Веревка в небо

Так они просидели до самого обеда. А после Фила пошла собирать сумку в дорогу. Немного вещей, вода и перекус. До ближайшей деревни всего два дня пути.

Она снова думала правильно ли она поступает, оставив свою жизнь здесь, мать и любимую сестру, ведь она еще такая маленькая.

Ее размышления прервали крики поселенцев и грохот. Она выбежала из хижины и попала в ад. С неба летела мелкая крошка огня, от которой загорались деревья, жилища и постройки. Вокруг все метались, кричали и звали на помощь. Тлеющие угли сменили камни побольше, они еще хранили в себе огонь. Фила в этом хаосе пыталась докричаться сестры, только спустя некоторое время в толпе она увидела сестру и маму. Они бежали, пытаясь не попасть под камни, мать обхватила Сайлу и прикрывала ее голову своим телом.

— Мама! — закричала Фила.

— Уходи к утесу! Нужно дождаться, когда это закончится! — перекрикивала она шум.

— Мама, это предсказание Провидицы. Пойдемте к веревке, я верю, что там внизу есть жизнь. Мы спасемся!

— Нет, иди! Мы дождемся, когда закончится огненный дождь. Я верю в то, что он закончится.

— Спрячьтесь у утеса возле края земли, дождитесь меня, я вернусь за вами. — Матери ничего не оставалось как согласиться.

Сквозь хаос они прошли к любимому месту Филы. Она привязала небольшой камень к концу веревки и кинула вниз. Отошла к родным, обняла и следила, как моток за мотком веревка сползает вниз под тяжестью камня и не останавливается. Она плела веревку всю жизнь, и измерить ее было невозможно. Горели деревья вокруг, гарь заполнила воздух, глаза слезились от дыма и от того, что сердце разрывала близость разлуки.

Никто не говорил вслух. Все обнимали друг друга, прощались.

— Я вернусь за вами, обещаю. — Она поцеловала Сайлу в лоб, размазала сажу по ее щекам, обняла мать.

Обвязала руки тряпкой из сумки, что так и осталась висеть за плечами. И начала спускаться по веревке, схватившись за нее, последнее, что она сказала родным, миру и главное себе:

— Я верю!

Ее переполнял ужас, сковывал тело и придавал крови скорости, что пульсировала в голове и в сердце. Казалось ее вены лопнут от давления в крови, уши ничего не слышали, а глаза ничего не видели в белом тумане. Она спускалась и спускалась, механически перебирая руками. Уже отчаялась. Белые облака — это ничего. Так выглядит пустота — густой туман без жизни. Только отчаяние и последние крохи веры придавали сил не отпустить рук, потому как подняться она уже не сможет.

Вскоре она не поверила глазам: ветер, что трепал волосы, начал разносить клубы тумана, облака рассеялись… Фила увидела бескрайнее зеленой поле, какие-то квадратные постройки, точки, нити дорог, закрутила головой и, смеясь и плача, продолжала спускаться. Еще немного. Упала без сил, прямо в скошенную траву, плакала, сжимала кулаки, что были белыми, с сеткой вен, без крови.

Фила прикрыла глаза от бессилия, но почувствовала холод металла у шеи. Резко открыв глаза, наткнулась на взгляд мужчины, тот держал косу у ее горла.

— Кто такая? — судя по интонации вопрос, но язык непонятен.

— Я не понимаю, — она подняла руки вверх, показывая, что у нее нет оружия. Ведь она чужак, который свалился с неба, в прямом смысле.

— Вставай, — он убрал косу от горла, и махнул рукой. Фила поняла, что ей нужно встать. — Кто ты?

— У меня нет оружия, я Фила из поселения Синие Тулесы, на нас обрушился огненный дождь, и мне пришлось спускаться, чтобы спастись. Там осталась моя семья, — она размахивала руками и показывала в небо и на веревку, а на последних словах голос ее дрогнул.

Все это время он рассматривал ее и слушал непривычный язык, который был ему неизвестен. Как и странная одежда девушки. Штаны обтягивали, как вторая кожа, сверху рубаха, которая скрывала топ, на руках браслеты, а волосах заколки с перьями. Кожа чужачки была грязной и в саже, но было видно, что она смуглее, чем у людей его мира. Глаза узкие, карие, но, когда смотрят на солнце, отдают золотом. Ее ладони были перемотаны тряпицей, оружия нет, и сама она по себе была похожа на редкую птицу, что-то щебечет.

— Очень интересно, но ничего не понятно, — он убрал косу и ткнул себя в грудь. Фила замолчала. — Я Иван.

— Фила, — она ткнула себя в грудь.

— Есть контакт, — с улыбкой сказал тот.

Она не понимала, почему тот улыбался. Ей было страшно, она впервые видела такого белого человека. Странные штаны с вытянутыми коленями, белая безрукавка. Кожа на плечах была красной. Может он чем-то болен? Глаза голубые как небо, а волосы цвета солнца, Сайле бы понравилось. Она решила, что он воин, это сказали разноцветные узоры на одной руке и странное оружие. Фила такого тоже никогда не видела.

— Рассказывай, что случилось наверху? — заговорил тот и указал на небо.

— С неба падал дождь из огня, вся деревня в огне. Там мои мама и сестра, — она как могла жестами тыкала в небо, потом на себя, показала, как качают детей на руках.

— Дите там что ли твое осталось? Заберем, кукушка ты моя. Жди, — сказал он и пошел в сторону. Фила не понимала, почему тот уходит, и пошла за ним, повторяя, что ей нужна помощь. Громче сказал ей, — Говорю, приду сейчас, тут будь. Что за глупая женщина?

Фила не понимала, почему незнакомец кричит на нее, видимо думает, что если громче говорить, так она будет лучше понимать его непонятный язык. Разозлилась на него.

— Ну и уходи! Трус! Слабак! — кричала она ему вслед. Вернулась к веревке и начала подниматься, но и нескольких метров не могла сделать, так как руки не слушались ее. Но она не оставляла попыток, злилась на себя, пыталась подняться еще немного.

— Куда лезешь, дурашка поднебесная? — он взял ее аккуратно за талию и снял с веревки. — Как ветром не снесло, пушинка ж.

— Так ты поможешь? — она посмотрела прямо в глаза странному человеку по имени Иван.

— Помогу, конечно, — ответил тот.

И Фила просто поверила ему, в него.

Она не знала сколько времени прошло, сидела и ждала, облокотившись на большую кучу травы. Веры в то, что увидит хоть кого-то из родных, близких, почти не осталось, да еще и Иван этот не возвращается. Солнце уже начало садиться, когда ее отчаяние переросло в ужас, а потом в пустоту. От веры осталась капля, но она не позволяла себе расплескать ее. Фила легла возле веревки на спину и смотрела вверх, снова на облака. Так странно, что теперь они были вверху, а не внизу. Мечта исполнилась, но почему ей так горько. Слеза закатилась в ухо, плакать стало неприятно еще и физически. Пришлось сесть, чтобы переживать было удобнее.

Позже она протерла свои глаза, не веря, что видит, как кто-то спускается по веревке. От нетерпения она кружила внизу, шея затекла, и чтобы рассмотреть Фила отбежала подальше. Она видела, что спускаются люди, не один человек, а их около десяти. Она пыталась рассмотреть кто это, но было слишком далеко.

Наконец, они стали все ниже и ниже. И вот Фила уже помогает спуститься, люди падали, их руки были сбиты в кровь, кожа в ожогах. Девушка оттаскивала валившихся с ног людей к куче травы, укладывала и бежала к следующим. И какого было ее счастье, когда она увидела мать среди них.

Без слов они бросились обниматься, рыдали в голос, мама что-то говорила Филе, та кивала, но не слышала.

— Ма, где Сайла? — спросила Фила, взяв ее лицо в свои руки.

— Мы ждали под утесом и видели, как пришел тот мужчина. Она помогает ему собирать выживших людей, что готовы спуститься по веревке, — женщина аккуратно убрала руки Филы от лица, — Я боюсь у нее не хватит сил, чтобы спуститься. Я думала не выдержу, разожму руки.

— Ма, нужно ждать. Сайла сильная, сколько она по деревьям лазила? — обняла, — Все будет хорошо.

Так они и просидели под веревкой, людей больше не спускалось. Только через время Фила отошла от веревки подальше и заметила одну фигуру. Сердце перестало стучать, тело сковал страх за сестру, и только в мыслях вяло бежала мысль «Нужно верить». В голове, сердце же разрывалось от горя. Она упала на колени и зарыдала.

— Фила! — звенящую пустоту в голове рассек голос сестры.

— Сай, — прошептала та, подняла голову и не поверила своим глазам. Над землей, еще не спустились, мужчина держал на своей спине тонкую девушку, примотанную к нему веревкой, которую она плела ей когда-то. — Сай!

Фила подбежала к веревке и, не дожидаясь, когда та отвяжется от Ивана, стала обнимать, реветь, разглядывать сестру. Под порывом чувств она кинулась на шею мужчине, что спас ее семью.

— Сразу видно сестры, время даром не теряете, — он похлопал по спине Филу и аккуратно стал отцеплять ее.

— Спасибо, Иван. Спасибо, — она кланялась ему почти в ноги, все выжившие встали за Филой и тоже бормотали слова благодарности, кто-то падал на колени.

— Да ладно Вам, сочтемся, — махнул тот рукой, — пошлите, придумаем как будете ночевать. Фила, пойдем.

Она поняла, что он хочет увести их отсюда, хотя все от бессилия и потерь готовы были заночевать здесь, под открытым небом на скошенной траве.

— Пойдемте, — она обернулась ко всем, — этот человек отведет нас в безопасное место.

Иван привел их в большой амбар и что-то щелкнул. Люди увидели, как над потолком загорелся огонь в стекле. Большой, просторный, но не обжитый дом, подумали они.

— Разместитесь тут, сейчас принесу одеяла, еду, что найду. — Он снова посмотрел на Филу и нескольких мужчин и ткнул в них пальцем. — Пойдемте. Не то чтобы мы не справились с пацанами, но мне почему-то хочется видеть, как ты обалдеешь, когда увидишь все блага цивилизации. Потому как я просто охренел, когда увидел вашу деревню, точнее то, что от нее осталось. Мне, конечно, никто не поверит. Да и вас, наверное, в дурку могут забрать.

— Что ты пытаешься рассказать? — спросила его Фила. — Неужели непонятно, что я не понимаю тебя. Тебе все придется мне рассказывать снова, когда я выучу язык.

— Ну ничего, выучишь язык, освоишься, уже и не захочешь на деревянной кровати спать.

Она увидела дом из камня, только окна, крыша и ступени были из дерева. Подойдя ближе, поднялся лай собаки. Фила и мужчины испугались, они никогда не слышали и не видели животных, только птиц.

— Не бойтесь, — сказал Иван, подходя ближе к мохнатому чудовищу на четырех ногах, — Это друг. Идите, погладьте, он не кусается.

— Друг, — Фила первая подошла и повторила вслух неизвестное слово.

— Да, собака — это друг, — разулыбался Иван. Собака тем временем уже облизывала руку Филы, та хохотала и трогала шерсть, рассматривала уши, смотрела на лапы, которыми собака уже пыталась ее повалить.

— Какое страшное чудище! Фила, осторожнее, оно хочет съесть тебя, — говорили мужчины.

— Какой хороший, мягкий, как волосы. Никогда не видела животных без перьев, — говоря это, она потрогала себя за перо в заколке.

— У вас нет таких, только птицы? — Иван смешно показал руками крылья, Фила невольно засмеялась и кивнула.

— Птицы, — повторила слово и движения Фила.

— Быстро схватываешь, подруга, — подмигнул Иван, поднялся по ступеням, открыл дверь и пригласил к себе. — Проходите. Дом от бабушки остался, пришлось в деревню переехать, но тут хорошо. Знаете, как зимой классно, выйдешь — а вокруг белым-бело все. Снег говорю белый.