голос дрожит?

ПОЛИК. Потому что ты невероятно унылое говно.

АЛИК. Но твой голос, почему он дрожит?

ПОЛИНА. Потому что ты хороший человек. И поступаешь так, как должен. Потому что ты охуенно унылое говно, Алик.

АЛИК. Доброй ночи, Полина.

Станция «Конечная»

Блог Полины

Перед тем как вытащить свой рваный, пыльный рюкзак, он сказал мне: «Доброе утро, Полина!». Доброе, блядь, утро, Полина. Поезд остановился, а вместе с ним, за тусклым окном вагона, остановился этот сырой, пронизанный ветром город. Этот грязный музей конструктивизма. Этот ненавистный мне душный мегаполис, в котором шевелятся полтора миллиона человек. И каждый день рождается новое быдло. И каждому новому быдлу положен паспорт, чтобы оформить кредит. Ибо не каждый настолько воспитан, чтобы без кредита позволить себе смартфон, стиральную машинку, мультиварку, квадрокоптер, планшетный компьютер и… как у Якубовича: аааавтомобиль! И ОСАГО, и сигнализацию. Потому что кредита на гараж уже не хватило. А сигнализация — она как прыщавая девственница, начинает стонать на весь двор от нежнейшего прикосновения. Чтобы все знали, что твой автомобиль — существует! Существует! А когда быдлу приходит время лезть в петлю из-за непогашенных кредитов, у меня появляется новая работа. Укажите причину смерти. Долбоебизм. Печать. В морг. И каждый день какой-то человек будет попадать на мой секционный стол. А самое хуёвое то, что из полутора миллионов, самыми лучшими я считаю именно тех, кто попадает на мой секционный стол. Потому что они уже никогда не наделают ни говна, ни новых людей. Я закуриваю на перроне. Закуриваю и жду, что он подойдет и попросит сделать пару затяжек. Но я совсем забыла, что его невеста не одобряет запаха табака. Он обнимает свою будущую жену, которая, если повезёт, родит нового человека. И, как знать, может быть, этот ебанутый очкарик совершит чудо и… воспитает нового человека. Совет им да любовь, конечно. Но, прошу, дайте мне таблетку от нестерпимой тошноты.

НАСТЯ. Какой синячище, лимурик!

АЛИК. Всё хорошо, Настенька. Всё хорошо.

НАСТЯ. Ты купил кольцо?

АЛИК. Да.

НАСТЯ. Покажи скорее.

АЛИК. Прямо здесь?

НАСТЯ. Конечно, здесь. А ты хотел как-то романтично сделать предложение? Лемурик, не до романтики уже. Ты меня обрюхатил, совсем не до романтики.

АЛИК. Я купил тебе кольцо.

НАСТЯ. Ой, какое стрёмнинькое. Без камушка?

АЛИК. Камушек?

НАСТЯ. Ладно, поменяем потом. Завтра среда, как раз в ЗАГСе принимают заявление. Пойдём, прохладно. Только что закончился дождь.

АЛИК. Вроде опять начинается.

НАСТЯ. Маме я сказала, что ты крутой учёный. Придумай что-нибудь.

АЛИК. Хорошо. Скажу, что я крутой учёный.

НАСТЯ. Почему ты грустный, лемурик?

АЛИК. Я устал, Настенька.

НАСТЯ. Ты меня хоть любишь?

АЛИК. Я тебя очень люблю. Я очень тебя люблю.

ВТОРОЙ ПУТЬ

Блог Полины

А к чертям, решила ехать в Анапу. Но без этих ваших «горячих путёвок». Отдохну, искупаюсь в море, выложу фотки в ЖЖ, буду описывать, как мне там хорошо, пока вы роетесь в кишках. Коллеги, без обид, у меня две долбанных недели отпуска. Ненавижу Чёрное море, эти забитые быдлом пляжи. Ненавижу варёную кукурузу и пьяные вопли в караоке, разносящиеся по всему вечернему побережью. Но нужно отдохнуть от этого дерьма. Может, подцеплю какого-нибудь мужика, к чертям всё. Сижу в вагоне. И снова этот поезд, этот плацкартный вагон. Дам вашему воображению повод пошалить: в этот раз я сверху. В проходе толкаются живые люди с чемоданами, ищут глазами номера своих мест. Меня поприветствовал первый сосед, старикашка лет восьмидесяти. Если его вскрыть, содержимое можно просто высыпать, отдать родственникам, сказать, что уже кремировали. Он снизу. А я сверху. Шалите, шалите, друзья. А вот и другие соседи. Ванильная парочка, в плацкарт, видимо, прыгнули прямиком из ЗАГСа. Совет им да любовь, конечно, но мне бы таблетку от тошноты. И тут в проходе замаячила знакомая мне очкастая морда. Я глазам своим не верю. Это тот курёнок, который трахал меня в этом чёртовом поезде три года назад.