(не)твой

Глава 4. Антон

— На сборы едем поездом, встречаемся на вокзале в шесть тридцать, кто опоздает, вылетит из команды, или побежит за поездом, решать вам. Двадцать один день мы там, обратно таким же маршрутом. Все поняли? — вещает тренер перед тренировкой. Да поняли мы, сто раз уже говорил. Сборы через две недели только, но он как обычно оповещает сильно заранее, чтобы информация на подкорке сохранилась и мы в нужный день на автомате встали и до вокзала доехали.

А про опоздавших он тоже не шутит, Леха у нас один раз до следующей остановки поезда машиной гнал, чтобы успеть и из команды не вылетать.

— Дополню, — звучит справа, и мы дружной толпой поворачиваем головы. Оля. Сергеевна, которая, опять в кепке своей дурацкой из-за которой глаз красивых не видно. Подходит к Палычу, шепчет ему что-то, он кивает и дает ей слово. — Перед поездкой сдать всем анализы, за три дня до явиться в медкабинет с баночками мочи, кровь у вас возьмёт Алена Викторовна.

— А почему сама Алена Викторовна нам это не сказала? — спрашивает Серёга, и мы с парнями переглядываемся. Ромео, блин.

— Потому что на базе будет свой врач, Алена Викторовна не едет, и за все данные о вашем здоровье буду отвечать я. Ещё вопросы?

— Вы тоже едете? — спрашиваю, не подумав. Вопрос сам с языка соскакивает.

— Нет, Ковалёв, я буду издалека за ваши данные отвечать и смотреть, чтобы было с вами все в порядке.

Она кивает тренеру, пока пацаны ржут, а я голову опускаю и усмехаюсь. Да что ж ты кусаешься постоянно, а…

— Ну что, Коваль? — подъезжает Сава, когда Палыч говорит прокатить пять кругов для разминки. — Всё-таки зацепила, да?

— Да херня какая-то происходит, Сава, я сам не пойму, чё со мной.

— Слюни у тебя на неё текут и член стоит, ясно же чё, втрескался ты походу.

— А ты сам-то давно таким экспертом стал? Сколько над коротышкой издевался, пока не дошло, а?

— Ну так ты тоже вроде как на коротышку мою поглядывал. Но не шибло так, как сейчас, правда?

Втрескался. Точно. В ту, с кем даже не общался. Как такое вообще возможно? Чтобы вот так в секунду по стене от неё размазало? Я всю ночь на неё во сне любовался, это уже помешательство какое-то, я с трудом реальность от фантазии отличаю.

А она ещё колючка такая как назло, на обычные вопросы укусами отвечает, не улыбнется лишний раз, взгляд свой стервозный всегда держит, слабину не даёт. И как назло этим всем манит, как магнит, и я ведусь как дурак, даже не пытаясь сопротивляться.

— Вы чё такие вялые! — орёт Палыч, заметив, что желания заниматься ни у кого нет.

— Так нас Ольга Сергеевна вчера так умотала, что сегодня сил даже жить нет, вы бы попросили её с нами помягче, у нас помимо ее тренировок ещё лёд есть! — возмущаются пацаны.

— А вы в спорт работать пришли, или просить, чтобы вас жалели? — на трибунах сидит, смотрит, не ушла, значит. — Хотите, проведу вам бальные танцы, раз вы такие нежные.

Бля… Ну что за девушка такая невозможная. Не язык, а лезвие, режет и режет каждой репликой, не жалея. И пофиг ей, что нас двадцать три здоровых мужика, а она одна дюймовочка мелкая, знает, что выше каждого из нас, в своих силах уверена.

— Работать будем, Ольга Сергеевна, — говорю, глядя на нее с прищуром, — без жалоб.

— Надеюсь, Ковалёв, — кивает, и демонстративно с трибуны уходит. — Простите, Виктор Павлович, я их потяну в следующий раз, чтобы мышцы не забивались так сильно, — говорит тренеру, проходя мимо, а у меня от одной мысли волосы дыбом. Потянет она нас. Я бы сам её… кхм… потянул.

Палыч всю тренировку на нас вызверяется, что мы никакие, работать не хотим. Опять за сборы напоминает и почти выгоняет нас со льда, недовольный. А мы и так все из последних сил пытались, но только к третьему часу мышцы размялись и боль почти ушла.

Иду в медпункт, хочу попросить мазь какую-нибудь разогревающую, потому что всё прошло, а шея странно ноет, потянул наверное, не заметил даже когда. Открываю дверь без стука и тут же закрываю обратно, ухмыляясь. Слышу там недовольство одной злобной невысокой тренерши, и усмехаюсь ещё веселее. Ну, кто ж знал, что именно в этот момент ей укол наша Алёнка ставить будет? Ещё и хорошо так, стоя, прямо нужным местом к двери. Я, конечно, рассмотреть не успел особо, слишком нагло было бы с моей стороны, но кусок какой-то татуировки, выглядывающей из штанов, заметил. Теперь же точно хер усну… Мало того, что задница у нее что надо, так ещё и думать буду, что там за рисунок у нее изображен. И, бля… Мне жизненно необходимо узнать, что там.

— Манерам вы не обучены, Ковалёв? — налетает на меня, только открыв дверь кабинета. Злая, губы поджаты, а я на глаза залипаю, потому что кепки нет, видно всё так хорошо, что мурашки. Зелёные! Не показалось, значит. Яркие такие, как будто их изнутри кто-то фонариками подсвечивает. Интересно, свои такие, или линзы носит? Я таких глаз ещё никогда не видел… — Ковалёв, вы разговаривать разлучились?! Я спрашиваю, стучать не учили?

— Ольга Сергеевна, ну что ж ты колючка такая, а? Не постучал, каюсь, в это время тут никого кроме мужиков нет, не привык ещё, что в команде теперь есть девушка и что нужно это иметь в виду. Не кричи, я почти ничего не видел.

— Вы хамло, Ковалёв. И хватит мне «тыкать», я вам не подружка.

Разворачивается и уходит, прихрамывая, а я залипаю опять, стою, как вкопанный, пока она за угол не заворачивает. Вот дерьмо, а, как магнитом тянет, хоть ты убей, не могу заставить себя голову отвернуть, а мимо Колос идёт и посмеивается, они на пару с Савой заебали меня уже, в один голос орут, что втрескался.

Захожу в кабинет, Аленка вся грустная сидит, но спрашивать, что случилось, не хочется. Лучше Серому маякну, что принцесса его без настроения, пусть яйца в кулак сожмет и пойдет покорять медицинский персонал.

— Алён, дай чем шею намазать, болит, зараза, потянул, походу.

— Иди переодевайся, я тебе тейпы наклею для фиксации.

Переодеваюсь быстро, пока на Кроху залипал, почти все парни уже по домам разбежались, не отвлекает никто разговорами. Быстро в душ, собираю сумку и обратно к Алёнке, задерживать её тоже не хочется, вечерняя тренировка поздно заканчивается, она только из-за нас тут торчит.

Иду по коридору уже в полной боевой готовности, шею зафиксировали, даже обезбол вручили, чтобы ночью не мучился. А я буду, жопой чую, что буду мучиться, только не от боли в шее, а от той самой картины, которая мне наверняка сниться будет. Не то чтобы это сильно похоже на мучение, но всё-таки.

Замечаю в холле коротышку Савы, пока он по телефону кому-то что-то орёт, она рядом стоит дрожит как воробей в его толстовке. Замечает меня, улыбается, бежит, руки раскрыв, и я обнимаю её крепко, в макушку мокрую целую и по спине по привычке поглаживаю. Мы правда подружились, даже очень, после того, как друг перед другом извинились, как она нас с Савой помирила, как понял, что на девушку друга никогда в жизни претендовать не буду.

— Анто-о-ошка, — улыбается малявка, не разрывая объятий.

— Ты чего такая мокрая?

— Да там ливень! Я недалеко была, прибежала сюда вот, чтобы с Тёмой поехать, потому что не добежала бы сама по такой погоде.

Выглядываю в окно — реально льет, как из ведра. На тренировку шел, была жара бешеная и ни одного облачка, а сейчас ветер сумасшедший и дождь стеной.

Краем глаза замечаю, что Ольга недотрога Сергеевна тоже к выходу идёт, поворачиваю голову, следя за ней, и тут же за ребра меня коротышка щипает и улыбается ехидно.

— Так во-о-от, кто сердце нашего Антошки забрал, да? Красивая, Тош, мне нравится!

Мне тоже, Лиз, мне тоже…

— Сава трепло, — закатываю глаза.

— Иди, подвези её, она, судя по всему, тоже пешком собирается, давай, — коротышка толкает меня в спину, и я иду к Крохалевой, понимая, что отбреет она меня сейчас, как лоха, и буду я опять дома грушу в психах лупить. Поворачиваю голову, а Лиза так и смотрит, кивая мне, и я вздыхаю. Ладно. Попытка не пытка, тем более что ходить и просто пялить на неё это уже маньячество, надо и правда попробовать с ней хоть как-то общий язык найти.

— Ольга Сергеевна, подвезти вас? — акцентирую на последнем слове, чтобы опять не запела про субординацию, ведьма. — Дождь стеной, промокнете.

Хочется мне пошутить, что рядом со мной она тоже может промокнуть, но рот закрываю, не оценит, только ещё больше рычать начнет. Не понимаю, почему она злючая такая, когда молчит, совсем другой человек же.

— Такси вызову, — отвечает, не глядя на меня. Дуется за то, что задницу её увидел, вот же…

— Я не кусаюсь.

Если ты не попросишь.

— Не думаю, что ваша девушка оценит такой поступок, — хмыкает, быстро оборачиваясь на Лизу. А та уже вовсю с Савой обнимается, и теория Крохи прахом идёт, вижу, бесится из-за этого.

— Так может, всё-таки подвезти?

Она долго думает, и на пару минут даже маска злючья спадает. Оля кусает губы, а я пытаюсь держать себя в руках, чтобы не наброситься на неё прямо тут, в этом чертовом холле.

Твоя взяла, Сава, я конкретно запал!

Мимо нас проносится парочка, машут нам и выбегают под дождь. Сава тащит Лизу на плече к машине, а я улыбаюсь, как идиот, потому что зрелище офигенное же! Круто, когда кто-то любит, ещё круче, когда это взаимно. Но у этих тоже не сразу радужно все было, может…

— Я оплачу бензин, — вдруг оживает Ольга Сергеевна, сдаваясь, и я мысленно танцую победный танец. Наверное, это даже не шаг, а всего лишь половина шажочка, но по крайней мере не остановка на красном.

— Не бедствую, Ольга Сергеевна, чтобы подвезти вас бензин точно найдется, — улыбаюсь, и открываю дверь, пропуская её вперёд, и показываю пальцем на машину, к которой нужно добраться. — Справа черная, побежали?