Люба, любовь и прочие неприятности

— И вообще тебя тут никто не любит! — крикнул я, баюкая раненый палец. — А я между прочим, люблю! И тогда любил, не вредничала бы, уже штук пять детей бы нашлепали. Остановись немедленно и меня слушай! Куда ты?

Она остановилась и медленно обернулась. Выражения лица не видно, темно, блядь.

— Виталик меня любит, — высказала она. — А ещё мама с бабушкой.

Я зааплодировал, потом понял, что перегибаю палку, и прихрамывая бросился её догонять.

— Я не хотел так сказать… Просто имей ввиду, если ты не согласишься, я тебя выкраду и затрахаю вусмерть. Залюблю, точнее.

— Ага.

И идёт себе, как ни в чем ни бывало, я рядышком хромаю, стараясь не отстать. Сейчас спрячется под охраной и каюк, мимо бабки не пройдёшь, если только опять службу безопасности папину напрягать, и то не факт, что пробьются.

— И что будем делать? — растерянно спросил я.

— Вещи собирать, — спокойно сказала она. — Только имей ввиду, пятерых рожать не буду, я тебе не инкубатор. Максимум двух, и то, тебе придётся очень хорошо себя вести.

И ушла. Я стою, темно, мошкаре надоели коровы, она вся перекинулась на меня, я отмахиваюсь и улыбаюсь глупо. А в голове ещё миллион доводов, что сказать упрямой, чтобы согласилась, и параллельно думаю, что я уже знаю, где окно бабушки, значит в этот раз нужно ломиться в другое. И тут до меня дошло — она согласилась! Она со мной поедет, будет спать рядом со мной в постели, может даже родит мне детей. Бинго! Но уж если я что и извлёк из жизни после пятнадцати лет варки в большом бизнесе, так это то, что никогда не нужно останавливаться на достигнутом. Уговорил Любку, пойду ещё её бабушку уговорю, чтобы отпустила на ночь пораспутничать. В конце концов, я же герой, а героев все любят.

Эпилог.

Сегодня у меня свидание. Я немного волнуюсь. Новые туфли натирают пальцы, но я скорее проковыляю в них десять километров, чем признаюсь. Потому, что красивые. И туфли красивые, и я красивая. Иду мимо витрин, и на свое отражение любуюсь — сама себе нравлюсь. И мужикам, кстати, тоже, по пути к ресторану пришлось отбить несколько попыток познакомиться. Перед рестораном остановилась. Все же… волнуюсь страшно. Вошла, услужливый метрдотель проводил меня к столику. К роскоши привыкнуть для меня очень сложно, я часто теряюсь, мне тяжело принимать чужую, хорошо оплаченную заботу. На стол легло меню в тяжёлом кожаном переплёте, но я не спешу его открывать. Я жду и предаюсь тому, что сегодня у меня получается лучше всего — нервничаю. А он опоздал, катастрофически просто — на восемь минут!

— Жуткие пробки, — сказал он и плюхнулся на сиденье, предварительно крепко чмокнув меня в губы. — Застрял. Как там обезьянка?

— Слава повёз её на какой-то концерт, надеюсь, детский.

Привязанность моего ребёнка к этому великовозрастному балбесу поражает. Причём относится она к нему покровительственно, терпеливо, словно к ребёнку. Хотя в чем-то она права — Марк пусть и засунул его в костюм и галстук, взрослее Славка не стал.

— Погода отличная, — пробормотал Хабаров отстегивая запонки. — Как думаешь, сколько наши кукурузы собрали? Надо позвонить, как раз сегодня должны были закончить…

У меня терпение лопнуло.

— Хабаров! — зазвенел мой голос, а в такт ему и дорогие хрустальные приборы на столе. — Хватит ломать комедию!

Я значит, как порядочная, развелась на сорок минут раньше него и сразу же, вот прям сразу позвонила, а он ломается, как девочка! Я начинаю звереть, вот сейчас, как трахну ему по голове этой блестящей штукой, назначения которой не знаю, посмотрим, понравится ли. А этот гад, совершенно собой довольный, швырнул на стол дорогущие запонки и с удовольствием рассмеялся.

— Официант! Шампанского! — театральной воскликнул он. Золотистая жидкость забулькала сотнями пузырьков в бокалах, Хабаров поднял свой и провозгласил. — За разводы!

Мы чокнулись и выпили. Шампанское кислое и одновременно сладкое, щекочет небо и сразу ударяет в голову. А в ней — тысячи пьяных, счастливых мыслей разом. Все — о хорошем, это непременно.

— Теперь можно наконец-то законно потрахаться, — заметил Хабаров и залпом допил бокал. — Я так устал прелюбодействовать, этот грех давил мне на душу невыносимым грузом.

Я глаза закатила — кому чего, а Марк о своём, это человек, которому никогда не надоест заниматься сексом. Хотя он отмечает, что это только со мной так, ведь ему нужно целых десять впустую потерянных лет наверстать. И надо сказать он очень старается, я стала опасаться, что при такой активной сексуальной жизни залечу ещё до нового года, как не берегись. С этой мыслью я ещё глоток шампанского сделала — нужно пить, пока есть такая возможность. Сижу и им любуюсь. Вспомнила про Лешку — виделась с ним в суде сегодня. Даже не верится, что когда-то с такой же любовью на него смотрела, как на Хабарова сейчас. Хабаров кстати, настаивал на полном лишении Лешки родительских прав, а мне жалко его стало. В итоге договорились, что встречи возможны, но только по предварительному сговору и если ребёнок согласен. А алименты Хабаров велел трубочкой свернуть и в жопу ему засунуть. А от удочерения отказалась сама Маринка, я так и не поняла почему, да и смотрела она донельзя загадочно. Восьми лет человеку нет, а столько тайн…

— Больше ничего не хочешь сказать? — елейным голоском спросила я. — А то бабушка мне с утра уже звонила…

Хабаров подозвал официанта, чтобы он наполнил бокалы, сделал глоток, посмотрел на меня выразительно приподняв брови.

— Сначала ты. Давай-давай, я уже сто раз говорил.

А у меня — очередной барьер, через который перешагнуть непросто. В мыслях все понятно, сказать сложно.

— Я… я люблю тебя, — выпалила я и глаза закрыла.

Вроде небеса не упали и даже потолок не обрушился.

— Неправильно, — скуксился подлец. — Давай с чувством, с толком, с расстановкой.

— Я люблю тебя… — надо же, а второй раз легче.

— Нуууу, давай дожми!

— Я люблю тебя, Марк, хотя ты редкостный негодяй. Но имей ввиду, я все равно имею право обзывать тебя Хабаровым сколько захочу.

Он зааплодировал, я приподнялась и поклонилась — на здоровье, мне не жалко. А потом вышел из-за стола и плюхнулся на одно колено. Достал из кармана крошечную коробочку, открыл. В ней — кольцо. Тонкий ободок серебристо-белого цвета, прозрачный с чёткими гранями прямоугольный камень. Простота и мнимый аскетизм — представляю, сколько такой камушек стоит. Но я уже влюбилась в кольцо, оно прекрасно. Протягиваю руку.

— Сначала ты должна согласиться, — напомнил Хабаров.

— Согласна, — улыбаюсь я, а самой реветь хочется.

Что с меня взять? Я всего лишь женщина, и определённо глупая. Кольцо садится на мой палец, как влитое, я не могу удержаться, и пару минут любуюсь тем, как свет играет на гранях камня.

— Теперь тоже буду обзывать тебя Хабаровой, сколько захочу, — хмыкнул он и заказал поесть.

И да, для него было сюрпризом, что свадьба будет в деревне. Да моя бабуля не переживёт, если всем меня в платье не покажет, чтобы заткнулись уже наконец! Конечно, маме Хабарова ради такого дела придётся прилететь из Швейцарии, где она сейчас находится на спа-курорте, но в конце концов, если что, я и без неё согласна… Главное Элину не приглашать! А папа Хабарова казался мне страшным только первые пять минут — невероятно милый человек, непонятно почему его так сыновья боятся. Маринке нужно заказать платье! И бабушке с мамой тоже, а папе непременно костюм с галстуком! Бабушка конечно будет отказаться от трат на новое платье, но я знаю, как ее уговорить — скажу, что в этом платье она просто сногсшибательно будет смотреть в гробу. Тогда бабуля не устоит. На похороны все лучшее!

— Трость твоей бабке подарю, — размечтался Хабаров. — С выдвижным ножом, я видео в интернете. Я то теперь почти муж, меня трогать не будет, а остальных пусть гоняет, не жалко. И Доминанта нужно будет непременно с собой взять, достал уже трахать мои тапочки, ему срочно необходима пара свиданий со свободными уточками…

Говорит — я слушаю. Даже не вслушиваюсь, просто наслаждаюсь его голосом. А потом и вовсе глаза зажмурила — хорошо как!

Конец