Почти идеальная месть

Ещё немного потолкавшись в самой гуще гостей, я приняла решение сгаситься с карнавала в темпе вальса. Но для начала нужно было выбрать самый безопасный путь отхода.

Я (как в анекдоте) делала вид, что прогуливаюсь, а сама медленно и осторожно продвигалась в толпе к одной из тропинок, ведущих к выходу из ботанического сада.

А потом почти бегом приспустила по этой тропинке. Сердце гремело прямо в ушах, а дышала я так, что слышно, наверно, было даже на Марсе. Мне почти удалось достигнуть цели, когда дорогу мне преградила высокая тень. И я, не успев изменить траекторию своего пыхтящего полёта, с размаху влетела прямо в объятия Зорро.

Если у меня и были ещё сомнения, то они рассеялись тут же, едва я оказалась прижата к его груди. Правда, я не понимала, почему всё ещё дышу, а моё сердце продолжает гулко биться, отдаваясь прямо в груди Матвея.

- Здравствуй, девочка моя, - тихо прозвучал прямо у моего уха до боли знакомый голос. - Потрясающе выглядишь.

Я закрыла глаза и сжала зубы, от всей души надеясь, что не расплачусь прямо тут. Я ведь была уверена, что никогда больше не увижу Матвея.Никогда.

А через несколько секунд меня уже нет, потому что Матвей начинает меня целовать. Сначала у меня отнимаются ноги, и я падаю в бездну. Потом начинаю взлетать и парю над землёй. А потом язык Матвея касается моего языка, и у меня окончательно сносит крышу.

Дрожащими пальцами я пытаюсь развязать его маску, но у меня ничего не получается. Как выяснилось позже, не получилось, потому что у маски нет завязок, маска держится за счёт специальной резинки.

Чувствуя мои мучения, Матвей одним движением стягивает с себя маску и шляпу, бросает всё на траву. Мои пальцы погружаются в его шевелюру, и из моей груди вырывается не просто стон. Нет, это больше похоже на рычание, на крик боли.

Я всё же начинаю плакать. Трясу Матвея, вцепившись в ворот его рубашки, как тогда, при расставании. Поздравляю, Милана, кажется у тебя начинается истерика. Хвалёное самообладание, уверенность и спокойствие, достигнутые титаническими усилиями, - всё летит в тартарары.

Матвей берёт меня на руки, прижимает к себе, баюкает. Постепенно начинаю успокаиваться, хотя до сих пор судорожно дышу и всхлипываю. Матвей что-то шепчет, но я понимаю только с третьего раза.

- К тебе или ко мне?

- Туда, куда ближе, - хрипло отвечаю я.

Матвей куда-то несёт меня на руках. Его маска и шляпа так и остаются на одной из тропинок университетского сада.

- Моя машина припаркована около супермаркета, на охраняемой стоянке, - вспоминаю я.

- Завтра заберём, - Матвей с нежностью смотрит на меня.

- Смотри под ноги, - пытаюсь ворчать я. - А то рухнем.

- Не могу смотреть под ноги. Могу смотреть только на тебя.

- Да ладно? - кажется, я начинаю потихоньку приходить в себя, хотя продолжаю говорить в нос, а голос мой хрипит. - Целый год прекрасно мог не смотреть, а тут вдруг не можешь?

- За этот год я не переставал думать о тебе ни на минуту. Ни на секунду. Но мы это обсудим позже, обязательно.

- Я тебе не верю, - сообщаю я.

- Твоё право, - к Матвею полностью вернулась его обычная невозмутимость.

- Не может молодой, здоровый мужчина с твоим темпераментом обходиться без секса в течение целого года.

- А я и не говорю, что обходился.

Я начинаю энергично вырываться, но Матвей ещё сильнее сжимает меня в объятиях.

- Отпусти меня! - с хрипа я перехожу на шипение. - Ненавижу!

- Можешь дальше ненавидеть, но я тебя теперь точно не выпущу из рук.

- Катись к своим подружкам!

- Нет у меня никаких подружек. С тех пор, как влюбился в одну сумасшедшую и дикую девчонку. Угораздило же взрослого, серьёзного дяденьку. Мы пришли.

Матвей, не отпуская меня, достаёт из кармана брелок, и знакомая чёрная машина приветствует меня, подмигивая. Матвей запихивает меня в машину, стаскивает с меня парик и маску.

- Вот так, - и он целует меня в нос. - Что мне не понравилась в твоём наряде, так это парик и маска. Они скрывали твои роскошные волосы и твои прекрасные глаза.

Матвей закрывает дверцу около моего сиденья и обходит машину. Я слежу за ним жадным взглядом, несмотря на то, что на улице уже почти темно. Наконец-то он садится рядом, и я возвращаюсь к теме, которая меня очень волнует.

- И кто они?

- Кто они? - невинно переспрашивает Матвей.

- Женщины, с которыми ты спал в течение года.

- Милана, давай не будем углубляться в эту тему. Если бы я сказал тебе, что у меня ничего ни с кем не было, ты бы всё равно не поверила. А так хоть взбодрилась.

- Ты мне за это ответишь, Матвей! Обещаю. За каждую минуту и секунду этого года.

- Жду не дождусь, - улыбается он и достаёт с заднего сиденья шикарный букет. - Я никогда не дарил тебе цветов. Надо как-то восполнять этот пробел.

- Весь прошедший год - один сплошной пробел, Матвей. Замучаешься восполнять.

- Я справлюсь, - самонадеянно заявляет этот невозмутимый тип.

Что ж, посмотрим, кто кого, Матвей Александрович. Я в течение этого длинного и тяжёлого года тоже времени даром не теряла. Размышляла много и очень напряжённо, анализировала...

- Ты знаешь, где я живу? - вскидываюсь я, понимая, что Матвей везёт меня в сторону моего дома. - Ты что, опять следил за мной?

- Я же сказал, что не переставал думать о тебе ни одной минуты. Ни одной секунды, - серьёзно отвечает Матвей.

Я смотрю на его красивый профиль, на шею в вырезе чёрной рубашки, на раздвоенный подбородок, на тёмные ресницы и брови, на серые глаза, на волосы, которые стали чуть длиннее, чем год назад. Раньше Матвей носил более короткую стрижку.

Мой взгляд останавливается на руках Матвея, спокойно лежащих на руле, и я чувствую, как от шеи вверх поднимается жаркая волна, а в животе начинает привычно холодеть.

Я хочу его. Прямо сейчас. Уже открываю рот, чтобы приказать ему припарковаться где-нибудь, но разум берёт верх. Нет, не так. Не здесь и не в спешке. Мы так давно не были друг с другом! Всё должно быть гармонично и красиво. Вот как этот прекрасный букет, который Матвей мне подарил.

Однако неторопливости всё же не случилось, потому что мы начали раздевать друг друга, как только за нами закрылись двери моей квартиры.

Матвей, превосходно справившись с крючками на лифе (я попросила сделать их сбоку, а не на спине,потому что знала: помогать мне будет некому), легко стянул с меня платье, а следом бюстгальтер и трусики.

Я осталась в одних чулках, стояла и смотрела на тяжело вздымающуюся от возбуждения широкую грудь Матвея. Глаза его горели странным огнём. Он быстро скинул рубашку и притянул меня к себе, целуя.

- Ты превратилась в настоящую соблазнительницу, - тихо заговорил он, касаясь ладонями моей спины, плеч, груди, спускаясь к бёдрам. - Ты уже не та невинная и неопытная девочка, какой была.

Ну ещё бы! С таким-то талантливым наставником!

Я расстёгиваю ремень на брюках Матвея, осторожно касаюсь его члена, пока через ткань его белья. Вижу, как Матвей сжимает челюсти и закрывает глаза, не в силах справиться с собой.

- Ещё, - шепчет он. - Ещё, пожалуйста...

Я отодвигаю резинку его боксеров и касаюсь горячей напряжённой плоти. В следующее мгновение Матвей хватает меня и быстро несёт к кровати. Мы оба больше не в силах терпеть, мы набрасывается друг на друга, как безумные, и через несколько минут нас почти одновременно накрывает.

Потом всё повторяется, только неторопливо и сладко. Мы привычно изучаем все изгибы и линии друг друга, понимая, что не забыли ничего, ни малейшего нюанса.

Впервые за прошедший год я засыпаю на плече Матвея, уставшая, но очень-очень счастливая. Даже сквозь сон я чувствую, как он обнимает меня, не отпуская ни на миг.

Я просыпаюсь первая, и сначала мне страшно открывать глаза, хоть я и чувствую Матвея. А вдруг это всё же сон? Кажется, я не переживу, если это был всего лишь сон. Открываю один глаз и вижу губы Матвея. Это не сон. Значит, можно жить и дышать дальше, как в песне.

Осторожно высвободившись из рук Матвея, я бегу в туалет и в душ, привожу себя в порядок и иду готовить завтрак. Впервые за то время, что я живу в этой квартире и готовлю сама, я делаю это с удовольствием.

Слышу, как Матвей встаёт и идёт в душ. А потом подходит ко мне сзади и обнимает меня.

- Доброе утро, моя девочка.

Его губы касаются моего уха, и я начинаю теряться во времени и в пространстве. Итак, можно себя поздравить. После упорной борьбы за независимость, длящейся целый год, я вновь лишилась всего: гордости, мозгов и тела. Что до сердца, так мне его не вернули ещё в прошлый раз.

Надо ли говорить, что сразу после завтрака мы вновь очутились в кровати? Но разговор всё же состоялся, правда, спустя некоторое время, в течение которого мы радовали соседей с обострённым слухом утренним скрипом кровати, вздохами, стонами, а я ещё и воплями.

- Зачем ты приехал, Матвей? - спросила я, легко касаясь кончиками пальцев смуглой кожи на его груди, когда мы отдыхали. - Зачем снова появился в моей жизни?

- Я не исчезал из твоей жизни, - он погладил меня по волосам и поцеловал в висок.

- Исчезал! Тебя не было целый год, и я иногда всерьёз думала, что сдохну! Ты жестокий, бессердечный кретин, Матвей!

- Жестокий, бессердечный, влюблённый кретин, - прошептал он. - Прости меня, если сможешь. Я сразу знал, что не смогу без тебя жить, потому и бежал, сломя голову. Моим самым огромным желанием было забрать тебя с собой, как ты просила. Я нуждался в тебе, как в воздухе. Но я должен был убедиться в том, что и я нужен тебе.

- Целый год убеждался?

- Да, - серьёзно ответил Матвей. - Пойми, Милана, ты ещё очень молода. Это мне сейчас тридцать четыре, и я прекрасно знаю, чего хочу. И знаю, что это навсегда, я в себе уверен. А тебе было тогда всего двадцать, и я был у тебя первым. Понимаешь? Ты не знала других мужчин.

- Я их не знаю и сейчас. И не хочу узнавать, не собираюсь. Для меня их не существует. Для того, чтобы это понять, совсем не нужно ждать, когда мне стукнет тридцать четыре.

- Но сейчас я убедился в том, что ты по своей воле избегаешь соблазнов, хотя у тебя не раз была возможность с кем-то сойтись. И зимой мне было очень страшно. Я по-настоящему боялся, что у вас с Егором получится что-то. Мне казалось, я прошёл прямо по кромке обрыва. Ты меня провела по ней. И сама же спасла меня. После этого я занялся покупкой дома для нас с тобой там, далеко, где я живу. Теперь всё готово для нашей семейной жизни, и я приехал за тобой. Хочешь ли ты по-прежнему быть со мной всегда? Готова уехать?

Ничего не ответив, я сползла по Матвею вниз и начала ласкать его губами и языком. Отклик был мгновенным - мне всегда удавалось завести Матвея таким способом. Потом я устроилась верхом на Матвее и не смогла сдержать стон. Осторожно двигаясь, я спросила:

- Значит, ты готов жениться на мне и провести со мной всю жизнь?

- Да, - выдохнул Матвей. - Это моя самая заветная мечта.

- То есть, ты готов дать ответ на тот вопрос, который проигнорировал год назад?

- Я люблю тебя, ты это прекрасно знала тогда, и знаешь сейчас, - Матвей положил ладони на мои предплечья. - Люблю настолько, что мне плевать на всё и на всех. Для меня существуешь только ты.

- Но ты же понимаешь, что украл у нас с тобой целый год жизни? А в самом деле, гораздо больше?