Нарисуй мне в небе солнце

Часть 4

Скорая приехала на удивление быстро. Врач и фельдшер вошли в дом и тут же потребовали документы девицы, обменную карту и полис.

Ничего этого у неё, естественно, не оказалось, и они обратились с расспросами к Ярославу.

— У вас то хоть документы есть? Кто вы ей будете?

— Документы, да, конечно. А ей я никто, я у неё роды принимал. Вот мой паспорт, диплом. Я на работу к вам завтра выхожу семейным врачом в поликлинику, на участок.

— Из Москвы, что ли? — удивлению врача скорой не было границ. Она оценивающе смотрела на парня, как-то свысока, с долей жалости.

— Да, из Москвы. Я домик этот снял, тут жить собираюсь, пошёл в туалет, а там она рожает. Вот, привёл её в дом и роды принял. Вы бы осмотрели ребёночка. — Ярослав раздражался. Не так должны себя вести врачи, нет, не так. Они же помогать должны, а эти просто стоят и ничего не делают, а девица эта на полу на одеяле лежит, дитё держит. А он забыл спросить, как звать её. Нехорошо получилось, неправильно.

— А на кой ты её в дом тащил? — продолжила его отчитывать врачиха. — Туда бы и вызвал скорую. В героя поиграть захотелось? И как теперь, что нам с ней делать? Ни полиса, ни паспорта. Кто за неё платить будет? Ещё скажи, что ребёнка спасал, придурок.

Ярослав злился, он понимал, что ничего не может сделать с чёрствостью врача, но отправить в роддом родильницу просто обязан, да и ребёнка надо осмотреть, мало ли что у него. Кричал-то малец справно, но худой, кожа на косточках висит.

— Вам деньги нужны? Так я заплачу и в роддом с вами и с ней поеду, прослежу, чтоб вы её с ребёнком по дороге не выкинули. А завтра докладную напишу Виктории Павловне. Думаете, я законов не знаю? И вы обязаны оказать помощь роженице, вне зависимости, есть у неё документы или нет.

Врач осуждающе покачала головой, брезгливо глянула на девицу. И обратилась к ней:

— Лет тебе сколько?

— Семнадцать, — ответила та и залилась слезами. — Вы у меня сыночка моего не отбирайте, я ж люблю его. Я что, виновата, что меня мать выгнала? Где я, по-вашему, жить должна была? Хорошо тепло, да приютили меня, вот я в сарае тут и жила, я ж и не пила почти, только чтоб согреться.

— А в туалет зачем рожать пошла? — Врач сочувствовать родильнице вовсе не собиралась.

— Так меня так научили. Сказали, утонет, и не найдёт никто. А он живой, живого я люблю. Без него я б домой вернулась, зима ж скоро. Теперь и не знаю даже.

— Ну, герой-спасатель, видишь, всё равно она ребёнка бросит. Молодой ты ещё слишком, пойдём на улицу поговорим, а фельдшер осмотрит новорожденного.

Они вышли на крыльцо.

— А ты, случайно, не отец?

— Нет, я её вижу впервые. Сколько вы хотите?

Врач со скорой рассмеялась ему в лицо.

— Ты взятку мне предлагаешь? А потом сумму Виктории Павловне пропишешь в докладной?

— Ничего я не пропишу, пять тысяч хватит, чтобы её в больницу с ребёнком доставили?

— В карман клади.

Ярослав только успел засунуть деньги в карман жилета врачихе, как у калитки остановилась патрульная полицейская машина. Из неё вышли двое и направились в сторону дома.

— Старший сержант Головков, — представился один из них. — Документы предъявите, пожалуйста, — обратился он к Ярославу.

Ярослав снова достал паспорт.

— Значится, вы у нас Поляков Ярослав Андреевич? Так?

— Так, — понуро ответил Яр.

Между тем девицу положили на носилки, попросили второго патрульного помочь и унесли её в машину скорой, ребёнка взяла фельдшер.

Как только скорая отъехала, сержант продолжил разговор.

— Что вы в чужом доме делаете, господин Поляков?

— Дом я снял, завтра договор оформлю, работать я сюда приехал, просто — работать.

— Зачем так нервничаете, если ни в чём не виноваты? И что это за женщина с ребёнком, которая нигде не прописана и находится в розыске?

— Откуда я знаю, в каком розыске она находится, если я сам её в туалете нашёл в уличном! Я имя её не спросил даже.

— Что вы с ней делали? И зачем в дом привели?

— Она рожала! Я роды у неё принял.

Сержант смеялся, он смеялся и смеялся и не собирался покидать помещение.

Ярослав злился, ему очень хотелось есть, пить и в туалет, и всё это одновременно.

— Товарищ сержант, я задержан?

— А что?

— Если нет, то разрешите мне в туалет сходить.

— Вас проводить? А то ещё там вторую бомжиху рожающую обнаружите.

— Не смешно.

Ярослав вышел на улицу и направился в сторону туалета, сержант за ним. Яр поднял веник и демонстративно смёл всю паутину, прежде чем войти. Как он злился! Ведь прекрасно понимал, что без взятки сержант не уйдёт, а за что ему платить — совершенно непонятно. Ладно, врачу скорой, так они хоть мать с ребёнком в роддом забрали, а этим? И жить теперь на что? Вот завтра отдаст он деньги за аренду дома да залог, и с чем останется? Если бы кто знал, как ему не хотелось звонить отцу и просить. Тот ведь предупреждал. Нет, он не откажет и поможет всегда, но начать самостоятельную жизнь с просьбы подкинуть денег в первый же день просто ужасно.

Как так получилось? Он всё рассчитал, включая непредвиденные обстоятельства и даже подарок Косте.

Мать его не простит. И за то, что на день рождения к её сыну не придёт, и за отсутствие подарка. У Костика такая дата, ему двенадцать лет исполняется. Типа он просил рожать этого Костика…

Пора из туалета выходить.

Сержант ждал его на улице.

— С облегчением вас, господин Поляков. Пройдёмте в дом, протокол составим.

— Какой протокол? О чём? Что вы от меня хотите? — Ярослав не понимал сержанта, но чувствовал, что пока тот не получит деньги, он никуда не уйдёт.

— Можем проехать в участок. А можем договориться. Роды вы у несовершеннолетней принимали, может быть, и ребёнок ваш. А это статья. Вот сами посудите, зачем бомжиху в дом брать?

— Интересно, во всем мире, прежде чем обвинить человека, собирают факты, доказывающие его вину, а у нас вечно оправдываться надо. Я понял, просто так вы не уйдёте, мы договоримся, но только первый и последний раз. Я тут жить намерен и платить вам за это не собираюсь. Ясно? И думаете, что я на вас управу не найду? Найду, так что забудьте сюда дорогу.

— Уговор, пять штук — и мы добрые друзья.

Идти в магазин и покупать продукты уже не хотелось, да и что можно купить? Денег нет, дай бог завтра договориться с хозяевами дома. А то вдруг за ночь цену поднимут.

На душе пакостно, как будто грязью её измазали. Настроение на нуле, но есть-то хочется. Снова пересчитал деньги, понял, что на непредусмотренные обстоятельства надо гораздо больше, чем он думал. Вот они падают ему на голову одно за другим, эти самые что ни на есть непредвиденные, и деньги жрут.

Он всё же собрался и пошёл в магазин. Решил купить хлеба и кефира, кофе, пусть растворимый и подешевле, главное же кофеин, а ещё сахар со сливками. Утром обойдётся кофе, а вечером поужинает кефиром с хлебом. А ещё курицу надо и после работы в роддом зайти, бульон с мяском девице передать. Уж больно ребёночка жалко. А так кормить будет — он и поправляться станет.

По дороге рассматривал дома вдоль улицы: красивые, все двух-трёхэтажные, дворцы прямо. Вот бы ему такой. Но об этом и мечтать не приходится. А ещё заборы, причудливые и кованные, прям произведения искусства.

Подумалось о своём из прутьев, местами покосившемся, его бы на нормальный сменить, а то как спать, когда невесть кто по двору ходит. Но чужое оно и есть чужое. Ничего он менять не станет. Дверь в туалете подшаманит, и всё.

До «Магнита» шёл не торопясь, минут двадцать, прямо по его Берёзовой, не доходя Ухова. Хороший магазин, большой, и купить можно всё, что душе угодно. Но это потом, после зарплаты, а сейчас надо обойтись минимумом.

На обратном пути вспомнил Дашины пирожки и жаркое. Но мысли о доме отмёл как ненужные, заставляющее жалеть себя. А у него вся жизнь впереди и работа с завтрашнего дня. Любимая работа.

Врачом он решил стать ещё в том нежном возрасте, когда научился осознавать себя. То есть в года в три-четыре. Потому что медиками были и отец, и мать. О других профессиях никогда не думал.

Вернувшись в дом, выкинул одеяло, на котором рожала незваная гостья. Потом вымыл полы с хлоркой, «белизну» он тоже купил в Магните. Затем поставил варить курицу, предварительно разделив её на части. Не всё отнесёт в роддом, половину себе на завтра оставит. Выпил литр кефира и заел половиной булки хлеба. Теперь надо бы и поспать. Только отцу позвонить. Обещал же каждый день сообщать родителю, как он и чем занимается, и всё по работе.

Но звонить не стал, выдаст же себя. Отец всегда его настроение по интонации определяет. Подумал и сел писать письмо в Вконтакте.

Сообщил, что у него всё хорошо, домик приличный, хоть и маленький, а завтра с хозяевами встретится и оплатит первый месяц. Участок так вообще потрясающий, и озеро прямо рядом с домом, вот сейчас слышит, как лягушки квакают. И про сад написал, и про яблоки, которые скоро собирать можно будет. И про то, что звонить не стал в позднее время, побоялся малышей разбудить. А под конец добавил, как сильно скучает…