Два секрета для бывшего

Глава 2. Катя

— Я поняла, — отвечает побледневшая девушка, а я иду на диван. Котя пищит все громче. Он уже умудрился вытащить свою крохотную ручку и машет ею, требуя грудь. Оглядев фойе, я отворачиваюсь и, сняв куртку, расстегиваю рубашку. — Тише, сладкий, тише, мой хороший… Сейчас мы будем кушать.

Я говорю тихо и певуче, и Котю мой голос успокаивает. Я даю ему грудь, и он тут же присасывается и начинает причмокивать. Какой же он карапуз! Мне кажется, это самый красивый ребенок на свете! А молока у меня много. На двоих…

Вздыхаю, чтобы не плакать. Миша на искусственном вскармливании, да и выглядит он не так как Котя. Не такой розовощекий, весит меньше, с трудом двигается. Он лежит в стеклянном боксе и просто смотрит и моргает. А у меня молока столько, что приходится подкладывать в лифчик свернутую марлю.

Мишенька, у нас все будет хорошо! Мамочка спасет тебя! Я обещаю! Я в лепешку расшибусь, сделаю все что угодно.

— Валя, я тебе врать что ли буду? Она так и сказала, — раздается голос одной из девушек, что заставляет меня вынырнуть из потока своих мыслей. — Да я понятия не имею, мошенница она или нет! Я что, знаю какие там дети у Орлова? Ты, Валь, тоже даешь. Нет у него детей? — она замолкает, видимо слушая ответ в трубке. Я же в ужасе сглатываю, — У нее с собой ребенок. Может она имела ввиду его, типа он там умирает… Короче, сами решайте есть дети у Орлова, нет их. Мне сказали, я передала.

Раздается треск. Положила трубку, и скорее всего с психу. Фойе пустое, поэтому мне слышно все, что происходит. Основной поток офисных работников потянется ближе к девяти…

— Говорят мошенница?

Подключается к разговору вторая администратор. В ее голосе злорадство. Интересны подробности, как же без этого.

— Да. Я Вале позвонила, второму секретарю. Она начала мне говорить что Орлов бездетный, что он не женат… — девушка старается рассказывать максимально тихо, — Но ты тоже посуди. Я откуда знаю все эти тонкости?

— Да понятно… Так и что?

— Валя сказала ждать.

Мое сердце бьется так сильно, что, кажется, готово выскочить из груди. Только бы они меня не выгнали! Каким богам молиться? Какие высшие силы просить чтобы Герман все-таки спустился посмотреть на меня? Вспомнить была ли у него связь со мной, с очередной наивной девушкой? Вряд ли он запомнил мое имя… Даже тот факт, что он был единственным мужчиной в моей жизни… Сколько у него таких как я? Приехавших в Москву дурочек, надеющихся на чудо?

Перекладываю Котю к другой груди. Поверит ли Герман что близняшки — это его дети? Что он им отец? Один раз он меня с позором уже выгнал. Передал через водителя что я могу быть свободна… И чтобы я не попадалась ему на глаза. От этого воспоминания становится мерзко и очень обидно. Но я усилием воли подавляю эмоции. Бог с ней с гордостью. Плевать! Это раньше мне было важно… А сейчас… Растопчу и выкину.

Я буду просить, умолять, требовать чтобы Герман сделал генетический тест… Но что, если дело вовсе не в том, что он не верит в свое отцовство? Что, если ему плевать на своих детей? Если они ему не нужны? Но ведь он говорил что мечтает о детях!

Мечтает… О детях от правильной матери. А не от меня, деревенской дурочки… Скорее Герман возьмет в жены модель как эти администраторши. Чтобы была и умная, и красивая, из хорошей семьи…

Только у Германа должно быть сердце! Хоть ледяное… Мне ничего не остается кроме как умолять. Главное чтобы Мишенька выжил. Сглатываю. Герману плевать на мои чувства. Ему плевать на всех. А еще он лжец.

Перед моими глазами вспыхивает воспоминание: мы сидим с Германом в его пентхаусе, что в центре города… Я смотрю через панорамное окно на крыши старых домов… Медленно падают хлопья снега. Помню что-то сказала, какую-то глупость… И вдруг…

— Я бы хотел детей, — он сказал это как-то… Проникновенно что ли. Я повернулась к Герману и, коснувшись пальцами его небритой щеки, заглянула в голубые, цвета льда, глаза. Мне казалось что он не может меня обманывать! Конечно же нет! Да и зачем? — Если бы ты родила ребенка, я бы тебя на руках носил.

— Мы ведь можем попытаться… — вырвалось из меня. Все складывалось идеально. Я сама хотела детей, очень. Герман аккуратно взял меня за запястье и поцеловал ладонь.

— Моя ты девочка… Мне уже тридцать пять, я был женат два раза… — в этот момент он отвернулся к окну и засунул руки в карманы брюк. И я догадалась, что Герман не хочет чтобы я видела его глаза, — Но… Хотя кто знает… Да… Это было бы здорово… Самое время для детей. У меня есть все. Все что нужно и немного больше.

И в тот момент, глядя на его фигуру, мне стало понятно, что ребенок — это единственное, чего Германа нет. Но именно дети придают смысл всему этому богатству, накопительству и нечеловеческим усилиям при покорении вершин.

— Я говорю тебе об этом, практически исповедуюсь. Ты не такая какая-то… Ты другая, — он тогда опять повернулся ко мне и обнял, — С тобой хочется откровенничать.

— Я тебя люблю, Герман, — я смотрела в его глаза, я говорила искренне, хотя и понимала, что это звучит наивно. И может, этот небожитель, этот полубог в глубине души надо мной попросту потешается. Но я не умела врать.

— Если у нас появится ребенок, я его никогда и никому не отдам.

Тот день был самым счастливым в моей жизни… Я была уверена что Герман не соврал. Его империя, которую он создавал с восемнадцати лет, должна была впоследствии кому-то перейти. Нужны наследники, нужна своя кровь.

Я смотрю на повисшего на груди Котю. Наелся и задремал. А сосок изо рта не выпускает, так надежнее и спокойней. Я невольно улыбаюсь.

— Девушка, мы можем идти, — администратор подходит ко мне, правда она не улыбается. Даже любопытства в ее глазах нет, скорее едва заметный ужас. — Герман Александрович приезжает на работу в семи тридцати, всегда раньше…

— Я знаю, — киваю, откладывая в сторону Котю и застегиваясь.

— Конечно, — охотно соглашается девушка. Почувствовав, что я спустила его с рук, Котя тут же просыпается. Крохотное личико морщится, а я тут же шепчу:

— Тссс, мой хороший, мой зайчик… Мама рядом, мама тут…

Я беру на руки ребенка, и мы идем к лифту. Сейчас все решится. Вопрос жизни и смерти.

Глава 3. Катя