Малыш от бывшего

Глава 4

С самого утра Анна была на взводе, потому и валилось все из рук. Личные встречи обычно не были в зоне ее компетенции уже так год точно, она боялась, что могла бы растерять былую прыть и завалить все, что только можно.

Так что на место встречи в один очень модный ресторан она шла как на гильотину, с сердцем, отбивающим чечетку.

«Спокойно, Аня. Ты создала свою компанию, с нуля, ну и что, что долгое время не встречалась с заказчиками, а сколько их было до этого?».

Это и ее много чего еще она мысленно шептала как мантру. А затем собралась до кучи и уверенной походкой вошла в фешенебельное заведение.

—Здравствуйте, я Анна Ветрова, у меня тут…— не успела девушка и договорить фразу, как администратор ресторана встрепенулась и повела ее в нужном направлении.

—Сюда, пожалуйста, вас уже ждут.

Ждут? Но она пришла раньше, впрочем, как и всегда. Это идиотская привычка не опаздывать однажды сведет девушку с ума, но она всегда приходила на десять или пятнадцать минут до начала какого-то события, ой да даже на дни Рождения она приходила на полчаса раньше, чтобы не в общей толкучке поздравлять именинников.

Разумеется, встреча была в самой уединенной «кабинке» за закрытыми дверями, что не могло не тревожить девушку. В конце концов, что за глупость, ее бы еще в випку ночного клуба затащили. А чего нет, спрашивается? Откуда такая таинственность? Или это попытка пустить пыль в глаза?

Оказавшись внутри, Аня сразу окунулась в полумрак, на столе были различные яства, как будто это вовсе не деловая встреча, а романтический ужин, а всеобщую странную картину дополняли цветы, которые, чисто с профессионального взгляда, показались Анне голландскими розами первого сорта, а значит, запредельно дорогие. Казалось, что внутри не было никого, кроме Ветровой. Но только на первый взгляд, потому что в следующий момент она услышала отчетливый звук проворачиваемого замка.

В панике обернувшись, Аня столкнулась взглядом с человеком, которого меньше всего ожидала тут увидеть. Да и не хотела она его видеть никогда в своей жизни, но судьба распорядилась иначе.

Прямо перед ней стоял Варшавский собственной персоной, который мало того, что запер Анну в удаленной кабинке ресторана, так еще и смотрел на нее так, как когда-то в прошлом. Слишком знаком был этот взгляд, чтобы не почувствовать заинтересованность. Внимательный. Цепкий. Раздражающий в данный момент.

—Что за цирк ты устроил, Ник? — девушка начала медленно закипать, но мужчине, очевидно, было плевать. Он смотрел на нее все также, как и до, абсолютно не обращая внимания на недовольство Анны. — Открой дверь немедленно.

—Чтобы ты сбежала? Нет. Да и почему цирк? У меня проблемы с твоей фирмой, Ань, и я жду конструктивных предложений, а пока мы можем перекусить, если ты не против.

—Против, есть я с тобой не буду и не надо делать вид, пожалуйста, что приехал сюда обсуждать работу.

—А нам есть что еще обсудить?

Он, конечно, издевался. Разумеется. А как иначе? Аня была уверена, что хитросплетения бывшего намного более серьезны, чем она думала. Девушка вскинула злобный взгляд на мужчину и процедила:

—Нечего нам обсуждать, но ты решил специально устроить проблемы, чтобы шантажом такого рода заманить в замкнутое пространство и…— Аня активно жестикулировала, и даже огляделась вокруг в поисках еще одного выхода, но, кроме большого окна, других выходов тут не было. В принципе, этаж первый, но не будет же она…а вот и нет, будет, если этот петух начнет говорить о сыне и давить на нее.

—И выпить твою кровь? — мужчина открыто улыбнулся и скептически изогнул бровь. —Я клиент, а клиент всегда прав, разве не так?

Ане хотелось двинуть ему по лицу чем-то тяжелым, чтобы запомнил раз и навсегда, что дорога в ее компанию ему заказана, и общаться она с ним не будет больше ни по каким вопросам. Нет. Это слишком унизительно. Лично с ней он будет говорить. Перебьется. Перетопчится!

—Не ерничай, я ведь понимаю, что ты все это спланировал специально…— а как иначе? Конечно, он увидел схожесть с сыном, и решил что вот оно, готовенькое, самое время вернуться, вот только его тут никто не ждал и не ждет. Справились тогда, справятся и сейчас.

—Ань, я просто хочу поговорить, — Варшавский смотрел на нее серьезно, теперь дело явно приобретало более серьезный оборот.

—Мы и поговорим, о работе, Ник, поговорим, о твоих проблемах с моей фирмой. А затем ты откроешь эту дверь и выпустишь меня отсюда и больше никогда не будешь устраивать этот фарс, — девушка указала на зепертую дверь и раскранелась вся.

А Варшавский приглашающим жестом указал на стол.

—Давай поедим, и потом уже все остальное…

Ага, Аня и не собиралась трапезничать с человеком, который когда-то исчез из ее жизни без единого слова. Ветрова не нашла ничего лучшего, чем просто высказать правду:

—Меня тошнит.

Варшавский внимательно осмотрел ее фигуру, а особенно живот. Ненормальный, честное слово!

—Можем выпить кофе.

Кофе? Спустя столько лет выпить кофе и поговорить о погоде? Может еще сходить в парк погулять, как раньше? А чего нет? Когда-то они целую прорву времени проводили в подобных парках.

—Меня тошнит от тебя, так что сделай милость, приступай к вопросу сразу же. И я наконец пойду.

Девушка недовольно посмотрела на бывшего, а затем сложила руки в замок, отходя от мужчины на шаг. Как так вышло, что сейчас он настолько близко стоял, она не знала и знать уже не хотела. Ей вообще было физически больно находиться рядом с ним в такой близости. Потому что это все навевало события прошлого, когда…она была другой, и он, очевидно, что тоже. Молодые, любящие. А сейчас? Холодные и чужие. Просто незнакомцы, встретившиеся случайно.

А зачем? Возможно, для того чтобы сподвигнуть Аню на движение. Она застопорилась в одной точке. Вот взять и посмотреть на Варшавского: бросил он ее тогда ради другой, и скорее всего, уже глубоко беременной другой. Так в чем теперь была проблема Ветровой? Жизнь словно толкала Аню в новое русло, и для этого у нее были все возможности, но почему она снова и снова отказывалась. Вот только прошлое навсегда останется в прошлом, болезненном, покрытом коркой ненависти и отчаяния.

Варшавский не стал медлить, уселся за стол, и Аня последовала его примеру, внимательно всматриваясь в белую скатерть. На него ей смотреть не хотелось.

—Выбор цветов не подходит под общую концепцию мероприятия. Нужно что-то нежное, а гиацинты не подходят под слово «нежность», — внимательный взгляд задержался на лице девушки. Пекло огнем, но девушка целенаправленно смотрела куда угодно, только не на мужчину. Гиацинты ему не подошли, ага, конечно!

—Твой помощник настоял на них, так какие сейчас претензии? — Анна начала постукивать пальцами по столу, а Варшавский поджал губы в прямую линию.

—Нежно-розовые пионы смотрелись бы лучше, это в конце концов не детский утренник, а свадьба не последних в городе людей. Да и чисто символически…— приятный баритон оборвался резким выкриком Ани.

—Пионы — это символ любви и удачного брака, да, Ник. Я в курсе, — она наконец-то посмотрела ему в глаза и утонула на мгновение в их глубинах, всколыхнувших ненужные воспоминания. Нежно-розовые пионы дарил ей Варшавский много лет назад, непременно сопровождая это киндером-сюрпризом. Девушка и правда очень любила сладости, но больше любила момент вскрытия игрушки. Аня заправила выбившуюся прядь волос за ухо, в который раз ощущая плавающий взгляд мужчины на себе, и тяжело выдохнула. Какая-то незримая стрела больно впилась в грудину и мешала ей двигаться.

К чему эти разговоры? Ник достал блокнот и начал что-то черкать в нем, имитируя бурную деятельность.

—Предыдущий «переговорщик» сказал, что все оттенки розового нам не подходят. И вообще, Ник, чего ты добиваешься? Тебе этот контракт нужен так же, как и мне, потому что моя компания никогда не подводит. Цветы качественные, украшения тоже, мы создаем лучшие в городе композиции по любому поводу и, что немаловажно, по приемлемой цене, остальные рубят бабло и толкают несвежий продукт со срезанными стеблями.

В голосе Анны звучала сталь. Холодная. Как и вся девушка в тот момент, она чувствовала, что так просто эта встреча не закончится ни для нее, ни для сына, а еще она умела читать между строк, и, всматриваясь в напряженное лицо Ника, понимала одну вещь — он хотел сказать что-то еще, но не знал, в какой момент выстрелить.

Рвануло через секунду так, что мало не показалось.

— Я хочу принимать участие в жизни своего ребенка, — настойчиво проговорил мужчина, откинув в сторону шутки и мнимые проблемы. Он вперился взглядом в Анну, играя желваками в ожидании ответа.

От резкой смены темы Аня зарделась, замерла, а затем и вовсе прикрыла глаза, почему-то фраза «своего ребенка» добила ее окончательно, она была готова расцарапать Нику лицо, потому что Андрей никакой не его ребенок, он только Анин и больше ничей! Она поставила его на ноги самостоятельно, она пахала днем и ночью, чтобы у него было все, она! А Варшавский сбежал, как подлый трус, поджав хвост, а сам в это время куролесил с другой и заделал ребенка.

Но Аня ко всему прочему была еще и хорошо воспитана, не привыкшая устраивать скандалы и выяснять отношения на повышенных тонах. Все это она делала красиво, достойно. Потому, собрав всю свою волю в кулак, девушка спокойно ответила:

— У тебя был шанс, Варшавский, тогда, пять лет назад, когда я обивала порог дома твоих родителей, когда пыталась дозвониться, когда, наступив на собственную гордость, умоляла твоих, так называемых друзей, поговорить с тобой, — с горькой усмешкой на губах произнесла Аня.

Она прекрасно помнила собственные унижения, помнила, как в какой-то момент ее мир рухнул, помнила, как осталась одна с ребенком на руках в маленькой однокомнатной квартирке и несколькими тысячами в стареньком кошельке. Все это было для нее суровой реальностью и жестоким уроком, после которого она никогда более не доверяла никому на сто процентов. Даже самой себе, ведь однажды она уже ошиблась с выбором парня, влюбилась не в того.

— Я о нем не знал, — отбросив в сторону ручку, мужчина поднялся из-за стола и подошел к открытому окну, вдыхая свежий воздух.

Очень удобно, правда? Не знал, а значит и не виноват! В душе девушки растеребились старые раны, каждый вздох приносил физическую боль. Она прижала руку к груди и попыталась привести дыхание в порядок.

— Ты не хотел знать, Ник, так правильнее. Оставь нас в покое, у тебя своя семья, у нас своя. К сыну я тебя не подпущу.

Никогда и ни за что! Он не заслужил того, чтобы быть отцом Андрея, просто не имел никакого права даже так зваться. Предатели не должны возвращаться в жизнь верного во всем человека. Да и нельзя прощать такое…это все равно, что вручить нож в руки человеку, который однажды вонзил в тебя подобный по самую рукоятку.

— Я его отец…— начал было Николай, развернувшись на пятках. Глаза метали молнии, атмосфера в кабинке значительно утяжелилась.

— Нет, ты всего лишь донор… — пересохшими и обескровленными губами прошептала девушка, а затем встала и грозно выдала: — Открой эту дверь, иначе я буду кричать. Последствия тебе не понравятся.