Душа моя
- Автор: Тамара Шатохина
- Жанр: Современные любовные романы / Короткие любовные романы
- Дата выхода: 2021
Читать книгу "Душа моя"
Глава 1
— Ма-ам…?
— Да, Анжик? — с усилием оторвала я голову от сложенных на столешнице рук. Дочка стояла в дверях кухни — уже не малышка, но еще не подросток. Моя девочка…
— Тебе плохо, голова болит? — беспокоился ребенок.
— С чего ты взяла? Устала просто, — поднялась я из-за стола. Выключила газ под сотейником, в котором доходили котлеты — я любила обжарить их, а потом, добавив чуточку воды, слегка пропарить с черным и душистым перчиком и лаврушкой. Достав из шкафчика тарелки, расставила их на столе, разложила приборы.
Дочка молча смотрела на меня, стоя в дверях.
— Не стой там… и не рассматривай меня, как картинку, — улыбнулась я, — верь маме на слово. Говорю же — просто устала. Или ты хочешь что-то сказать? Поговорить? — сообразила я и замерла — пропел дверной звонок. Домофон не услышали? Я — возле работающей вытяжки, Анжела в наушниках. Запросто. Или, скорее всего, это Валерка. Я иногда просила соседку посидеть с дочкой или даже заночевать у нас. Редко, но случалось. Она и просто так заходит, так что… Но на всякий случай уточнила:
— Не к тебе?
— Ты что, мам? — удивилась она, — поздно уже.
И правда… Никто из ее одноклассников не жил рядом, каждый день я возила дочку в школу через половину города, а потом так же забирала. Школа хорошая — того стоило.
— Я посмотрю там, а ты пока положи пюрешки и по котлетке, достань огурчики… штучки по две хватит.
— Мне — три. Они маленькие. И вкусные, — заулыбался проголодавшийся ребенок.
— Тащи тогда всю банку. Внизу там… справа смотри, — уходила я в прихожую. Из кухни к ней вел небольшой коридор, за ним пространство расширялось и перетекало в эту светлую двенадцатиметровую комнатку.
Новая квартира радовала не только метражом, но и другими приятностями: высокими потолками, настоящим дровяным камином, встроенным в стену гостиной, огромным совмещенным санузлом. Там свободно разместился даже фикус Бенджамина — деревце в полтора метра ростом, выживающее без солнечного света за счет направленных светодиодных спотов. И три комнаты тоже были просторными, все с большими окнами. Грело душу то, что все до копеечки за это великолепие уже выплачено. Моё, все моё… в очередной раз ласково провела я пальцами по фактурной штукатурке апельсинового цвета, скользнула ими по дверному полотну и легко щелкнула замком. Распахнула дверь, даже не заглянув в глазок.
И глаза распахнула… тоже.
— Ты? — на удивление ровно прозвучал мой голос. Ровно…но я сама не узнала его — низкий, глуховатый, будто чужой. Словно горло пережато… рванувшим непонятно куда сердцем, наверное.
Сколько…? Больше десяти лет? Круто! Не изменился, сразу узнала… почти не изменился. Заматерел по-мужски, а вот лицо похудело или даже осунулось. Возрастное явление? Не мальчик уже… Четкие линии скул и подбородка — кажется, совсем без подкожного жирка. А стрижка совсем короткая, с выбритыми висками, зато появилась бородка, такая… модный эффект небритости. И ему это идет. Кажется, ему пойдет абсолютно все — хоть налысо… да хоть борода до пупа! Но нет — холеный, красивый и одет тоже… Да и хрен бы…! Как пришел, так и ушел. Но — Анжела. Страхом… нет — ужасом скрутило мгновенно, до холодного пота и того самого ощущения приближающегося спазма — стеснения в груди.
Глубоко вздохнула, проверяя себя. Шагнула в сторону, прикрывшись приоткрытой дверью и, достав из кармана ингалятор, «пшикнула», как говорит Алёна. Отдышалась, собралась и шагнула обратно — вернулась к диалогу. Странно… он терпеливо ждал. Ладно… Спросила прямо:
— И на хе*а ты здесь?
— Тебе не идет мат, Ира, — чуть промедлил он с ответом, внимательно глядя на меня: — Разрешишь войти?
— Повторить вопрос громче? — встала я в дверях заслоном, готовясь безо всякого сомнения вывалить на него еще и не такое. Ого! Да я почти четыре года без Алёны! Сама! Я четыре года почти один на один с ними — мужлом, которое посредством грамотного общения и укрощения этим общением волшебным образом превращается в просто мужиков. Зачастую вполне нормальных и адекватных, просто нужно уметь внушить им это, отстояв свое право на руководство, настояв на нем. Да у меня уже чертов иммунитет на любые их происки!
— Я — к вам, — скользнула по его лицу непонятная гримаса, стирая улыбку. Не шутит, похоже? Не шу-утит. Какие здесь и сейчас шутки? Никаких шуток. Он уже тут и, похоже, серьезно намерен…? Я паниковала. Противной, удушливой волной накатило, навалилось… и мобилизовало.
— Анжела! Прикрой там дверь! У меня тут серьезный разговор! — оглянувшись, сдавленно крикнула я в сторону кухни. И сразу же поняла, что опоздала с этим — любопытная мордашка как раз высовывалась из-за угла. В ответ на мои слова скривилась, недовольно протянув:
— Ла-адно.
И, заставив мое сердце дернуться, с любопытством стрельнула глазами в распахнутую дверь. И замерла, и… тоже узнала. Фото «геройски погибшего» папы (лицо крупным планом) раньше стояло у телевизора, потом я незаметно убрала от греха — надоело.
— Па-апа? Д…дядя? — беспомощно перевела дочка взгляд на меня, привычно откручивая пуговичку-нос у пижамного медведя. Дернула её… на нервах, похоже. Или тоже в панике.
Вдох, выдох… Я справлюсь, придумаю… сейчас, секундочку мне только… миг один!
— Я твой папа, Анжела, — тихо раздалось от двери, и бывший перешагнул порог, оказавшись в квартире. Прикрыл за собой дверь. А я прикрыла глаза, от всей души желая ему провалиться сквозь все слои бетонных перекрытий на пути к земле. Избавиться от него, удалить, как больной зуб, прекратить этот кошмар! Пока получилось только невнятно пробормотать:
— Бесславно почивший.
— Не спеши хоронить, Ира, — спокойно посоветовал бывший, не отрывая взгляда от Анжика.
— Ты сказала, что я умер?
— А должна была — что? — поинтересовалась я, отворачиваясь от него и обозначая так приоритеты. Обняла Анжика и притянула к себе. На нервах слегка мутило, мысли прыгали. И она тоже — сжалась в моих руках маленьким комочком недоверия и непонимания. Ну и с-сука ты, Маштаков! — скрипнула я зубами.
— Ты что — наврала, мам? А на слово друг другу верить?
Глазки пока сухие, а вот голосок подрагивает, в нем уже слезы. Но слушает, смотрит… верит пока. Или хочет верить.
— Ну-у… верить мне, наверное, все-таки можно, — почти задохнулась я своей виной и ненавистью заодно. Присела перед дочкой, заглянула в глаза — мои глаза, темно-темно-серые, и попыталась объяснить:
— Рассказывать совсем маленькой девочке о том, что ее папа ушел к другой тете, а твою маму, когда ты еще была в моем животе, просто бросил и забыл, было бы неправильно. Это слишком сложно. Тогда ты не поверила бы, что так бывает — настолько жестоко и подло, такие вещи вообще трудно осознать и понять даже взрослым порядочным людям. Тогда так было проще, а потом, когда ты подросла бы, я рассказала бы тебе… обязательно.
— Когда, мам? Я уже взрослая, — отвернулась она и, даже не взглянув на отца, пошла к своей комнате. Тихо прикрыла за собой дверь. Ладони сжались в кулаки, ногти больно вонзились в кожу и я зашипела рассерженной гадюкой:
— Она пошла плакать. Что там дальше по плану? Чего ты добивался своим приходом? Этого? Рассорить нас?
— Не страшно, — мучительно свел он брови, — слезы не самое страшное. Любить тебя она не перестанет. Выслушай меня, пожалуйста, Ира…
— Поздновато что-то объяснять и оправдываться, тебе не кажется? — ожидаемо замутило от давней и непроходящей обиды. Он просто ушел в один из наших обычных дней. Ушел безо всяких объяснений с одним чемоданчиком, как в командировку. Перед этим какое-то время было… что-то такое было — да. Он был задумчив и рассеян. Но ко мне ласков и внимателен. Даже больше, чем обычно. Последний месяц беременности я спала отдельно и полусидя. Тогда мне было трудно, тяжело… плохо было. Анжик родилась крупным ребенком и вообще беременность проходила непросто. Я постоянно не высыпалась и плохо ела. Плохое самочувствие, состояние беспокойства, даже страха перед родами… чувство такое, будто я и не я вовсе, а неподъемная глыба, кадушка с квашней, ленивый, обожравшийся слон — опухшая, отечная. А он, конечно же — прекрасен!
— Пошел на х*р отсюда, Маштаков! Тут тебе не рады и в тебе не нуждаются. Спасибо за алименты, но даже их ты уже смело можешь засунуть себе в жопу, — попыталась я прекратить это все. С дочкой решу. Вот прямо сейчас мы с ней и разберем его на молекулы. Она умненькая девочка, поэтому появления комплексов от обиды не должно быть — он не бросал ее, не знал тогда. Бросил меня — перевелся в Москву вслед за той дикторшей. Мне объяснили это на его работе через три дня, когда я устала обрывать телефон. Через полтора года подал на развод без споров об имуществе и ребенке. В суде его представлял адвокат и я дала свое согласие. Нас разводил мировой судья. Алименты приходили исправно. Платил много — на меня и Анжика. Потом только на нее — положенное по закону, но все равно достаточно много. И при этом ни слова, ни звонка.
— Я не уйду просто так, Ира, — потер он висок большим пальцем, сжав ладонь в кулак — знакомый жест.
— Что значит — "просто так" и не уйдешь? Это мое жилище, — скривила я лицо в издевательской улыбке, — мне полицаев вызывать или как? Иди себе с Богом. А мне нужно успокоить ребенка. Пожалей ее, если меня не жаль — устала сегодня, как ездовая собака.
— Послушай, — упрямо прислонился он к стене, — алименты я платил, продолжаю и буду платить. Видеться с Анжелой — мое право, меня в нем не ущемляли.
— Грамотны-ый… — опять перекосило меня.
— Я многое могу дать ей сейчас и потом — квартира в Москве… небольшая двушка, но почти в центре и приличная. Когда-нибудь Анжела будет учиться. И еще, если понадобится помощь — любая.
— Не нуждаемся, — прошипела я, прислушиваясь к тому, что происходило где-то там, за моей спиной. В комнате Анжика было тихо. Подслушивает? Или скулит в подушку?
— Приходи как-нибудь потом, сейчас не до тебя, нужно ликвидировать последствия твоего эпического появления. Был бы нормальный отец — позвонил предварительно. Но это не наш случай, так же?
Он глубоко вдохнул и, пристально… честно так глядя мне в глаза, выдал:
— Я точно знал, что в этом случае…
— А если знал, то какого черта вообще?! — взорвалась я, — в общем, так — завтра, но только после работы… часов в шесть позвони мне. Без меня видеться с дочкой запрещаю, нужно подготовить ее. Да… подготовить, поэтому вначале — звонок. Может она совсем не захочет тебя видеть.
— А ты все сделаешь для этого? — заглядывал он мне в глаза.
— Да ты что? Московская квартира уже все перевесила, Миш, — покивала я, — как мы теперь без нее? Сам урод, так не суди по себе других.
— Спасибо, Ира, тогда передай ей вот это, пожалуйста, — потянулся он к внутреннему карману, не отвечая на прямое оскорбление. Только слегка поморщился.
— С какого это вдруг? И от кого? И не нужно покупать ее доброе отношение, — снова закипая, остановила я его: — Уйди, пожалуйста. Ради Бога! Просто уйди сейчас.
— Извини. Наверное, действительно — нужно было звонить. Да… до завтра, — развернулся он на выход.
— Номер не возьмешь? — напомнила я.