К-394

Глава 16

Иден

На следующее утро я крепко спала, когда стук в дверь заставил меня открыть глаза, мгновенно ослепив как вампира, попавшего на дневной свет. Теплые лучи солнца проникали через окно, рассыпаясь по плюшевому ковру, моей кровати, стоявшей перед ней кушетке ― повсюду. Застонав, я перевернулась и потянулась к телефону на тумбочке, чтобы проверить время.

«Восемь утра. Вы серьезно?»

Кто бы ни находился по ту сторону двери, он явно желал смерти. Все ― я имею в виду абсолютно все ― знали, что я не люблю утро, и нарушать мой сон было опасно для здоровья. Если бы это был будний день, я бы смирилась с этим, но сегодня было утро субботы. А ведь отсыпаться в субботу ― это международная традиция? Не так ли? В любом случае, были выходные, а я была измотана. Измотана и истощена. Потягивание подтвердило, насколько я действительно устала, ― мышцы в самых разных местах протестовали против резких движений. Я наслаждалась болью в суставах и улыбалась воспоминаниям о вечере с Ксандером, уютно устроившись на подушке, когда в голове всплывали образы его, нависшего надо мной. Эти мысли крутились по кругу, а кровать убаюкивала меня, погружая в пучину сна, и мои глаза снова стали закрываться, но тут же открылись, когда раздался повторный стук. Очевидно, сон был под запретом.

Застонав от разочарования, я натянула одеяло на голову и крикнула: «Войдите!»

Две секунды спустя звук шагов эхом отозвался в стенах моей комнаты.

― Лепесток, отец хочет видеть тебя в библиотеке.

― Зачем? — захныкала я, обращаясь к Алессио, и мой голос прозвучал хрипло.

― Я не знаю точно. Он поймал меня по пути вниз и попросил зайти за тобой.

― Скажи ему, что я еще сплю, Лесс.

― Позволь мне перефразировать сказанное. Это была не столько просьба, сколько «Передай своей сестре, чтобы она немедленно зашла ко мне, будь добр». Похоже, он не в настроении для всякой чепухи этим утром. На твоем месте я бы уже поднял свою задницу и бежал туда.

О, ради всего святого.

Последовал третий по счету стон, во время которого я с усилием сбросила с себя одеяло и поднялась на ноги. Алессио поджал губы, чтобы скрыть веселую ухмылку по поводу моего недовольства, а я отмахнулась от него, проскальзывая в свой халат из жемчужного шелка и топая по коридору в библиотеку. Не успела я ступить обеими ногами в комнату, как папин голос остановил меня на полпути.

― Кто остался в твоем текущем списке, Иден? ― спросил он из-за стола.

Его ноутбук был открыт, небольшие стопки бумаг разбросаны вокруг его кружки с кофе, а именная авторучка, которую я подарила ему на День Отца, лежала у него в руке, пока он что-то записывал в блокноте. Моргнув один раз, второй, третий, я застыла на месте и внезапно онемела. Почти весь воздух покинул мои легкие, и я была уверена, что в любой момент упаду замертво от недостатка кровообращения в сердце. Сам вопрос не был необычным ― фактически, это являлось регулярным еженедельным мероприятием, ну, знаете, стандартная процедура, но это было до того, как я пощадила получившего метку и позволила себе влюбиться в него… Потому что именно это я и сделала. Неважно, как это можно сформулировать, но я действительно влюбилась в Ксандера.

Невозмутимые карие глаза метнулись туда, где я неподвижно стояла на пороге, нетерпеливо ожидая ответа.

Вот дерьмо.

Мой брат прав. Отец определенно был не в лучшем расположении духа. И в следующие десять секунд это окончательно подтвердилось.

Небрежно уронив ручку на блокнот, папа сдвинул очки с носа и изогнул седеющую бровь.

― Ну так что?

Пройдя дальше по комнате, я попыталась, правда безуспешно, не сжимать пальцы в нервном напряжении, вспоминая, что он спросил перед моим небольшим сердечным приступом.

Мой список. Он хотел знать, на каком этапе находится мой список.

В тупике после встречи с Ксандером. Но, очевидно, что я не собиралась признаваться в этом.

― Ксандер Ройс, Кристиан Магри и Киран Лоуэлл.

― Это не похоже на тебя ― работать так медленно, Лепесток. Что с тобой происходит?

― Ничего особенного. Я просто обеспокоена из-за Джио, вот и все.

Он развернул свое кресло ко мне, когда я опустилась на диван, и посмотрел на меня пытливым взглядом.

― Я понимаю, поверь мне, понимаю, но мне нужно, чтобы ты как можно скорее справилась с этим списком.

― Да, сэр, ― тихо ответила я, подогнув под себя ноги.

Обычно я не задавала вопросов, когда отец просил меня о чем-то, но, учитывая внезапную паранойю, заполнившую каждый уголок моего существа, я невольно пролепетала:

― Есть какая-то особая причина, почему?

― На самом деле, да, есть. Реми Кингстон.

Отец протянул папку.

― Он в приоритете, как только ты справишься с тремя последними заданиями, которые у тебя сейчас в работе.

― Кто он?― спросила я, принимая протянутую папку с информацией.

― Торговец наркотиками, в основном психотропными. Он использовал то, что я одолжил ему, чтобы купить крупную партию.

― И какая у него душещипательная история?

― Что-то похожее на историю мистера Ройса, на самом деле.

Я замерла при звуке этого имени и подняла глаза от папки. Желчь поднялась вверх по горлу, а желудок свело так сильно, что я подумала, что меня сейчас вырвет.

― Больная мать?― наконец-то смогла поинтересоваться я через некоторое время.

― Согласно тому, что он рассказал, да. Однако это не так. Мать мистера Кингстона давно умерла. Почти десять лет назад, если быть точным. Он вложил все до последнего цента в сделки, включающие контрабанду в другие страны и обратно.

Мои глаза расширились.

― Он использовал наш канал для контрабанды?

― Нет, он действовал через Марчелло, поэтому я и узнал о его небольшой махинации.

― Ого.

Я притворилась, что не верю в подобное, хотя на самом деле, я ни капли не удивилась, что заемщик осмелился на такую дерзость.

― М-м-м. Мы не можем позволить, чтобы кто-то вроде него разгуливал по улицам. Плохо, что Марчелло приходится подчищать за мистером Кингстоном.

― Согласна. Я займусь им на следующей неделе, обещаю.

― Как можно скорее, Лепесток, прошу тебя, ― сурово произнес отец, возвращаясь к ноутбуку.

Захлопнув папку в своих руках, я придвинулась к краю дивана и спросила с надеждой:

― Ты бы предпочел, чтобы я сначала разобралась с ним, а потом взялась за список?

― Категорически нет. Эти джентльмены из твоего списка, возможно, не дотягивают до уровня мастерства мистера Кингстона, но, тем не менее, все равно являются ворами. Прикончи их, а затем займись Реми. Мы с тобой встретимся снова, когда они все исчезнут с лица земли.

«Ошибаешься, папочка», ― подумала я про себя, уставившись на спинку его кресла и поднимаясь на ноги.

Я не могла поверить, что он действительно считает Ксандера вором. Он всегда был таким понимающим, особенно в подобных ситуациях, потому что сам пережил нечто подобное. Мама моего брата, Валентина, умерла от рака, когда нам с Джио было по два года, и, хотя я была слишком мала, чтобы помнить ее и все, что происходило в то время, я точно знала, что ее смерть сказывается на отце до сих пор. Да, он совершил несколько ошибок, одной из которых была та, в результате которой появилась я, но он любил Валентину всем сердцем, и из-за этого щадил многих людей, когда их истории оказывались чем-то схожи с его. Так почему же Ксандер отличался от них? Было ли что-то еще, чего я не знала о нем?

― Иден.

Его рокочущий голос остановил меня как раз перед тем, как я дошла до двери. Оглянувшись через плечо, я увидела, что он смотрит на меня с выражением раздражения на лице.

― У нас все в порядке? ― спросил отец, и его тон был сух и строг.

Я кивнула и отвернулась от него, а по дороге в спальню на меня обрушился целый шквал эмоций.

Что, черт возьми, мне делать?

Я уже дважды солгала папе о том, как далеко продвинулась в своем списке. Теперь мне снова придется врать ему о предполагаемой смерти Ксандера.

Что за гребаный кавардак.

Тихонько закрыв за собой дверь, я прошаркала к своей кровати и упала на нее лицом, бросив рядом папку с досье мистера Кингстона. Я подумывала о том, чтобы снова заснуть, в попытке временно избежать обрушившегося на мою жизнь потока дерьма, но, во-первых, я уже окончательно проснулась благодаря папиному утреннему инструктажу, а во-вторых, мой телефон зажужжал на тумбочке, побуждая меня проверить его. Текст, высветившийся на экране, был таким, что я никак не могла от него оторваться…

Икс: Доброе утро, ангелочек. Проснулся с мыслями о тебе.

Да, я определенно в полном пи*деце.

***

Поздним вечером того же дня я вышла из дома в состоянии оцепенения и направилась в больницу, чтобы навестить Джио. Я не видела его с начала недели, и Алессио не преминул напомнить мне, что наш брат регулярно спрашивает обо мне. В глубине души я понимала, что он не имел в виду ничего такого, но всегда выходило именно так ― я чувствовала вину за пропущенные дни между визитами. Я подозревала, что это как-то связано с тем, что папа пока не давал ему никакой работы. Хотя он восстановился в течение месяца после разборки у ЛеРу и, казалось, вернулся к своей обычной невозмутимой сущности, наш отец не соглашался, чтобы Джио возвращался к текущим делам, в особенности с учетом того, как Алессио обычно расправлялся со своими метками.

Жестоко.

Садистски.

Пытая их до смерти.

И потому, на данный момент это было на сто процентов исключено, пока папа не решит обратное. В связи с этим, мой брат превратился в подобие домашнего питомца. Ему это не нравилось, я знаю, но не он командовал парадом. От скуки Алессио проводил большую часть времени разгребая пустячные дела, которые папа позволял ему вести на территории комплекса, а остальное время он находился рядом с нашим братом. Если уж на то пошло, я думаю, это единственный аспект, против которого он вовсе не возражал. Но также думаю, что он чувствовал себя обязанным быть там ― словно считал, что человеком на больничной койке, с трудом ходящим, питающимся, и все в этом роде, должен был быть он.

Алессио был не одинок в этом мнении.

Я тоже часто чувствовала то же самое ― что на его месте должна быть я. Почему? Потому что Джио не заслужил этого, и, если бы у меня была возможность повернуть время вспять и поменяться с ним местами, я бы сделала это без раздумий.

Гладкая серебристая ручка казалась прохладной под моей ладонью, когда я толкнула ее вниз и вошла в палату. Как и в восьмидесяти процентах случаев, я обнаружила Джио лежащим в кровати и смотрящим телевизор. В палате было темно, потому что он протестовал против открытых штор. Если они были открыты, то ему приходилось наблюдать, как мимо него проносятся дни: какие-то из них ― солнечные и беззаботные, а какие-то ― мрачные и тоскливые. Если же шторы были закрыты, то, по крайней мере, он мог создавать свое собственное ощущение времени. Во всяком случае, так он мне это объяснил. Я не была согласна с его механизмом преодоления стресса, но это была единственная вещь, которую он сейчас мог контролировать, и я не собиралась быть человеком, который отнимет это.