Вакансия: муж. И все очень прилично

Глава 28

– Да, согласна.

Моя уже несколько дней как жена в очередной раз оповестила мир, что от мужа своего не отказывается.

А ведь могла бы. И я до последнего сомневался, когда ловил ее грозные взгляды. Острые пики изумрудов меня царапали, обжигали, сверлили… Грозили всеми смертными карами.

И это, между прочим, не могло не пугать.

И Вадика хотелось убивать. За то, что не смог все нормально разрулить по-братски. А не по-идиотски, как всегда.

Отпустило. Как только услышал это ее «да» – сразу отпустило.

И мир наполнился светом, красками, новыми звуками, радостью всевозможной…

Я не стал ждать разрешения целоваться, как на репетиции. И забыл, чему нас учили фотографы – как правильно двигаться, как вставать, куда смотреть.

Меня одно волновало: Милана. И то, что мы еще с самого утра не прикасались друг к другу по-настоящему…

– Куда ты спешишь? – Жена зашипела, уворачиваясь. К губам своим не подпустила. Подставила только щеку…

– К тебе.

– Нам еще не сказали, что можно… – Даже ладошками в грудь мне уперлась, попыталась оттолкнуть.

– А мне плевать! Это моя свадьба, а ты – за мной замужем! – Притянул к себе, ломая сопротивление. И все же коснулся ее губ.

– А у меня – макияж для фотосессии! Сначала позируем – потом все остальное!

Что-то в ее голосе подсказало: лучше остановиться. Не нарываться. А то еще хуже будет…

Пришлось, как приличному, взять ее за руку и повернуться к гостям.

И ведь никто не возмутился, что мы здесь цирк устраиваем! Все спокойно сидели и наблюдали. И в обморок не падали от наших выходок…

А сейчас даже кто-то успел прослезиться, растрогаться, начал вытирать глаза…

Ведущая читала какую-то глупую речь про « в радости и в горе», про «лодку в житейском море», еще про какую-то фигню… А я разглядывал свою красивую жену и ни черта не слышал.

И радовался, что у нас будет девочка – такая же милашка и красотка, как Милана.

А потом…

– Слушай, а мы же потом с тобой попробуем еще раз, да? – Шепнул ей на ухо, чтобы не мешать человеку работать, не перебивать своими разговорами.

– Что? – Она отшатнулась даже, спасибо, что не отпрыгнула. – Еще одну свадьбу? Ты с ума сошел, Ваня?!

– Да мне и эта была не сильно нужна. Я ж для тебя ее устраивал…

– Тогда – ЧТО ты собирался повторять?

– Ну, после девочки… Попробуем сделать еще мальчика, а?

Не люблю канючить и что-то выпрашивать. Не люблю, и никогда себе этого не позволял…

Но тут вот прямо дико захотелось… И умолять Милану показалось вовсе не зазорным.

– Ты окончательно сбрендил, Иван Иванович?

Она улыбалась на камеру, кивала головой, слушай поздравления и какие-то выкрики из зала, а сама потихоньку шипела в ответ.

– Ну, я подумал, что нам с тобой надо побольше детей. Твоя генетика должна размножаться, Мил, понимаешь?

– Знаешь, надо было остановиться на том месте, когда Вадик сказал «нет»…

В груди дыханье сперло от возмущения. Выкинуть что-то дикое и неправильное мне просто не позволили слова ведущей о том, что теперь-то уже можно целоваться!

Сгреб Милану в охапку, не обращая внимания ни на что, впился в губы, забыв о том, что она говорила о макияже…

Целовал долго. Упорно и настойчиво. Доказывал, что она неправа… За спиной нам кричали «Горько», кто-то начал считать, как на какой-то деревенской свадьбе… Мне было на все плевать! Я хотел целовать жену, и не только целовать!

– И что ты хотела сказать этой своей фразой? – Слегка отдышался, но из рук ее выпустить не спешил. Милана зарозовела вся, запыхалась, но улыбаться мне в ответ не спешила.

– Я еще одного до конца не выносила и не родила. О каком другом ребенке можно говорить? Ты сумасшедший?

Окружающим она улыбалась, а мне продолжала еле слышно шипеть.

– Ну, вот… Захотелось вот. Внезапно.

– У нас уже Кир есть. Ты забыл?

– Мне его мало. Хочу еще детей!

– А я уже боюсь, глядя на тебя с братом…

– Мы, на самом деле, вполне нормальные, Мил. Честно.

– Слабо верится.

Мы шли сквозь аллею, построенную из нежных цветов и белоснежной ткани, держась за руки.

Марш Мендельсона, который раньше не вызывал никаких эмоций, вдруг показался мне самой прекрасной музыкой на свете… Любимая женщина теперь уже не только в отделе ЗАГСА, но и перед всей родней призналась, что хочет связать наши жизни…

Что еще нужно для счастья, казалось бы?

Наверное, чтобы она улыбнулась?

– Мил, ты уже жалеешь, что ли?

– Мне вот Юлю жалко… Себя – нет.

Любимая женщина, все-таки, ухмыльнулась. Обдала изумрудным жаром…

– Юлю? Какую Юлю? Мы же хотели дочку Катей назвать?

– А причем тут наша дочка, Вань? – Милана, похоже, окончательно потеряла терпение. И уже смотрела на меня, как на полного дурака.

– Ну, мы же только о ней говорили…

– Там твой брат пытается украсть нашу новую знакомую. А она, мне кажется, не очень-то и рада такому повороту…

Этого никто не замечал. Все взгляды были прикованы к нам, к музыкантам, к столам… И только Мила заметила странную возню у выхода.

Вадим. Это какая-то дикая обезьяна с гранатой. Черт знает еще, что он может выкинуть на нашей свадьбе!

– Не лезь. – Милана удержала меня за руку. Не позволила рвануть на выручку несчастной девчонке.

– Как это «не лезь»?!

– Так. Они – взрослые. И Юля сопротивляется, но громко не орет. Вообще не орет, по-моему. Значит, сама разберется.

– А если Вадим натворит чего-нибудь? – Брат, хоть и с придурью, но родной же! Близнец! Как его можно оставить в беде?

– Вань, зато не на нашей свадьбе натворит. Я больше не хочу здесь никаких выходок.

Я печально и немного с завистью наблюдал, как братишка выносит девушку из зала на руках. Причем – спокойно. Она не брыкалась, не дергалась, не пыталась выпрыгнуть… А могла бы, наверное…

– А давай, я тоже тебя украду?

– Что, прямо сейчас?

– Ага. Надоели мне все эти люди. Хочу побыть с тобой наедине…

– Нам все равно ничего нельзя уже. Так что, можешь слюну подобрать и не мечтать слишком много. – Она заставила меня отвернуться, вот прямо руками взяла за голову и крутнула ее в другом направлении.

– Ай, Мил! Ты чего творишь?

– Ставлю тебе мозги на место. Раз уж сам не можешь с ними совладать…

– Сейчас все вокруг решат, что я – подкаблучник! И что ты мною управляешь!

– Сейчас я решу, что тебе почему-то понравилась Юля, и поэтому ты никак не можешь свести с нее глаз!

– Аргумент. Принято. Больше не жалуюсь!

Ревнивая беременная невеста, которой мой близнец посмел отказать… Это слишком опасно, чтобы дальше ее раздражать и провоцировать.

– Пойдем. Там уже за стол скоро будут звать. А я голодная, с утра ничего не ела!

– Мама, мама, а торт сегодня будет? – Этот пострел успел познакомиться и поболтать со всеми гостями, от всех получил свою порцию внимания, а теперь уже был готов опять висеть на матери.

– Будет, конечно. Только сначала все люди поедят хорошенько, попьют, повеселятся… – Мила заранее готовила парня к долгому ожиданию. И готовилась сама, что придется отвечать на назойливые вопросы каждые минут пятнадцать.

– Так они уже устанут потом, будут сытые, и торта уже не захотят? – Кирюха, как самый настоящий дипломат, подводил мать к важной идее: надо все срочно поменять, и торт выносить самым первым.

– Нам больше достанется, не переживай! – Она потрепала сына по макушке.

– А из него будет тетя выскакивать?

Мы дружно поперхнулись.

– Зачем? Какая тетя?

– Мы с папой кино смотрели. Там тетя вылезала из торта…

Жесть! Вот когда меня жизнь научит, что ребенок – это вечная опасность? И что ему показывать запрещенку нельзя?

– Это что вы такое смотрели, интересно? – Сначала дернулась ее правая бровь. Потом левая. Глаза опять начали темнеть…

– Я не помню. – Кирыч быстро просек, что ляпнул что-то лишнее. Пошел на попятную. Но разве с Миланой такой номер прокатит?

– Ваня?

– Мил, я сам не знал, что там будет такой момент…

– Я тебе разве не объясняла, какие фильмы стоит показывать ребенку, а какие – нельзя?!

Наш недавно заключенный брак уже начал давать трещину. Серьезную такую, уверенную…

– Милан, прости меня. Я больше так не буду делать.

Ужас. Капец. Жесть…

Я даже материться разучился в последнее время.

– Что ты сейчас сказал? Мне не послышалось? – Трещина начала зарастать обратно. Серьезно, прямо-таки склеивалась, на глазах…

– Нет. Я серьезно: больше не буду так делать!

– Кир. Иди-ка сюда. – Сын очень быстро просек, что ляпнул нечто неправильное, и тут же навострил лыжи – то ли к тете, то ли к бабушке. В общем, спасаться пошел от разгоряченной матери…

– Я сейчас, мам!

– Нет. Иди сюда, я сказала!

Пацан, понурив голову, поплелся обратно к нам.

– Ты зачем отца научил своим отмазкам?

– Каким, мам? Каким отмазкам?

– Ну, это же твоя любимая фраза: «я больше так не буду»? Откуда она у Вани взялась?

– Не знаю. Это он сам.

Минута молчания. Кир просто смотрел по сторонам, надеясь, что в окно залетит птица, и наше внимание куда-то пропадет. А я судорожно соображал, когда успел набраться от Кирюхи его глупостей.

– Милан, Кирилл меня хорошему учит.

– Это чему же, интересно?

– Просить прощения и извиняться. Раньше вообще не умел. А теперь – вот, смотри.

– В общем, вы оба сегодня наказаны. Будете без сладкого.

– Мааааам! Я хочу торт! Сегодня же праздник!

– Мил… Я тоже хочу.

– Торт? – Блеснувшие глаза показали, что она прекрасно знает, о каких сладостях идет речь.

– И не только. Но очень хочу!

– А ты вообще надолго наказан! До самых родов! И потом еще придется пару месяцев подождать!

– А просто потрогать? Ну? Подержаться чуть-чуть?

Милана закатила глаза. Без всяких спецэффектов, по-настоящему.

– Нет, Иван, хреновый воспитатель из тебя. Не ты Кирилла учишь полезным вещам, а он тебя – всяким вредностям.

Пришлось согласиться. Очень удобный метод, кстати, – канючить. Мила, она добрая, с ней работает, когда смотришь жалобным взглядом и о чем-то сильно просишь…

И в этот раз тоже сработало. Не с первого раза, но помогло…

Кир лопал торт. С удовольствием уплетал розочки, пальцами крем снимал с верхушки и облизывал его, так смачно и вкусно, что даже у меня слюнки потекли… Несмотря на то, что сладости я особенно не люблю и не сильно-то уважаю…

А я с невыразимым кайфом наглаживал талию Миланы. И животик, который в ответ шевелился и перекатывался под моими руками. Пальцы норовили подняться выше, ближе к месту, где начинается грудь – полная, упругая, манящая…

Слюнки, видимо, текли не из-за торта. А по другой причине…

Увлекся – получил по рукам. Пришлось опустить их обратно.

– Кирюш… А ты не пробовал использовать ложечку? Или вилочку, например? – Теперь она и до Кировых рук добралась. Я свои, между прочим, так сильно не пачкал. А ударили-то мои!

– Так вкуснее, мам. – Парень выбрался из-за стола. Напоследок прихватил еще какую-то марципановую штучку. – А почему нельзя фигурки есть?

– Потому что они изображают меня и папу. Разве можно нас жевать?

– Эм… А зачем их сделали съедобными тогда?

– А почему ты не спишь, дорогой? Посмотри на время!