Брак по расчету. Невеста босса

Глава 5

—Не дом терпимости, говоришь? Не эскорт?!—накинулась я на Катю, стоило мне только переступить порог ее офиса. Со всех столов на меня тут же уставились любопытные пары глаз сотрудников. Катя покраснела и убийственным взглядом приказала мне замолчать, но разве я что-то сейчас могла соображать?

Выглядела я, мягко говоря, взъерошенной. Еще бы. Я выбегала из офиса Дементьева, не чувствуя под собой земли. Помню эти ощущения как сейчас. Под широкое пальто забегает нервный весенний ветер. На дворе настоящий «апрельбрь» —промозглый и истеричный. Уже не зимний, но еще не весенний, зато переполненный мерзкой слякотью, холодными порывами воздуха, уставшими после спячки голыми ветками деревьев и обессиленными и депрессивными от отсутствия солнца обывателями, к коим относилась и я. По телу пробежала мелкая дрожь— удивительным образом сегодня мое внутреннее состояние гармонизировало с внешним. Здесь, между высоток Москва—Сити всегда было промозгло. Пару раз заезжали сюда в рестораны с Андреем. Смотрела на эту бесчувственную высоту, на равнодушно горящие окна офисов и апартаментов — и не понимала, откуда такой ажиотаж вокруг этого места… При всем шике не было здесь души. И вот оно вам— реальное тому подтверждение— Дементьев… Бесчувственный, циничный гад.

Щеки горели от стыда, злости и досады, когда вспоминала о нем. Даром упахивалась столько часов сейчас на переводе. Наверняка, после случившегося он мне ничего не заплатит, да и не хотелось уже этих денег. Ощущение, что я заплеванная какая-то, поруганная. До сих пор перед глазами его выражение лица— не было в нем ни интереса, ни вожделения, какие описываются в классических любовных романах, начинающихся с приставаний боссов к подчиненным. Тоже ничего хорошего, но хоть могло бы польстить женскому самолюбию, от которого у меня едва ли что-то вообще осталось. Зато были снисхождение и ирония. Он словно бы одолжение мне делал, что обратил своё внимание, что начал лапать меня под столом…

—Успокойся, Злат, что случилось?—сразу завела меня к себе подруга, отрезав от навостривших уши и ожидающих сцены сотрудников.

— Этот твой Дементьев полез ко мне в трусы!—захлебывалась я возмущением.

—Так уж прям полез…—скептически осекла меня.

—Вот, представь себе! Предложил «отпраздновать» удачное завершение переговоров…

—Ну а ты, конечно, отказала…— саркастично отсекла подруга.

—Да, Кать, представь себе, я отказала! Потому что это гадко и унизительно! Потому что я переводчик, а не проститутка!

Катя выдохнула, видимо, борясь с нарастающим раздражением. Ни сочувствия, ни сожаления на ее лице написано не было.

—Знаешь, Злат, я вот удивляюсь, это брак тебя такой сделал или ты всегда была от мира реального оторванная… Ей самый крутой мужик Москвы предлагает в ресторан пойти, а она оскорблена! Что тут вообще такого?! Воспользовалась бы! Ты хоть понимаешь, сколько у тебя в жизни проблем? Как ты их решать собираешься? Ты правда думаешь, что сможешь отвоевать сына в суде? Да я б сама тебе ребенка не отдала— куда ты его заберешь?! Мальчику нужна забота…

—Вот именно, Катя, забота, а не деньги! Материнская любовь! Но тебе не понять, у тебя нет детей, у тебя все измеряется материально!

Зря я, конечно, это ляпнула сгоряча, сразу пожалела, бросив на подругу опасливый взгляд. Эта тема была у нас табу. Хоть у Кати и не было мужа, ребенка она хотела, я точно знала. А еще я знала, что мужчина, намного старше ее, с которым она связалась сразу после окончания института, заставил сделать ее аборт…

Повисла спирающая легкие тишина. Невыносимая. На душе становилось все более и более гадко. Вот, теперь я поссорилась с самым близким мне здесь человеком…

Первой заговорила Катя. На удивление, ее тон был спокойным и уравновешенным. Словно бы она посчитала про себя до десяти и только потом начала говорить.

— Короче, знаешь, что я тебе скажу, подруга? Вот откровенно… Я всё сглаживала, не хотела в лоб, думала, ты сама дойдешь… Ты в полной заднице. Андрей твой тот еще чудак на букву «м». Не отдаст он тебе сына, как ни крути. В лучшем случае разрешит видеться на неделе. И это только если его мужское эго будет удовлетворено, а так кто знает, каких масштабов его месть достигнет. Лично я не представляю, как ты проживешь на учительскую зарплату. Поэтому и предложила тебе хороший вариант заработка. Ты не девочка маленькая, должна понимать, с какими людьми мы работаем. Разные у них могут быть потребности и пристрастия. Переводчица— не эскорт, говоришь? Хм… Это как посмотреть. Разве ты не сопровождаешь его на переговорах? Разве не улыбаешься его партнерам? Разве он не платит за твои услуги? У тебя узкое мышление — что раз эскорт, то сразу секс. А вот и нет… Мы для них все под одну гребенку — наемный персонал. Думаешь, все эти прихоти в виде длинны юбки или высоты каблука— это проявление профессионализма? Не смеши меня,— мрачно хмыкнула,— и я через это проходила, Злат. И ко мне приставали, пока я переводила. Разное было. Здесь, знаешь ли, всё от тебя зависит. Одна и ноги раздвинет— и ни с чем останется, другая прекрасно отработает, вежливо съедет с двусмысленных предложений— да еще и обогатится. Этот Дементьев отшибленным на голову не слывет. Да, может позволить себе лишнего, но через силу — никогда. Мужик себя уважает. Могла бы воспользоваться уникальным шансом, с учетом того, в какой ты глубокой попе… Уж не невинная лань все-таки… А ты…—махнула рукой пренебрежительно,— мой тебе совет, Злат. Если планируешь так же и дальше играть в терпилу с этим миром, собирай свои немногочисленные пожитки и езжай в родной город. Может там найдешь свое место, там и темп жизни другой, и требования. А Москва тебя такую, тургеневскую барышню, проглотит и не поперхнется…

Все это время я слушала Катю с каменным выражением лица. Мне много что было сказать ей в ответ, но сил не осталось. Да и что я ей докажу? Мы теперь из разных миров. Вот, она сидит в своем собственном офисе в центре города, на вешалке висит дорогое брендовое пальто, сумка из крокодила, привезенная месяц назад из Италии, гилауроновые острые скулы и пышные губы, придающие лицу излишнюю холодность. А может это уже и не косметология? Может она и была уже такой, холодной внутри? Может и не осталось ничего от той веселой Катьки—хохотушки, вечно влюбляющейся не в тех парней и безбожно списывающей у меня все, что только было можно? Прошлое осталось прошлым. Мне нужно это принять. Глобально. И двигаться дальше. Ради сына. В этом единственном она была права.

— Я постараюсь съехать от тебя до конца недели, Кать. Извини, что стесняю…— произнесла твердо и вышла из кабинета, услышав уже в спину ее возражения и оханья о том, чтобы я не придумывала глупости. Но я правда твердо для себя решила заканчивать у нее ютиться. Нет, не потому, что была обижена на подругу. Потому что она права— я витаю в облаках, тургеневская барышня, оказавшаяся в совершенно не тургеневском романе… Моя история скорее бы вписалась в «Преступление и наказание» Достоевского. Вот только наказана я была, ничего в сущности и не совершив. А может быть, бездействие в отношении собственной жизни — это и есть главное преступление?