Нарушенное обещание

Я надеюсь, что он справится с задачей.

ЛУКА

Начинается дождь, когда гроб Джулии Росси опускают в землю. Кладбище превращается в поле с черными зонтиками. Катерина тихо плачет, зажав рот рукой в перчатке, и даже Франко стал серьезным, скрестив руки перед собой, когда он стоит под зонтиком, который он держит над ними обоими. На холме, где проходит дорога, я вижу, как подъезжает длинная черная машина. Мгновение спустя выходят двое мужчин плотного телосложения, одетых в слишком теплые для такой погоды куртки, в которых почти наверняка спрятано оружие, и я с напряжением в животе понимаю, кто это должен быть.

Виктор Андреев.

Я наклоняюсь к Франко.

— Я вернусь через минуту, — тихо говорю я и киваю в сторону холма, где стоит машина на холостом ходу. Франко прослеживает за моим взглядом, и я вижу, как по его лицу пробегает тень нервозности.

— Ты хочешь, чтобы я пошел с тобой? — Его голос низкий, встревоженный, и я качаю головой.

— Оставайся здесь с Катериной. Со мной все будет в порядке.

— Я твой заместитель. Я должен быть на твоей стороне…

— Сегодня ты ее будущий муж. Она только что потеряла свою мать, Франко, а Росси все еще в критическом состоянии. Прояви немного сострадания. — Мой тон жестче, чем когда-либо был с ним. Тем не менее, я начинаю беспокоиться, что спокойная жизнь, которую Франко вел в моей тени, не смогла подготовить его к его новому положению.

Может быть, мне следовало быть с ним строже, как Росси был со мной. Но сейчас я ничего не могу с этим поделать.

Я взбираюсь на холм, чувствуя, как по спине стекают капельки пота, отчего рубашка неприятно прилипает к телу. Я не был лицом к лицу с Виктором с тех пор, как был убит мой отец, когда они с Росси пришли к временному миру. Воспоминание об этом тоже обжигает мне нутро. Росси был готов заключить мир тогда, но не сейчас. Однако именно Виктор пришел просить о прекращении огня. На той неделе мы убили больше русских, чем за последние десятилетия.

Окна машины слишком затемнены, чтобы разглядеть, что внутри, но я подхожу к охранникам, окружающим машину, и поворачиваюсь, чтобы они не сводили с меня глаз. Кто-то открывает ближайшую ко мне пассажирскую дверь, и мгновение спустя оттуда выходит высокий мужчина в сером костюме, выпрямляясь во весь рост. Он выглядит старше, чем я помню, хотя Виктор всего на шесть или семь лет старше меня, ему немного за тридцать. Он неулыбчив, его жесткое и чисто выбритое лицо каменное, а льдисто-голубые глаза холодные.

Я слышал, что женщины считают его красивым. Хотя у него нет репутации распутника. Его жена умерла в прошлом году, оставив его с двумя маленькими дочерями, и он еще не женился повторно. Я удивлен, что все высокопоставленные мужчины в России и Америке не бросают ему своих подходящих дочерей. Хотя, может быть, и бросают, а мы просто не знаем об этом. Или, возможно, никто не хочет выходить замуж за холодного вдовца, которого мужчины называют Уссурийским Медведем.

Если бы я был женщиной, я бы не был склонен выходить замуж за человека, торгующего сексуальным рабством. Братва хорошо известна своим жестоким обращением с женщинами, женами, дочками и рабынями. У меня нет причин думать, что Виктор Андреев чем-то отличается, хотя ходили слухи, что его брак был заключен по любви.

Я нахожу это смешным. Виктор, мужчина, созданный еще меньше для любви к жене и семье, чем я.

— Лука Романо, — Виктор говорит с культурным русским акцентом, более элегантным, чем у Левина или солдат, которых пытают на наших складах. — Я слышал, ты хотел поговорить со мной. Прошло много времени.

— Давай не будем притворяться, что это светский визит. Ты знаешь, почему я хотел встретиться.

Рот Виктора кривится от удовольствия.

— Левин говорил мне о мире. Я нахожу это странным, учитывая, что жена вашего дона была только что убита. Хотя… — он делает эффектную паузу, окидывая меня холодным взглядом. — Я также слышал, что ты узурпировал место Витто Росси.

— Титул перешел ко мне, да. — Я стараюсь говорить как можно ровнее, хотя чувствую, как глубоко в животе начинает закипать незнакомая ярость. Я всегда был самым спокойным и собранным из ближайшего окружения Росси, вот почему он так часто посылает меня выполнять за него грязную работу. Но при виде Виктора мне хочется крови, несмотря на все мои заверения в желании мира.

Этот человек похитил Софию. Я помню синяки на ее лице, страх в ее глазах, когда она проснулась. Он ответственен за смерть Джулии.

— И теперь ты хочешь призвать к прекращению огня между нами? — Он все еще выглядит удивленным, и это заставляет меня чувствовать себя почти неконтролируемо жестоким. В моей голове проносятся видения о том, как я хватаю его за рубашку и толкаю спиной к машине или сжимаю кулак и стираю улыбку с его лица, но я знаю лучше. Его охрана была бы рядом со мной через секунду, и все, чего я пытаюсь достичь, потерпит полный крах.

Я стискиваю зубы, заставляя себя сохранять спокойствие.

— Я хочу мира, да. Больше никаких взрывов в отелях или перестрелок на улицах. Больше никаких похищений и угроз. Давай обсудим это между нами, как мужчина с мужчиной, лидер с лидером, и придем к соглашению.

Виктор оценивающе смотрит на меня.

— И что ты дашь мне за этот мир, Лука?

— Разве жизней твоих людей недостаточно? Интересно, что бы они чувствовали, если бы знали, как мало ты их ценишь?

Выражение его лица мрачнеет.

— Мои люди знают свою ценность для меня. Я спрашиваю снова, что ты предложишь мне за мир?

— Есть ли что-то, что тебе нужно?

— Что, если я попрошу тебя отдать Софию?

Моя реакция неожиданна и мгновенна, мои руки сжимаются в кулаки по бокам, когда я изо всех сил пытаюсь сохранить самообладание. Я не знаю, что злит меня больше, небрежный тон, с которым он высказал это предположение, как будто София была партией наркотиков, из-за которой нужно поторговаться, или мысль о том, что он мог бы намереваться с ней сделать. Мысль о его руках на ней вызывает у меня жажду убийства, и на мгновение я подумываю о том, чтобы поддержать стремление Росси к войне. Я мог бы стереть город с лица земли от этих ублюдков. Но не без огромного количества крови и смертей с обеих сторон. И я не готов посылать наших людей на войну с Братвой, если только не будет другого выбора.

— София теперь моя жена, — хладнокровно говорю я. — Как я уверен, ты знаешь, поскольку на следующее утро после нашей свадьбы напали на наш отель. Ты знал, кто там будет и почему. Но наверняка в этом городе есть и другие красивые женщины, которых ты можешь заманить в свои лапы и продать с прибылью. Я это знаю, я вероятно, трахал большинство из них.

Виктор посмеивается, его лицо ничего не выражает.

— Без сомнения, — сухо говорит он. — Но я не собирался продавать Софию. Я намеревался жениться на ней.

Жаль, что я не смог скрыть свой шок. Но я слишком поражен этим открытием, чтобы контролировать свое лицо, я знаю, что моя испуганная реакция может быть легко прочитана. Виктор видит это, я знаю, что он видит по довольному взгляду, который мелькает на его лице.

— Ты этого не ожидал.

— Нет, — говорю я категорически. — Почему ты хочешь жениться на ней? По правде говоря, в этом еще меньше смысла. Я представляю, как бы ее продали за значительную цену, красивую, молодую девственницу. Но как жену? Тебе не нужна девочка, Виктор. Тебе нужна женщина, которая сможет стать матерью твоим детям.

Выражение лица Виктора мрачнеет.

— Не говори мне, что мне нужно, Лука. Возможно, мне нужна была эта юная девственница, как что-нибудь сладкое, чтобы отвлечься от мыслей о мужчинах, которых ты убил. Что-нибудь, что облегчит боль от территории, которую ты отвоевал за последние годы. Я могу только представить, какая вкусная она, должно быть, была…

Я издаю шипение, сам того не желая, моя челюсть сжата, когда я изо всех сил пытаюсь не врезать ему прямо здесь и сейчас.

— Я вижу, что задел за живое. — Виктор улыбается. — Полагаю, мне не следует так говорить о твоей жене. В конце концов, она больше не девственница, так что вряд ли это имеет значение. Тем не менее, ты просишь мира, но ничего не предлагаешь взамен. Почему я не должен продолжать пытаться захватить вашу территорию для себя? Витто проделал такую хорошую работу, заключая сделки на протяжении многих лет. Мне предстоит заняться таким большим и плодотворным бизнесом.

— Ты убил Джулию Росси, — рычу я, мой голос становится все громче по мере того, как мое терпение иссякает. — Тебе повезло, что мы еще не начали убивать твоих собак.

Улыбка Виктора не сходит с лица.

— Жертвы войны, Лука. Точно так же, как жертвы твоего отца и Софии. В некотором смысле и твоих матерей тоже. И ты хочешь, чтобы эти жертвы прекратились. Итак, я сделаю тебе еще одно предложение, поскольку ты уже забрал Софию себе. Отдай мне в жены дочь Росси. Как ты сказал, мне нужен кто-то более способный войти в роль жены и матери, кто-то подготовленный к этому. И более того, мне нужно то единственное, что моя покойная жена не смогла мне дать.

— Что?

Его взгляд удерживает мой, холодный и решительный.

— Сын, конечно.

— И что заставляет тебя думать, что Катерина обеспечит это? У Джулии была только одна дочь.

— Я слышал, что все решает мужчина, и у меня есть три прекрасных брата, все сильные. И если она подарит мне дочь, я буду тщательно засевать ее поля, пока она не подарит мне сыновей. Я видел ее, она красивая девушка. Буду трахать ее до тех пор, пока она не даст мне то, что мне нужно, это не будет проблемой.

— Она помолвлена с моим младшим боссом, Франко Бьянки, — говорю я категорично, хотя внутри у меня все кипит. — Выбери жену из своих женщин, Виктор. Наши вам не нужны.

— Я уже дважды предлагал тебе способ прийти к соглашению, — хладнокровно говорит Виктор. — И все же ты отказываешься. Тогда ты, должно быть, хочешь войны несмотря на то, что настаиваешь на обратном.

— Только потому, что я не хочу обменивать дочь Витто, это не значит, что я хочу войны. Я готов вести переговоры за твоим столом, Виктор. Но мы не торгуем мясом.

Виктор элегантно фыркает.

— Тогда предложи мне что-нибудь, Лука. Или мира не будет.

— Через неделю в доки прибудет партия кокаина. Вместо этого мы передадим его вашим людям и компенсируем разницу с нашим покупателем. Я даже подслащу сделку и добавлю плату за обработку. — Я называю цифру, и Виктор смеется, глубокий раскатистый звук доносится с холма и заставляет нескольких собравшихся скорбящих посмотреть туда, где мы стоим.

— Ты оскорбляешь меня, Лука. Я думал, Витто научит тебя чему-нибудь получше. Ты уводишь женщину, на которой я собирался жениться, трахаешь ее сам, а затем отказываешь мне в невесте. Ты думаешь, у меня нет собственных поставок? Своих собственные денег? Я хочу чего-нибудь получше твоих надуманных подачек. Но поскольку у тебя явно нет ничего из того, что я хочу, что ты готовы отдать, тогда мне больше нечего сказать.

— Подожди… — Я начинаю говорить, но Виктор уже садится обратно в машину, дверь за ним плотно закрывается. Я начинаю приближаться к двери, я не знаю, что именно я собираюсь сделать, открыть ее? Требовать, чтобы он согласился? Но его охрана немедленно встает перед дверью и преграждает мне путь.