Одна ошибка

Глава 2 — «Воскрешение»

Комната была узкая и тесная. В ней помещалась только одна кровать и некоторые приборы для лечения больного. Рядом с кроватью на стуле сидел молодой мужчина.

Камал мутным взглядом рассматривал комнату, и его глаза остановились на этом человеке. Голова кружилась, в глазах пробегала рябь, всё тело будто было налито свинцом, и он не мог шевельнуть конечностями. Камал упорно вглядывался в задремавшего на стуле парня, но так и не смог как следует рассмотреть его. Глаза устали и не хотели открываться. Им было хорошо в мрачном сумраке небытия. Сон охватывал его со всех сторон. Глаза вновь закрылись. В памяти возник смутный образ женщины, нежно улыбающейся ему. Он чувствовал, что она дорога ему. От неё веяло теплом и уютом, как в детстве. Но Камал был так слаб, что образ женщины ушёл, мозг вновь поглотила сонная тьма.

— Ну что? Опять всё так же? — задав вопрос, Влад сам же на него и ответил.

— Где ты был? — злобно бросил Николя.

Николя — высокий блондин, с коротко стриженной прической по последней моде, с серьгой в ушах был довольно симпатичным парнем. На нём были надеты узкие в обтяжку джинсы и короткая борцовка. Николя был одним из самых верных и близких людей Камала. Своей верностью он приобрел дружбу своего босса. Его настоящее имя было Николай, но когда-то Сони назвала его Николя, и в итоге все стали называть его этим именем.

— Я ездил в город, — спокойно ответил Влад, бывший управляющий дона Дэни. — Узнал, что Сони вышла замуж и…

— Что ты мелешь?! — гневно прервал его Николя.

— Да, Николя! Информация из достоверных рук.

— Хорошо ещё, что он без сознания и ничего не слышит. Иначе это убило бы его, — уже более спокойно сказал Николя. — Ладно, иди… Стой! Что там с капельницей? Её доставили?

— Нет. Я сам за ней съездил, — ответил Влад и вышел.

Николя подошёл к окну, открыл ставни и только повернулся в сторону кровати, как тихий стон прорезал тишину, словно удар гонга.

— Где я?.. А-а-а… Сони… — словно в бреду прошептал Камал.

Николя подбежал к кровати, уложил пытавшегося встать больного и как можно спокойнее проговорил:

— Успокойся. Приляг, ты ещё слаб… Наконец-то!

Камал долго смотрел на парня, который старался уложить его. Он рассматривал, пока в конце концов его образ не прояснился у него в голове.

…вот засверкала серьга в ушах…

…странная причёска…

…вот глаза… О-о-о, эти глаза, такие знакомые…

…вот он весь прояснился и… Николя! Да, Николя! Который тащил его раненого на спине, даже когда он просил его бросить и спасаться самому.

— Николя, это ад? — даже на больничном одре, несмотря на слабость, он подшучивал.

Да! У него удивительный характер, здоровое чувство юмора. Камал мог бросить вызов даже своей смерти, небрежно швырнув ей перчаткой в лицо.

— На рай это не похоже. Изобилием яств и наличием гурий тут и не пахнет, — слегка улыбаясь, докончил Камал.

— Прости, но ничего лучшего мы не смогли найти, — улыбнулся Николя.

— Я что, цел? Или это сон? — продолжая в том же духе, улыбнулся Камал.

— Да уж, два месяца, если не больше.

— Да ты что? Два месяца я был паинькой и не буянил?

— Да-да. Ты спал сном младенца, и мы не решились тебя будить, — поддерживая шутку, продолжал Николя. — А то мало ли что. Встанешь и потребуешь грудь с молоком у нас.

Они весело улыбались друг другу. Жизнь возвращалась в привычное русло. Силы восстанавливались. Хоть и немного, но он мог двигаться. Он жив!

«Сукин ты сын!!! Выжил всё-таки. Как кошка!» — думал про себя Камал.

— Ну ладно, давай рассказывай. Что, как? Два месяца — это немало, в конце концов, — более серьёзно начал Камал. — И как я выжил-то, интересно?

— Ха! Этот Харек предателем оказался.

— Что? Харька, что ли?

— Именно! Вот почему мы попали в западню. Слава богу, выбились, ничего. А парней-то своих Влад конкретно надрессировал. Если б ты видел, как они их всех: раз, два и кончено, а вот с тобой дело было сложнее. Спиной мозг — это не шутка. Ну что-то рядышком… Короче… выжил. А это главное!

— Где Сони? Я хочу её видеть.

Николя замер, не зная, что сказать. Но быстро нашёл выход.

— Нельзя.

— Это почему же? — удивился Камал.

— Тебя похоронили уже.

— Что?

— Да, ты уже покойник. И тебя уже оплакали.

— Как это?

— Ну я решил так сделать для твоей же безопасности. Харек внешне на тебя похож, если б не его харя. Так мы изуродовали его, переодели в твою одежду, добавили кое-каких примет. А для начала купили экспертизу. Правда, всё это обошлось в кругленькую сумму, зато тебя спасли, а Харька доконали. Обмотали целлофаном и в канаву. Он опух весь, так что нельзя было опознать: ты это или Харек. Но все приметы были твои, мы уж постарались, как могли. Жена твоя даже на похороны не пошла, заперлась в комнате, страдала, видно, больно…

— Откуда ты знаешь?

— Так следят наши люди за ней для безопасности.

— Я должен её увидеть, — лицо Камала казалось озабоченным.

— Ложись, ты ещё слаб. Лучше поспи.

Прошла ещё неделя. Ему стало уже лучше, а Николя всё твердил своё: «Ты ещё слаб. Нельзя!»

Время шло, и силы восстанавливались, но Николя не отступал. Камал вставал в его отсутствие, медленно передвигался по комнате, делая какие-нибудь упражнения, чтобы вернуть силы. Он был уже вполне в относительно приличной форме. Но никто ничего не говорил о его жене. Как только Камал собирался заговорить с кем-нибудь о Сони, в ответ слышал одно и то же: «не знаю».

Это наводило на него какой-то подспудный страх. Николя не приносил никаких вестей о его жене. Лишь только разговор доходил до упоминания его жены, как Николя моментально менял тему, ссылаясь на то, что пока нет информации, либо ещё не время.

Однажды в отсутствии Николя Камал вышел во двор. Его угнетала неизвестность, он страстно хотел увидеть жену. Во дворе стоял старенький москвич. Поблизости никого не было. Он сел в машину и выехал на дорогу.

Камал долго ехал по шоссе и через некоторое время въехал в город. Проехал под мостом, позади осталась Красная площадь, повернув влево. Он держал дорогу в сторону села «Киров».

В предвкушении скорой встречи с женой сердце Камала сжалось как-то странно, а потом учащённо забилось.

Двухэтажный большой особняк со всех сторон окружал огромный сад в виде парка, обросший высокими красивыми деревьями с различными плодами. На границе парка высилась высокая каменная, украшенная удивительными инкрустациями и выбитыми рисунками стена.

Вот и дом. Этот прекрасный дом — его очаг, где он делил с любимой и горе, и радость. Его дом, их дом, где они были так счастливы. Да, это был его дом, который он построил для Сони и преподнёс ей в качестве свадебного подарка.

Здесь они начали свою семейную жизнь.

Здесь родился их сын. Здесь они любили друг друга, предаваясь различным любовным играм и семейным радостям.

Здесь происходили их мелкие ссоры, которые, в конечном счёте, заканчивались в постели.

Здесь… он любил её в последний раз перед своей мнимой смертью. А теперь он возвращался домой, пренебрегая опасностью, возвращался к жене, к своей возлюбленной.

Не доезжая до главных ворот, Камал остановил машину, не зная, что делать дальше. И, решив удивить её и сделать сюрприз, он осторожно перелез через ограду.

Осень украсила парк всеми дарами природы. Деревья не в силах были удержать спелые плоды и сгибались под их тяжестью. Всюду царила гармония. Внезапно он услышал чьи-то голоса. Они раздавались из беседки, увитой плющом. Медленно и тихо, крадучись, как кошка, он подошёл сзади, остановившись в нескольких шагах позади беседки. И вдруг… перед его взором предстала невообразимая картина…

Она сидела на скамейке рядом с Дмитрием.

Та, которую он безумно любил…

Та, которую он боготворил, носил на руках…

Та, которая была дороже всех на белом свете… бесстыдно целовалась… с Димкой, с его другом, которого он считал самым близким…

Ноги приросли к земле. Волна ненависти нахлынула на него, толкая на жестокую расправу. Ноги, став какими-то ватными, не слушались его. Странное чувство охватило его, словно земля вдруг раскрыла свои недра, дабы поглотить его целиком. Ещё минута и земля его точно затянет в бездну.

Он не чувствовал ног, они сами несли его подальше от этого ужаса.

Камал сел в машину, не осознавая своих действий. Он не помнил, как завёл мотор, как ехал, точнее, нёсся по шоссе.

Голова гудела. Мысли неслись в мозгах, словно вихри. Невозможно было на чём-то сконцентрироваться. Ноги машинально нажали на тормоз. Машина остановилась на безлюдной дороге, как одинокий странник в безграничной пустыне. Пальцы до боли сжимали руль, пока не прошло оцепенение. Чехарда жалящих, словно осы, мыслей остановилась. И теперь в голове лишь пульсировала злоба и ненависть.

«Она изменила мне… изменила!!! Самый близкий человек, и так позорно предать… Это жестоко! Подло! Ненавижу… Ненавижу её!»

Он не помнил, как ехал к своему новому пристанищу, как нашёл дорогу.

Вернувшись, Камал зверски набросился на Николя и громко прокричал:

— Ты ведь всё знал, не так ли?! И не сказал мне! Предатель!

— Я не мог, — еле высвободившись из его хватки ответил Николя и, повысив голос, продолжил: — Не мог я сделать тебе больно! Потому что знал, новость о замужестве твоей жены убила бы тебя в тот самый момент. В тот момент, когда ты, еле дыша, пытался шутить.

— Вышла замуж… — шокировано произнёс Камал.

Николя растерянно развёл руками в ответ.

— Что ж, она вышла замуж! Она смогла так быстро забыть меня, и я не останусь в стороне. Я сотру её из памяти, забуду даже, как она выглядит. — Он мерил твёрдыми шагами комнату. — Собирайтесь. Завтра же мы уезжаем, будьте все наготове.

— Но куда? — Николя был в недоумении.

— Куда угодно. В другой город, за границу или в ад к чёртовой матери! — бросил напоследок Камал и, сев в машину, умчался, куда глаза глядят.

Ему нужно срочно погрузиться в забвение. Шлюхи сейчас — самое то! А ещё нужно напиться до поросячьего визга и забыться в чужих объятиях.