Ориентирование

Экскурсовод продолжает свою громкую тираду прежде, чем кто-либо из девушек успевает заговорить.

— То же самое с приглашением парней: не после девяти и не раньше десяти, за исключением общей зоны.

Марни давится, а затем зажимает рот рукой.

— О, ну что ж, это помешает вашим с Кридом планам, — Миранда хихикает, но мне жаль Марни. У неё такой взгляд, который говорит о «синих яичниках» или «заблокированной пизде». Ну, знаете, как в «синих яйцах» или «заблокированном члене» у парней. То же самое. — Ты не знала об этом правиле?

— Раньше такого правила не было; я неделями заучивала Справочник студента Борнстедского университета, — она выглядит немного напуганной, но я всегда здесь, чтобы помочь. Учитывая, что я думаю, что это нормально — давать кому-то, с кем я только что познакомилась, совет, который собираюсь дать, стоит ли удивляться, что у меня нет подруг.

— Ты всегда можешь воспользоваться туалетом? — я указываю на вывеску справа от нас, и Марни краснеет. — Ну или в течение дня, — я правда пытаюсь быть полезной, но, по-моему, только ухудшаю ситуацию.

— Так вот почему ты захотела жить за пределами кампуса, — Миранда фыркает, и Марни игриво хлопает её по руке. — Может быть, ты и твои парни тоже сможете купить большой дом-гигант и жить вместе как одна счастливая поли семья?

— Ты встречалась с ними? — спрашивает Марни, заправляя волосы за уши. Из-за её шапки они торчат под странными углами, и лицо Миранды становится каким-то мягким и странным. О-о-о. Когда её брат сказал, что она влюблена в Марни, он ведь не шутил, да?

Я притворяюсь, что не замечаю, как Миранда возится с волосами Марни, пытаюсь, но безуспешно, не обращать внимания на то, как гид объясняет, как работают двери на каждой лестничной площадке — используйте приложение, отсканируйте штрих-код, бла-бла-бла — чтобы попасть на свой этаж. Там есть лифт, то же самое касается сканирования приложения для телефона, как ключа, прежде чем выбрать свой этаж. Контроль, контроль, контроль.

Наши назначения в общежитии розданы, и мы поднимаемся наверх.

Я оказываюсь в комнате по соседству с Марни и Мирандой (совпадение… или судьба?), открываю дверь и обнаруживаю, что смотрю на гигантскую кровать. Она занимает всё пространство, и меня от этого слегка подташнивает.

Здесь она не входила в стандартную комплектацию; здесь даже негде пройтись.

Это выглядит, по крайней мере, для меня, как огромная подставка для траха. Так много членов могло бы уместиться сюда…

— Шарлотта Карсон… — гид останавливается у меня за спиной, роется в каких-то бумагах и затем протягивает одну мне.

Медицинское заключение — это то, что написано вверху. Я прищуриваюсь и понимаю, что ничего не вижу, потому что мои очки отчаянно нуждаются в чистке.

— У тебя нет соседа по комнате, и специальная кровать для твоей спины.

— Моей спины? — эхом отзываюсь я, но гид уже уходит, а Миранда и Марни таращатся на меня так, словно, возможно, пересматривают свои предварительные предложения о дружбе. Я изо всех сил пытаюсь выдавить улыбку, чую здесь заговор Студенческого Совета, и протискиваюсь в узкое пространство между изножьем кровати и дверью.

На покрывале что-то лежит, и это заставляет меня снова прищуриться.

Что… что это?

Мои глаза расширяются, когда я понимаю, что кто-то — это близнецы! — оставили искусственный пенис на моей кровати. Я бросаюсь вперёд, чтобы схватить его, пока мои новые подруги не увидели, подхватываю и прячу в карман толстовки.

— Ого. Она… огромна, — Миранда останавливается на пороге моей комнаты и удивлённо моргает. — Разве ты не остаёшься здесь всего на две недели? Это излишне.

Если бы ты только знала.

— У них есть склонность перебарщивать, — я прижимаю вялый пенис к животу и веду себя так, как будто всё нормально. Слава богу, чёрт возьми, что я не планирую долго жить в общежитии. Это ни для кого здесь не прошло бы хорошо; мои парни сверх всякой меры излишне. — Я имею в виду парней. Должно быть, им это доставили.

Я замолкаю как раз в тот момент, когда появляется один из парней Марни, а за ним и остальные.

Так получилось, что Марни смотрит на девушку дальше по коридору, которая как раз прощается со своим папой, и я помню её реакцию на моё имя и… на самом деле, это не моё дело.

Я вхожу в свою комнату и тихо закрываю дверь, просто чтобы предложить ей немного уединения.

— Вы сделали меня посмешищем для всего общежития, — бормочу я, прикусывая нижнюю губу и свирепо глядя на парней. Близнецы определённо виноваты в том, что принесли пенис, но кровать больше похожа на поступок Черча.

— Разве ты уже не была посмешищем? — спрашивает Спенсер, намазывая маслом кусок хлеба и кладя его на мою тарелку. Чем дольше мы с ребятами работаем как единое целое, тем больше я кое-что осознаю: я — их домашнее животное, и они заботятся обо мне. Они дают мне еду и заставляют меня есть; они носят мне вещи; они расчёсывают мне волосы и покупают мне одежду.

И мне это нравится.

Правда.

Но игра в том, что я притворяюсь, что это не так. Это как игра в кошки-мышки, в погоню. С толканием и перетягиванием каната гораздо веселее. Я беру кусочек хлеба и бросаю его на тарелку Спенсера, но всё, что я делаю, это заставляю его поменять наши подносы.

Раздражённо ковыряю ложкой в миске с тушёным мясом и оглядываю кафетерий. Здесь кипит работа, чертовски оживленнее, чем, вероятно, бывает в обычный день. Здесь полно родителей; я просто рада, что моего здесь нет, потому что у него была конференция в Санта-Крузе. Хех. Удача.

— Какая ирония судьбы, не так ли? — спрашивает Черч, откидываясь на спинку стула и складывая руки домиком на своем белом свитере крупной вязки. — Ты даже больше не в своём прикиде, и все по-прежнему думают, что ты мальчик.

Я швыряю кусочек тушеного мяса в сторону жениха, и он ловит его, молниеносно хватая салфетку и не давая ни капли подливы попасть на белоснежную одежду, в которую он одет.

— Тебе кажется, что это похоже на грудь мальчика? — язвительно замечаю я, прижимая ладони к бокам своих грудей и слегка сжимая их. Ухмылка, которая окрашивает мои губы, отвратительно самодовольна. «Видишь, как выросли эти сиськи?» — написано на моём лице.

— Это? — спрашивает Спенсер, а затем смеётся, и близнецы следуют его примеру. — Это в лучшем случае комариные укусы. Умоляю, скажи, как они должны продемонстрировать кому-либо, что ты девушка?

Он издевается надо мной. Мы оба слышали, как он поэтично описывал, какие у меня «большие и сочные» сиськи.

— Ты, кажется, не так уж мало думал об этих комариных укусах, когда сосал их! — я ещё раз сжимаю свои сиськи и высовываю язык, когда оба близнеца МакКарти воют от смеха, а Спенсер похотливо ухмыляется мне в ответ.

— Да, ну что ж, девочка или мальчик, для меня никогда не имело значения.

— О, пожалуйста, — Рейнджер хмурится, бросая взгляд на Спенсера. — Ты был, блять, так рад, когда узнал, что она девушка.

— Я бы отсосал тот крошечный член ради любви, — огрызается Спенсер в ответ, стукнув кулаком по столу. Сейчас люди пялятся, но это в порядке вещей, когда ты встречаешься с пятью чрезмерно заботливыми, раздражающими богатыми парнями с экстремальными характерами.

— Кстати, о… — начинает Мика, и я бросаю на него свирепый взгляд. Он опирается локтем на стол, подперев голову рукой, и глупо улыбается мне. Кроме того, он выглядит сексуально. И ещё, нахуй его. — Ты получила наш маленький подарок? Разве это не было прекрасно?

— Ага, великолепно, я хотела сказать огромное, блядь, спасибо за то, что ты оставил его в моей комнате, где его мог увидеть университетский гид. Ты знаешь, что моя мама всё ещё пытается вежливо расспросить Рейнджера о том «несчастном случае»?

— Приятно знать, что моя будущая свекровь думает, что у меня нет члена, — ворчит Рейнджер, окидывая мой поднос острым взглядом. Его сапфировые глаза пронзают меня насквозь, пока мы смотрим друг на друга, и я ёрзаю на месте. — Ты ведь понимаешь, что, когда ты выйдешь замуж за Черча, то выйдешь и за всех нас, верно?

Он говорит это как раз в тот момент, когда Марни и Миранда проходят мимо с подносами с ужином, и я размышляю, спрятаться ли мне в свитер или пригласить их посидеть с нами.

Черч позаботился обо мне в этот неловкий момент.

— Дамы, — начинает он, как всегда сердечно и вежливо. То есть до тех пор, пока вы не выведете его из себя, и он не надерёт вам задницу одной рукой, держа кофе в другой. — Не хотите ли присесть с нами?

— Мы только что обсуждали вялый пенис Шарлотты, — вставляет Тобиас, и я прищуриваюсь, глядя на него. — Что? Это же правда.

— Её что? — спрашивает Миранда, и её красивые голубые глаза сияют при мысли о возможных сплетнях.

Похоже, она из такого типа людей. Я узнаю их, поскольку все эти годы была лучшей подругой Моники. Не уверена, что то, что Моника переспала с моим бывшим и забыла о моём дне рождения, непоправимо не изменило нашу дружбу, но мы по-прежнему переписываемся почти каждый день.

— Долгая история, — я размышляю, стоит ли пуститься во все тяжкие, но решаю не делать этого. Культы, лисы и школы для парней… это многовато для первого дня дружбы. — Рейнджер просто командовал мной и давал мне понять, на чьей он стороне.

— Я говорил… — он наклоняется ко мне, опираясь локтем на стол, и я изо всех сил стараюсь не ёрзать, когда он повторяется. — Когда ты выйдешь замуж за Черча, ты выйдешь замуж за всех нас. В связи с этим есть обязательства и ожидания.

Я произношу слова вместе с ним; я слышала эту речь уже дюжину раз.

— Важно определить границы отношений, особенно в полиаморной обстановке, — Черч отхлебывает кофе и смотрит мимо Рейнджера туда, где Марни сейчас смотрит в свою тарелку с супом. Интересно, где сейчас её парни? Мои едва успевают оставить меня в покое на три секунды, как они снова появляются и начинают душить меня. Я отказываюсь признавать, как сильно мне это нравится. — Тебе так не кажется?

— Я… — начинает Марни, а затем замолкает. Она поднимает глаза и выдавливает из себя улыбку, которая либо адресована мне, либо… она ни на кого не направлена. — Ты прав.

— Тристан Вандербильт, из всех людей? — Спенсер присвистывает, и я пинаю его под столом. — Ну что? Я имею в виду, он просто не похож на того, кто может делиться.

Марни на это не отвечает, и я не хочу ставить её в неловкое положение, поэтому с ухмылкой поворачиваюсь к Рейнджеру. Лучше я просто сменю тему; похоже, мы в этом нуждаемся.

— Здесь больше нет Кулинарного клуба. Где вы, парни, собираетесь мучить меня в этом году?

— О, здесь будет Кулинарный клуб, — говорит Рейнджер с ухмылкой, всё ещё искоса поглядывая на Марни. Она берёт ложечку супа и ничего не говорит, в то время как её подруга Миранда смотрит на неё, нахмурив брови. — Мы уже заполнили заявку на открытие нового клуба в кампусе. Даже выделили кулинарный класс в качестве нашей официальной клубной комнаты.

— Требуется всего шесть человек, чтобы основать клуб, — серьёзно говорит мне Тобиас, скользя рукой по моему бедру под столом. В его зелёных глазах озорство, а вместо рта — острый кусочек задницы. Подождите. Кусочек задницы? Бритые лытки задницы — это не сексуально… или так оно и есть?