Командировка

Глава 22

К палатке добрались, когда уже совсем стемнело. Муфлих отказался тащиться в столовку, он вообще не любил шляться в темноте — уж слишком часто его останавливали, не разглядев болтающегося на шее документа. Да и фотографию ночью с лёту не сличить. Наскоро перекусив остатками сухпайка, он какое-то время поигрался с приемником, ловя плаксивую музыку арабских радиостанций, а потом завалился спать. Ваньку же от сухпая уже тошнило. В переносном смысле, конечно — специально разработанный рацион расчитан на очень медленную приедаемость, поэтому если голоден, то на такой харч всегда слюнки накатывает, даже в воспоминаниях. Хотя тут скорее всего степень голода большую роль играет, чем магическая спецформула сухпая. Сейчас его определенно не хотелось, а хотелось чего-нибудь человеческого, не брикетированного. С пылу, с жару… А в столовке все уже небось застывшее. Правда в лабораторной палатке есть микроволновка и сухожаровой шкаф, может набрать холодного, а там разогреть? Так и не решив конкретно проблему с ужином, Ванька взял полотенце и поплелся в душевую.

Если и случаются чудеса на войне, то это было одним из них — когда Айван вышел из вагончика, ему в ноздри ударил запах курицы, жареной на углях. У лабораторной палатки горел яркий галогеновый фонарь, освещаяя пятачок перед входом. В центре этого пятна стояла квадратная жаровня-барбекюшница на колёсиках, из-под крышки которой и валил этот ароматный дым. Из темноты попеременно возникали две разных фигуры, спутать которые ни с кем не возможно — головастый крепыш-гидроцефал и гигант с силуэтом акромегала. Всё ясно — Рими и Ланке, значит курица к Айвану будет иметь весьма прямое отношение. Проблема ужина решена самым чудесным образом — барбекю-гриль под президентское винцо! Как оказалось, ребята, выкушав одну из трофейных бутылок, пришли к благородному заключению, что пить такое под сухпай страшный моветон, равносильный использованию музейной картины под половой коврик. С утра Рими был в рейде, где и прикупил у какого-то крестьянина три здоровых клушки, которые довольный араб тут же ощипал и разделал. С Айвана причиталось три доллара и 33 цента — за все Рими отдал десятку, по местным понятиям в той ситуации переплатив раз в пять, если не больше. Жаровню позаимствовали в штабе ЭРДЭКа — на попутном вертолете перебросили в кэмп из Кувейта, куда ее приперли аж со Штатов. С самого начала дислокации с нее уже покормилось не мало генералов. На генералов можно наплевать — те, если им надо, себе жаровню всегда найдут. Дрова местные. Угли из тамарискового сушняка давали весьма необычный, терпкий, но приятный смолисто-парфюмерный аромат, весьма удачно сочетавшийся с прянностями, которыми офицеры обильно обсыпали птицу. Тамариск — это пустынное деревце, по сути корявый куст с толстенными стволами. Его листочки похожи на тую, хотя само дерево никакого отношения к хвойным не имеет. Угли из него получаются жаркие, горят долго — лушего для шашлыка просто не найти.

Мяса на троих получилось более, чем достаточно. Отложив немного для Муфлиха, остальные излишки Рими завернул в фольгу — завтра в рейде он решил поподчевать своих сержантов. Мероприятие по распитию провели внутри лаборатории, а когда вино закончилось, то решили вынести раскладные стулья и просто немного посидеть перед остывающими углями. После полуночи Кэмп всё еще соблюдал относительную свотомаскировку — ярко освещались только некоторые объекты у взлетных полос, да далекий детеншин-центр — колючка с пленными. Темное летное поле походило на пустыню. Лампу выключили. Открытая крышка барбекюшницы отбрасывала слабые красные блики от тлеющих углей, которые и светом назвать нельзя. Ребята расселись, каждому хотелось рассказать о впечатлениях дня, но как всегда на войне, разговор пошел совсем в другую сторону — о доме, о кулинарии, о сугубо гражданских и семейных проблемах. На войне о войне вспоминать не охота. Наваливалась усталость, ставшая уже привычной спутницей. Особенно заметно клевал Рими, видать строго следовавший инструкциям на своих чудо-таблетках. Продрав глаза он извинился, встал и, складывая стульчик, что-то прижал между его ножками. Это что-то грозно и громко зашипело. Эдд отшвырнул стул, а Айвана и Ланке словно сдуло с мест. В темноте Ваня зацепился за провод лампы-переноски, с грохотом сдернув её с палаточной веревки на землю. Дэниел с матюками нащупал провод и стал выбирать его, надеясь добраться до фонаря. Дребрезжа защитной решеткой, фонарь поянулся по земле. Невидимое что-то моментально среагировало на это движение, зашипев еще яростней. Наконец фонарь вспыхнул, зажатый в Ланкеных ручишах, дав несколько узких пучков света сквозь его красные, от близкой лампы, ладони. В паре метров от жаровни на раздутой капюшоном шее покачивалась здоровая змеиная голова.

«Кобра!!!» — почти одновременно заорали все. Рими истошно заматюкался, подозревая, что эта тварь его всё же успела цапнуть. Теперь кобру освещали, как бомбардировшик прожектором ПВО. Вспоминать природозащитные проповеди о пользе ядовитых змей никто не стал. Ваньке на глаза попался здоровый двухдюймовый брусок от транспортного поддона, раздавленного погрузчиком и оставленного с расчетом на дрова. Наступив на поддон и занозя пальцы, Ваня принялся отдирать дубину. Вроде змеи глухи от природы, но эта словно среагировала на скрип выворачиваемых гвоздей, а может до нее дошли людские намерения. Змея сдулась, опустила голову и заструилась прочь. Теперь заматюкался Ланке, грозясь расстрелять гадину из пистолета, если Айван всё еще будет телиться. На самом деле стрелять ночью, да еще будучи в легком хмелю, никто не собирался — потом слишком большая головная боль объяснять причину поднятой тревоги. Дэниел подскочил к жаровне и краешком лампы скинул несколько угольков вслед уползающей змеи. В ответ та обернулась, разложив свое тело наподобие полутораметровой подковы, затем снова надулась и подняла голову. Тут подскочил Ванька и лупанул по этой голове. Змея забилась кольцами. Айван, как припадочный, змолотил по ней, стараясь перебить шею. Змея затихла. Ланке одобрительно хмыкнул:

— Доктор, а ты небось, бейсбол любишь!

— Да не особо. А что?

— Ты ей дубиной по башке заехал, как бейсболист первой лиги битой по мячу на финале Кубка Америки!

Их победные возгласы прервал Эдд. Он раскрыл брошенный стул, на нейлоновой седлушке которого отчетливо били видны четыре точечных отверстия. Стул поднесли к фонарю вплотную — на обратной стороне у одного прокола имелось пятно-смаз, вроде как плевок, а у другой дырки висела желтая капля, моментально развеявшая миф о благородстве кобр. Небось каждый читал, что эта змея шипит и надувает капюшон до того, как укусить, на этот же раз кобра вначале цапнула и лишь потом занялась своей защитной демонстрацией. Ваня завел Рими в палатку и заставил полностью раздеться. Ланке заязвил шутками, что дружок пока еще жив, а специалист из морга его уже осматривает. Хотя в такой ситуации глаз судмедэксперта будет надежней глаза врача-токсиколога — яд кобр, в отличие от яда гадюк или гремучек, местной реакции практически не дает, поэтому в сомнительных случаях надо внимательно осмотреть кожные покровы. Иногда, в стрессовой ситуации, человек может и не почувствовать укуса. К счастью, змея впилась в стул без майорской задницы — сам характер проколов объяснял «угол атаки» на уже вдвое сложенное сидение, отсюда и четыре дырки вместо двух, правда разминулись змеинные зубки с пальцами Эдда всего в каком-нибудь сантиметре.

Сон слетел. Пальцы Эдда, после того, как сравнили их позицию с дырками от укуса, немного дрожали. Ланке опять съязвил, теперь уже насчет бесстрашия подчиненных ему разведчиков. В ответ Эдд беззлобно послал своего начальника и попросил спирту. Дэниел залез в какой-то ящик и достал галлонную квадратную банку, наподобие тех, что стоят в хозяйственных магазинах с ацетоном и расстворителями. На банке было написано «этанол технический». Ванька покрутил носом, но потом увидел приписку мелкими буковками «semiconductor grade» (весьма высокая степень очистки) и успокоился. В стероформовые стаканчики налили «A&W», дешевой «чёрной» газировки из серии подделок «а-ля Кока-кола», а потом чуть плеснули спиртяшки. Получилось весьма сносно, но вскоре опять захотелось спать.

— Как молодые… Мы тогда от безденежья втроем один апартмент снимали… — мечтательно протянул Ланке.

— А я жил в университетском дорме, так в нашем кампусе это самая весёлая общага была… — вторил ему Рими.

— А я вот молодость провёл в советской курсантской казарме — там мы тоже пили по ночам и всегда хотели спать, только змей не было… — изрёк Доу.

Ланке глянул на часы — до подъёма четыре с половиной часа. По общему согласию ночные посиделки решено было прекратить, перенеся вечер воспоминаний о молодости на другой раз. Напиваться, а потом страдать весь день, в планы не входило, и без похмелья хватает мучений от одного недосыпания. Оставалось только проверить будильник и идти спать — завтра очередной сумашедший день, а в восемь утра надлежит присутствовать на координационном совещании, где вонять перегаром не следует, а следует быть ну если не бодреньким, то хотя бы дееспособным.

ххххххххххххххххх

Продолжение следует. Ашипки будут исправляться позже. И не хмуртесь на авторскую позицию: I didn't blow shit out of anything. The United States Government did.

xxxxxxxxxxxxxxxxx

Если есть минутка, зайди по этой ссылке: http://zhurnal.lib.ru/l/lomachinskijaa/zzz.shtml

Там текста нет, одна картинка. Если знаешь где это, то значит нам надо поговорить. Имэль на: alomatchinski@yahoo.com