Мой сводный грех [Сво(бо)дная любовь]

* * *

— Отец, я рад тебе! — он немного исхудал, но все равно производит впечатление того самого успешного бюргера, каким стал несколько лет назад. Небольшое брюшко, внушительные плечи, спокойная улыбка под лёгкой небритостью, которая ему шла, блеск умных карих глаз.

— И я, сын! — он приобнимает меня за плечо и похлопывает по спине.

Мы проходим в большой номер и он тут же предлагает мне сесть в кресло. Я слушаюсь, но смотрю на него внимательно – видно, что тому не терпится о чем-то поговорить, и, судя по всему, разговор нас ждёт довольно серьёзный.

— Как дела? — он стоит полубоком, смотрит в большое панорамное окно, и я понимаю, что что-то не так.

— Отец, ты можешь приступать к обсуждению сразу, — решаю облегчить задачу и себе, и мне. Все эти социальные танцы «хорошая погода-как дела» - не для таких, как мы. Тем более, что последние сутки выдались поистине сложными.

— Да, ты прав, — он тут же отходит от окна и садится в кресло напротив. Складывает пальцы в замок, опирается локтями на свои колени. Пиджак немного сморщивается, но отец подается вперёд, ко мне, чтобы усилить момент исповеди. Я заинтересованно молчу.

— Не буду вдаваться в детали, ходить вокруг да около, — говорит он и я киваю, поддерживая продолжение разговора. — Север сейчас переживает не лучшие времена, а в таких условиях выживают либо самые умные, либо самые юркие.

Я закатываю глаза. Кажется, охотничий интерес отца пробрался и до его финансовых интересов, если он употребляет такие выражения.

— Я принял участие в одной сделке… — он делает паузу и догадываюсь, что она была не совсем легальной. На полное беззаконие отец бы не пошёл, но… всегда есть это НО! — Участие в одной сделке… - повторяет он, - и теперь стал полноправным владельцем алмазного завода.

От неожиданности я резко выпускаю воздух из легких.

— Так ты теперь – алмазный король?

— Ну а ты думал, — он расслабляется, откидывается на спинку кресла, складывает ногу на ногу.

— Хозяйство большое, и я планирую продать все свои активы, чтобы сосредоточиться на его развитии, вложиться по максимуму…

— Довольно смелый и умный шаг, считаю.

— Я знал, что ты оценишь! — он оглядывает всего меня с головы до ног, будто оценивая, и тут же опережает все мои слова.

— И мне нужен компаньон. Тот, которому я мог бы доверять, с кем мог бы разделить нагрузку, родной человек, если ты понимаешь, о ч м я.

— Не совсем, — тяну я, а у самого в голове с нереальной скоростью начинают крутиться шестерёнки.

— Сын, я делаю тебе официальное предложение! — хлопает он по коленям. В глазах блестят искры и воюют чертенята. — Хочу, чтобы ты стал директором моего алмазного завода.

Я молчу, переваривая эту удивительную новость.

— Твоего образования вполне хватит на то, чтобы научиться всему, что нужно, а если не хватит… Опыт поможет.

— Но… — я думаю о том, какая это большая ответственность, какой большой пласт всего, что мне придется изучать в короткие сроки, и много, много о чём…

— Ну и, конечно, придётся уехать отсюда.

Кажется, эти слова, сказанные довольно громко и внятно, становятся самым большим грузом, перевешивающим чашу весов.

— Мы едем на Север.

Но ведь это же буквально другой конец мира, полушария, земного шарика?!

— Довольно тебе заниматься ерундой, — он кивает на мой небольшой синяк на скуле, который остался от подставного боя. Зацепляет глазами сбитые костяшки пальцев. — Пришло время повзрослеть.

Хмм… предложение неоднозначное, интересное, и в то же время очень, очень нужное. Если я уеду так далеко, что смогу забыть Алёнку, выкинуть её из головы, проститься с несбыточными желаниями, мечтами о совместной с ней жизни, выдернуть из сердца этот нелепый сорняк ненужной и неправильной, извращённой любви, то, кажется, самым лучшим вариантом будет принять предложение отца.

— Ну так каким будет твой положительный ответ? — спрашивает он серьёзно.

— Мы едем на север! — говорю я громко, так, будто бы ставя точку на своей неслучившейся и нереализованной любви к этой удивительной девочке с глазами цвета весеннего леса.