Ветер нашей свободы

— Не ворчи. — Подпрыгиваю на месте от нетерпения, но искренне надеюсь, что Серж этого не замечает. Хотя, кого я обманываю? Мой брат замечает всегда и все. — Ой, приехали!

Машина медленно въезжает на парковку мастерской, а мне не терпится выскочить из машины и понестись на всех парах в «Банку», но понимаю, что в моем положении выпрыгивать из автомобиля на ходу — не самое мудрое решение. Хватит с меня уже периода повышенного травматизма.

— Дальше сама, — улыбается Серж, останавливаясь. — Вещи домой завезу, не беспокойся. Обещай, что повеселишься от души, хорошо? Ты это заслужила. И… Прости меня.

— За что? — Не могу понять, в чем брат-то передо мной виноват? Да и никто вообще не виноват — только лишь моя дурь.

— За многое, но сейчас не об этом. Давай, сестренка, дерзай.

Меня слегка тревожат его слова, но сейчас не до психологического состояния брата — меня распирает от предвкушения скорой встречи, а обо всем остальном буду думать потом.

— Слушай. — Неожиданный вопрос, родившийся в недрах подсознания, заставляет остановиться. — А он точно меня ждет?

Серж смеется, глядя на меня, как на дурочку.

— Конечно, ждет. Думаешь, я сам такой инициативный? Иди уже и ничего не бойся. И будь готова ко всему, что бы там не произошло.

— Ты — золото! Мне с тобой очень повезло, ты же знаешь об этом? — Повисаю у него на шее и звонко целую в гладко выбритую щеку.

— Знаю, конечно. — Крепко обнимает на прощание, от чего мои травмированные ребра чуть не рассыпаются пылью, и я, наконец, выхожу из автомобиля.

Как сдержаться, чтобы не бежать? Я не знаю. Наверное, со стороны напоминаю престарелую горную козу — вроде и хочет поскакать, да опухшие суставы мешают.

Не понимаю, почему Серж привез меня именно сюда? Нет, я ничего не имею против «Ржавой банки», но это все-таки не самое романтичное место на планете. Хотя, если так подумать, для того, чтобы увидеть Фила готова идти даже на городскую свалку, не то, что сюда. «Банка» уж получше куч мусора будет.

Вокруг мастерской непривычно тихо — место словно лишилось чего-то важного. Души, наверное. Филин рассказал, что случилось с Арчи — сейчас он уже в порядке, но поволноваться за его жизнь пришлось основательно. Я рада, что он выжил — хоть наше первое знакомство окрасилось в не слишком радостные тона, но он точно не заслужил того, что с ним произошло. Но сейчас все позади, Кир за решеткой, как и Ястреб с Матильдой, значит о плохом можно уже и не думать.

Хватаюсь за ручку двери и на секунду замираю. Как он меня встретит? О чем будем говорить? Волнуюсь как школьница, глупая влюбленная школьница. Но перед смертью не надышишься, и я распахиваю железную дверь.

На секунду теряю дар речи и не сразу могу сообразить, что здесь происходит, но проходит мгновение, другое и я понимаю, что мастерская сейчас мало походит на себя прежнюю. Сейчас это больше похоже на модную галерею. Со стен исчезли полки, на которых хранились инструменты, и сейчас их украшают… портреты Фила! Ох, это именно те фотографии, которые я успела сделать. Может быть, это слишком нескромно, но я ведь действительно чертовски хороший фотограф. Хотя с такой моделью любой сможет почувствовать себя гением.

— Нравится? — Разглядывая фотографии даже не заметила, как главный герой не только этой выставки, но и всех моих фантазий подошёл совсем близко и стал за спиной. Его дыхание щекочет кожу на щеке, от чего бабочки в моём животе исполняют сальто-мортале. — Мне так очень.

— Не знала, что у тебя настолько большое эго. Украсить мастерскую своими портретами — довольно смелое решение.

— А кто тебе сказал, что это мастерская? — Его голос, низкий, чуть хрипловатый, рождает внутри меня бурю эмоций. — Сейчас это не мастерская.

— А что?

— Модная арт-галерея. — Он проводит губами по моей щеке, от чего мурашки скачут по коже галопом. — Я соскучился. Ты так сладко пахнешь, словно на курорте была, а не в больнице. И выглядишь потрясающе.

— Галерея? — Разворачиваюсь к нему и заглядываю в глаза. — В каком это смысле?

— В том смысле, что пока "Ржавая банка" временно не может быть извечным приютом для сломанных мотоциклов, почему бы не использовать помещение в благих целях? Тебе же обещали выставку, но зачем ждать милости от природы, если можно все сделать самим?

— Я… я не знаю, что сказать. — Слёзы настойчиво подбираются к глазам, несколько раз моргаю, чтобы не разрыдаться. — Ты…

— Замечательный? Прекрасный? Бесподобный? Феноменальный? — Филин пальцами приподнимает мой подбородок и заглядывает в глаза. — И ещё сексуальный. Вижу, как ты даже сама себе завидуешь, отхватив такого парня.

— Ты решил весь словарь эпитетов процитировать? — Не сдерживаюсь и хихикаю. Точно, идиотка. — Но ты и правда такой. И даже лучше.

— Вот и договорились. — Мягкие губы накрывают мои. В этом поцелуе нет нежности, в нем только страсть и голод. Он пьёт мое дыхание, мучает, дразнит. Теряю голову, но неожиданно раздаётся скрип двери.

— Чёрт. — Из груди Фила вырывается тяжелый вздох, когда ему приходится оторваться от моих губ.

— Приятель, я не виноват. — В голосе Арчи и правда, ни грамма раскаяния. — Сам же просил приехать. А я — послушный мальчик, сам знаешь, всегда делаю то, что мне говорят.

— Но можно было хотя бы не врываться?! — Филипп хватает с дивана пёструю подушку и швыряет в друга. Тот ловко уворачивается и смеётся. — Совсем обалдел?

— Ой, что я там не видел? — Арчи стоит, сложив руки на широкой груди, от чего его футболка натягивается на внушительных бицепсах. Зелёные глаза искрятся смехом, а на лице блуждает хитрая улыбка.

— Птичка, не смотри на этого извращенца, он после больницы странный очень. — Фил обнимает меня одной рукой, прижимает к себе, а второй гладит по голове. — Его, наверное, там вирусом сексуального бешенства заразили — на всех бросается. Поэтому будь аккуратнее, а то вдруг он и к тебе приставать начнет.

— Я, может быть, с того света вернулся! — Арчи поднимает руки в театральном жесте. — И с чем сталкиваюсь? С упреками, обвинениями и издевательством. Вот скажи, Агния, разве достоин я этого?!

— Нет. — Я уже смеюсь, не в силах остановиться. Арчи мне нравится — с ним не бывает скучно.

— Вот! — Длинный палец указывает на Фила. — Даже твоя девушка меня жалеет, а ты — жестокий! Черствый и бессердечный! И на будущее: твоя девушка для меня существо бесполое. Но это так, ремарка.

— Ладно, закончили представление. — Фил присаживается на диван, увлекая меня за собой. — Принёс?

— Конечно. — Арчи кивает и, отойдя к двери, поднимает с пола что-то вроде посылки. — Как договаривались.

— Молодец. — Фил принимает из рук Арчи завернутый в плотную бумагу прямоугольник.

— Ладно, я пошёл. — Арчи улыбается мне и подмигивает. — Завтра открытие выставки в честь вас, ребята, поэтому я побежал — дел ещё вагон. Увидимся.

И, не дожидаясь ответа, убегает.

— Это тебе. — Фил протягивает посылку и странно смотрит на меня, словно от того, что я увижу под бумагой, многое зависит. — Подарок. Надеюсь, тебе понравится. Если нет, то выбросишь — не обижусь.

— Вот ещё, выброшу. — Не пойму, чего он так волнуется? — Не с той связался, я подарки не выбрасываю.

Фил издает какой-то странный звук и отворачивается. Нужно быстрее разворачивать, а то его сейчас удар хватит. Срываю бумагу и замираю, не в силах поверить своим глазам. Это же мой портрет. Дух захватывает от того, насколько я на нем прекрасна.

— Что ты молчишь? — Фил закусывает нижнюю губу и хмурит брови. — Не понравилось?

— Сумасшедший мужчина, честное слово. Как мне могло не понравиться? Это ты написал? — Я почти уверена в положительном ответе, потому что слишком хорошо помню, как красива была птица на снегу.

Он молчит, но с каждой секундой напряжение уходит из его взгляда, и он расслабляется.

— Как раз, когда ты пропала, сделал первый набросок. — Прижимаюсь к нему и кладу голову на плечо. — Знаешь, я очень давно ничего не рисовал, не брал карандаши и краски в руки. Не хотел — чувствовал, как сильно опустел внутри, словно умер. Но когда увидел тебя впервые, понял, что ничего еще в моей жизни не кончено.

— Спасибо. — Поднимаю голову и целую его в небритую щеку.

— За портрет?

— Нет, за то, что ты такой есть в этом мире.

Я лежу на его груди, оглядывая стены «Ржавой банки», увешанные портретами того, кто так неожиданно встретился на моем пути. Филин на каждом из снимков разный, но везде он неизменно прекрасен. И сейчас понимаю, впервые, наверное, что такое настоящее счастье. Глядя на эти фотографии, мне кажется, что действительно получилось запечатлеть его душу — такую прекрасную и такую израненную.

Не знаю, чем обернется эта безумная затея с выставкой, но верю, что завтра точно будет лучше, чем вчера.