Ты - Моя Любовь

По привычке сел во главе стола, как ему и полагалось.

— Феликс, рад видеть тебя, брат, ― начал Алиев с явной издевкой.

— Не могу сказать того же, ― хмыкнул Феликс. ― Не помню, Ренат, чтобы принималось решение кинуть Севера.

— А при чем здесь я? ― спросил Алиев. ― Насколько я знаю, Вадик не решил свои проблемы с ментами.

— Я слышал, с твоей подачи его повязали. И не с ментами, а с одним губернатором, с которым ты спелся, ― не повелся Феликс.

— Произвол творишь, Ренат. Тебе никто права не давал такие вопросы самолично решать, ― сказал Шах.

— Я не при делах, ― воскликнул Алиев. ― Че вы ведетесь на шнягу этого «ой-боя»?

— Не борзей и не забывайся, Ренат. Феликс ― уважаемый человек, ― попытался урезонить выскочку Гога Тбилисский.

— Косяков у «уважаемого» человека много: просрал товар, просрал завод, внаглую поддерживает понтореза, ― не давало покоя Алиеву, что Феликс интересы Баринова защищает. ― Не жирно ли живется?

— Базар фильтруй, волчара тряпочный! ― уже не выдержал наглости Алиева старый Шах. ― С Феликса спросим. За все. Но еще одно слово в подобном тоне, и ты рискуешь стать вафлером.

После резкого предупреждения Шаха все замолчали.

— Хорош сиськи мять, по делу говорите, ― рявкнул Панкрат.

— По делу, так по делу. За что Севера приняли — мы уточним, ― сказал Шах и сурово глянул на недовольного Алиева. ― Но Феликс… есть и другие предъявы к тебе. Завод и кокс. Ты курировал. Лажа вышла. Нехорошо.

— Время дайте, с коксом вопрос решу, ― ответил Феликс.

— Полно времени у тебя было, Феликс. Нехорошо.

— Шах, время нужно. Я найду кокс. Не в первый раз партию воруют. А насчет завода… не мой косяк, а Минаева. С него и спрос, ― сказал Феликс.

— На Володю валить вздумал. Я ожидал от тебя большего, ― подначивал его Алиев.

— Пасть закрой уже, не с шушерой базаришь, ― огрызнулся Леша Барнаул. ― Феликс, не базар это. Мы влили до х*я бабла в товар. Сколько ждать-то?

На этот вопрос у Феликса ответа не было. Он не знал, кто украл кокс. Никаких гарантий, что ему удастся найти партию, Феликс дать не мог. Поэтому молчал.

— У матросов нет ответов, ― не в тему “пошутил” Адмирал.

— Девку Минаеву отдать придется. Задолжала она Володе, да и ты ему ухо отрезал, уважить человека надо, ― сказал Ренат. Падла, в открытую нарывается. Феликс еле сдерживался, чтобы не зарезать ублюдка прямо на сходке. Но держал себя в руках, прекрасно осознавая, что смысла нет, да и в очередной раз подставлять Лику не хотелось, показывая открытый интерес к ней.

— Х*й ему, а не девка. Из-за него завод отошел Волкову. Да и баба Стаса при смерти оказалась. Волков норовит ответку открыть. Чья “гениальная” идея была убрать Волкова? ― съязвил Феликс.

— Феликс, ты не в том положении, чтобы права качать, ― попытался огрызнуться Алиев за уже свой конкретный косяк.

— С Волковым погорячился ты, Ренат. Самоуправно. За это тебе отвечать придется перед ним. Лично. Мы не при делах, ― заявил Шах.

Феликс хмыкнул, глядя на вытянувшееся лицо Алиева. А чего он ожидал? Хотел править? Пусть привыкает. За любой неверный шаг отвечать приходится. Феликс умел управлять разными людьми и территорией, знал, как найти общий язык с шакалами. А этот сопляк еще зеленый. Вот и хлебнет горя. Прямо аж захотелось поглядеть, как Волков рвать на куски эту мразь будет. В том, что разорвет гниду, даже не сомневался.

— Да пох*уй! Мне лично срать на чужих баб и на Волкова вместе с его гребанным заводом, проеб*ли, и х*й с ним! ― подал голос Батурин. ― Мне вот интересно, чем расплачиваться за кокс будешь, Феликс? Вложились все и вложились немало. Как долг покрывать собираешься?

Именно этого вопроса Феликс ждал. Ради него и приехал, собственно. Давно уже принял окончательное решение. Иного выхода у него не было. Единственно верный исход положения, в которое сам себя и загнал. Все присутствовавшие молчали, ожидая, что он скажет.

Феликс же встал, обвел тяжелым взглядом собравшихся и усмехнулся. Потом медленно снял золотой перстень с безымянного пальца правой руки и положил его на стол. На лицах некоторых, здесь собравшихся, читалось недоумение. Другие сидели с застывшими лицами. Кое-кто откровенно злорадствовал. Феликс развернулся и медленным шагом вышел из комнаты. Молча, не произнося ни слова. Он чувствовал на затылке пристальные ошеломленные взгляды своих “коллег”. Шутка ли: Феликс пробыл более двадцати лет на “троне” ― и добровольно снять с себя корону? Не каждый день можно было увидеть, как уходят титаны.

Феликсу было абсолютно плевать на потерю собственного статуса. Это раньше он желал добиться положения. Ради этого был готов грызть асфальт зубами. А теперь это стало бессмысленным. В его жизни появилось что-то действительно стоящее, намного ценнее того, что казалось важным раньше. То, ради чего есть смысл пожертвовать даже собственной жизнью. Когда человек отказывается от имущества и власти, его жертва слишком мала. Настоящий дар ― отказаться от самого себя. Феликс слишком долго жил в криминальном мире. Этот мир с его суровыми законами и жестокой реальностью въелся ему под кожу, стал частью его личности. Раньше даже предположить не мог, что добровольно откажется от всего. Однако, как оказалось, нет ничего невозможного. Феликс ни о чем не жалел. Ведь его корона от людей, а вот любовь… она от Бога.

Феликс спокойно вышел из загородного дома Минаева. Никто не смел его останавливать. Видимо, дали шакалы время, пытались уважить за его прошлые заслуги. Приехав домой, Феликс спокойно приготовил себе ужин, состоящий из хорошо прожаренного свиного стейка и картофеля на гриле. Включил на полную громкость любимую мелодию саксофона, вкусно поел. После, откупорил новую бутылку дорогого элитного виски, взял бокал, свои любимые сигары и уселся на деревянное крыльцо своего дома, который построил своими руками. К нему подбежал его верный пес. Почесывая черного ротвейлера за ухом, Феликс действительно наслаждался сегодняшним тихим летним прохладным вечером. Он очень надеялся, что Руслан пристроит животное без имени и клички, заберет к себе, не бросит подыхать в глуши.

По правде говоря, от когда себя помнил, Феликс чувствовал себя одиноко. Он знал, что вне зависимости от того, сколько людей его окружали, поистине он всегда был один. Его дед говорил, что люди приходят в этот мир одинокими и уходят также совершенно одинокими. Однако в данный момент его жизни судьба так распорядилась, что именно сегодня, в день, когда он умрет, Феликс таковым себя не чувствовал.

За всю его долгую жизнь было лишь трое, кого он впустил в свою душу. Черный ротвейлер, бегающий сейчас около него, шестнадцатилетний наглый лысый паренек, нахамивший ему при первой встрече, и женщина с аквамариновыми глазами, которая родит ему сына. В первый раз в жизни Феликс знал, что ему есть ради чего жить. Но именно сейчас ему необходимо погибнуть, чтобы его любимые люди, его семья, включая лысого выродка и его жену, могли жить спокойно.

Феликс понимал, что рано или поздно за ним придут. Наверное, поэтому всегда ходил без охраны. Предчувствовал, что закончит именно так. Невозможно предотвратить неизбежное. А в счастливую собственную судьбу он никогда не верил. По правилам жанра именно такой конец и был ему предначертан самой судьбой. Возможно, если бы Феликс был другой профессии, в другой вселенной у них с Ликой был бы шанс, и все могло сложиться иначе. Однако в этой жизни он тот, кто он есть. А значит, глупо пыжиться. Надо смириться. Смирение, обычно, не его сильная черта характера. Но не сейчас. Феликс должен. Если его не будет, Лику с сыном оставят в покое, и у них появится шанс на нормальную жизнь. У него такого шанса нет, да и не было никогда. Попытайся он, подставил бы любимую женщину и ребенка. А так… все правильно.

Близкое к закату солнце неожиданно вышло из-за туч. Он прищурился и беззаботно улыбнулся. Впервые Феликс почувствовал себя абсолютно свободным и абсолютно счастливым. Прикрыл глаза, потянул прохладный чистый воздух и шумно выдохнул. Ирония судьбы. Его имя, которое получил в тюрьме от старого уважаемого вора в законе дяди Кирзы, означало "счастливый".

Даже сквозь гремящую на весь дом музыку, услышал приближающиеся тихие шаги.

— Я рад, что это именно ты, ― сказал Феликс, не оборачиваясь на того, кто держал наведенный на него ствол “Тульского Токарева” с глушителем.

— Может, обернешься? ― спросил незванный гость.

— Зачем? У тебя рука может дрогнуть. А мне надо, чтобы ты сработал чисто, ― ответил Феликс, допивая виски из бокала. Подвинул виски и пачку сигар. ― Угостись, когда будешь уходить. Отличное пойло.

— Обязательно выпью за упокой твоей грешной души, ― хмыкнул гость. — Я тебя после сфотографирую. Должно же у меня остаться хоть одно твое фото. На память, ― сказал гость.

— Всегда поражался твоему чувству юмору. Больное оно у тебя, ― хмыкнул Феликс.

― Прости, Феликс, ничего личного. Ты же понимаешь, если не я, так другой. Уж лучше это буду я.

Феликс понимал. Сам же обучил его деловому подходу в работе.

— Последнее слово, Феликс.

— Амир… ― прошептал Феликс еле слышно перед тем, как раздались два точных выстрела.

Криминального авторитета Шарифа Бараева по кличке “Феликс”, коронованного вора в законе, занимающего должность “смотрящего” по области, так и нашли: на крыльце своего загородного дома, застреленного двумя выстрелами в грудь и контрольным в голову, лежащего в луже собственной крови, со скулящим рядом черным ротвейлером и с блаженной улыбкой на губах…