Надежда все исправит

Глава 5

Никогда не думала, что свой двадцать восьмой день рождения я встречу в холле убогой школы никому не известного городишки, но судьба коварна, и она пытается меня сломить. Только я не сдаюсь так просто!

Стоя в тени колонны с зеркалами, я листала ленту соцсетей, проверяя, кто уже успел выложить поздравление с отметкой моего имени, а кто — нет. Время от времени я поднимала глаза на мелькающую в коридоре бабульку со шваброй. Что бы такого сделать, чтобы она отстала от меня со своей второй обувью?

— В другое место нельзя встать? — грубо спросил один из рабочих, заносящих мешки со стройматериалами в холл.

Я смерила его взглядом, полным презрения, и уже раскрыла рот, чтобы вежливо указать наглецу направление движения, как в дверях появился Николай Николаевич в окружении учеников. Его сияющая улыбка немного сбила меня с толку, и я только махнула рабочему, чтобы не докучал мне.

— И в футбол погоняем? — спросил мальчишка, с восхищением глядя на физрука.

— И в футбол! — смеясь, отвечал тот, ведя за собой толпу детей.

— А в вышибалы будете с нами играть? — вскрикнула девочка, не отходящая от своего учителя ни на шаг.

Николай Николаевич посмотрел на нее веселым взглядом и согласно кивнул.

— Сегодня вы сами выбираете занятие. Постараемся успеть все, — пообещал он, и дети, радостно шушукаясь, отлипли от Николая и зашуршали пакетами со второй обувью.

Заметив меня, физрук приветливо улыбнулся и скинул с плеч спортивный рюкзак, из которого достал пакет с кроссовками.

— Что, Надежда Львовна, опять оставила вторую обувь дома? — по-доброму усмехнулся он, и я с трудом заставила себя нахмуриться. Как оказалось, долго злиться на этого человека в кошмарных ярких толстовках выходит сложно.

— Я не собираюсь носить сменку из-за одного урока, — фыркнула я.

— Это же для чистоты в школе, — возразил парень, убирая грязную обувь в пакет, — Или ты и дома ходишь в этих чудесных ботиночках?

Я выставила вперед руку и слегка потрясла пальцем:

— Эти чудесные ботиночки стоят как твоя машина, между прочим!

— Правда? — ничуть не обидевшись, физрук присел, чтобы завязать шнурки, — На моей машине, кстати, нет царапин. Чего не скажешь о твоих ботиночках.

Парень задумчиво хмыкнул и поднялся, снова возвысившись надо мной.

— Что? Какие царапины? — я громко сглотнула и, вытянув вперед одну ногу, внимательно осмотрела ботинок.

— На другой ноге с внешней стороны, — пояснил Николай, с любопытством наблюдая за тем, как бледнеет мое лицо.

Я перевела глаза на вторую ногу и увидела, как на черной коже буквально светится белая царапина, будто я пропорола ногой чертов айсберг и вот-вот уйду под воду от досады.

— Это все ваши отвратительные дороги! — вскрикнула я, протянув руку к покалеченному ботинку и сразу отдернув ее. Не могу коснуться этого ужаса!

— Я мог бы подвозить тебя утром, — предложил Николай, — Мне несложно делать небольшой круг один раз в неделю.

— Я в твою машину больше не сяду! — пробурчала я, чувствуя, как начинаю закипать, но Николая это, казалось, совсем не смущало. Он продолжал улыбаться, глядя на меня, как на взбалмошного ребенка.

— Ну нет, я не езжу на работу на машине, пока не выпадет снег, — он пожал плечами, — У меня есть велосипед. И место на багажнике еще свободно.

Парень подмигнул, а я чуть не поперхнулась от негодования. Велосипед?! Как он мог такое предложить мне — дизайнеру, привыкшему к роскошным автомобилям и личным водителям.

— Надежда Львовна, доброе утро! — робкий девичий голосок заставил меня на время забыть про шутника физрука и обернуться.

Напротив меня стояла Вера — та самая скромница с косичками, которая предложила повязать крючком и этим спровоцировала драку посреди урока.

— Доброе, — пробурчала я недовольно, а девочка в ответ протянула мне шоколадку, к которой джутовой веревкой был привязан букетик из осенних листьев. — Что это?

— С днем учителя! — воскликнула девчонка, нерешительно посматривая на меня в ожидании того, что я приму подарок.

— Я не ем шоколад, — я помотала головой, — И я не учитель вовсе. Я дизайнер. Ясно?

Взгляд Веры потух, и девочка, кивнув, развернулась и побрела по коридору, крепко сжимая в руках дешевую шоколадку.

Цокнув языком, я повернулась к Муромцеву — тот, кажется, впервые смотрел на меня абсолютно серьезно, без единой смешинки во взгляде.

— Ты правда такая? Я думал, ты просто играешь, — разочарованно произнес он.

— Какая? — я нахмурилась, предвкушая нелестную характеристику.

— Капризная. Высокомерная. Будто вокруг тебя не люди, а плебеи, недостойные твоего внимания, — жестко ответил он и, одарив меня холодным взглядом, развернулся и ушел в сторону спортзала.

А я осталась одна, и только непонятное дурацкое чувство зашевелилось где-то глубоко внутри меня. Стыд? Непонимание? Желание остановить парня, вцепившись в его рукав, и крикнуть: «Я не такая!»?

А я правда не такая?

Антон отправил меня в этот гадкий Булкин, потому что посчитал, что работа в школе поможет мне справиться с шероховатостями характера. Только он не знает, что эти шероховатости я годами оттачивала самолично, чтобы ни один окружающий меня «плебей» не увидел, какая я на самом деле за всеми этими зазубринами.

Прозвенел звонок, приглашающий учеников и учителей на урок, и только я все еще стояла в холле, так и не решив, как обмануть Мойдодыршу со шваброй.

— Отойдите, а! — прикрикнул все тот же рабочий, которому никак не давала покоя моя скромная фигура.

Я обернулась на его голос и заметила, что в паре с другим грузчиком они несли в коридор большой и грязный лист гипсокартона. Воспользовавшись случаем, я спряталась за эту ширму на двух рабочих и прошмыгнула к лестнице мимо ничего не заметившей уборщицы. А я хороша!

Около кабинета меня уже ждали девочки, смерившие меня недовольными взглядами. Вера и вовсе на меня не посмотрела. В руках Любы была раскрытая и надкусанная шоколадка, от которой я ранее отказалась.

— Когда доедите — можете заходить, — равнодушно произнесла я, заходя в кабинет.

Затхлый аромат старых машинок неприятно ударил в нос, и я поморщилась. День становился хуже с каждой минутой. Осталось дождаться приезда Антона, и все снова встанет на свои места.

В сумочке завибрировал телефон, и я, расплывшись в широкой улыбке, полезла за гаджетом. На дисплее высветилось имя моей лучшей подруги — топовой модели Крисси Бонд.

— Надин! Куколка моя! — пропела девушка в микрофон айфона, — Поздравляю тебя с днем рождения! И с предстоящей помолвкой, кисонька!

— Подожди, Крис, — не поняла я, — Какая помолвка?

— Ох, детка, я не должна портить тебе сюрприз, но я вчера видела твоего папика в ювелирном, — забавно чеканя слова, ответила подруга.

— Что? Антон был в ювелирном? — сердце в груди замерло от предвкушения лучшей жизни. Жизни, которой я всегда заслуживала. — Думаешь, он сделает мне предложение сегодня?

— Конечно! — отозвалась подруга, — Такие основательные дядьки вспоминают о своих кисулях только в большие праздники — день рождения, Новый год, Восьмое марта. В другие дни у них работа на первом месте.

— Ты права! Ты права, Крисси! — ликуя, я подпрыгнула на месте. Из мерзкого день стал просто фантастическим, и мне хотелось скорее позвонить Антону, чтобы узнать, где он и когда уже доедет до Булкина с огромным букетом цветов и колечком, от тяжести которого у меня будет болеть палец.

— Так что, малышка, надень свои лучшие трусики и жди папика с подарком, — в своей пошловатой манере посоветовала Крис, и я только рассмеялась ей в ответ, — Ну все, Надин, у меня съемка. В ноябре я опять буду в Москве, и мы обязательно пересечемся.

— Ох, Крисси, я в Булкине! — заныла я, не давая подруге сбросить вызов.

— Надин, какие булки? Булки идут в целлюлит, ты же знаешь!

— Лучше бы у меня был целлюлит, но в Москве, чем гладкая задница в Булкине, — проблеяла я, радуясь, что хоть кому-то могу рассказать о своих проблемах.

— Где это вообще? Что ты там делаешь? — не понимала модель. И куда ей? С высоты ее карьеры заметить Булкин на карте России практически невозможно.

— Долгая история. Антон хочет, чтобы я год поработала в местной отвратительной школе! Представляешь, я трудовиха! Веду уроки у гадких детишек! — жаловалась я, картинно вздыхая и вскидывая руки к небу, словно взывая к помощи высших сил.

— А не пойти бы вам на хрен?! — грубо вскрикнула Люба за моей спиной.

Забыв про телефон и подругу, я обернулась и увидела, как в дверях класса стоят ученицы и смотрят на меня глазами, полными обиды и ненависти.

— Я…., — глупо протянула я, не зная, что сказать.

Все получилось не так, как я хотела. Услышав понимание со стороны Крис, я напрочь забыла, где нахожусь, и кинулась плакаться ей, совершенно не подумав, что ученицы могу услышать, что я на самом деле о них думаю.

— Пойдемте, девочки, — скомандовала Люба, уводя одноклассниц за собой, — Пилить табуретки мне нравилось больше.

Молча я наблюдала за тем, как пятеро учениц уходят прочь, унося с собой мои мечты о замужестве. Что, если они все расскажут директору, и та отправит меня к Антону с такой характеристикой, что он, разочарованно цокнув языком, выставит меня из своей жизни? И я снова стану всего лишь Надей Валенкиной из глухой тьмутаракани…

Молча я наблюдала за тем, как пятеро учениц уходят прочь, унося с собой мои мечты о замужестве. Что, если они все расскажут директору, и та отправит меня к Антону с такой характеристикой, что он, разочарованно цокнув языком, выставит меня из своей жизни? И я снова стану всего лишь Надей Валенкиной — очередной пустышкой из тьмутаракани…

— Девочки, постойте! — вскрикнула я, выбегая из кабинета. Мой голос и глухой стук каблуков эхом разнеслись по пустому коридору.

Обиженные ученицы замерли у лестницы. Наверняка, они собирались спуститься к директору и в красках рассказать, какая отвратительная трудовиха им попалась.

Люба вышла вперед, словно представляя интересы их маленькой группки — разрозненной внутренними обидами, но теперь объединенной общей проблемой.

Скрестив руки на груди, девушка нагловато осмотрела меня, будто оценивая. В совокупности с пробудившимся внутри чувством вины ее взгляд возымел действие, и мне стало еще неприятнее.

— Вы что-то недоговорили? — грубо спросила девчонка, — Хотите подробнее рассказать, какие мы недостойные лохушки?

Я крепко сжала ладони, настраивая себя на миролюбивый лад.

— Я неправильно выразилась, — мягко начала я, но тут меня перебила Леночка в очередном вульгарно-коротком платье.

— Так и скажите, что хотели выехать на нашем фоне! — кинула она, оттопыривая накрашенные блеском губки, — Приехали из Москвы — просто само совершенство! Светите брендами направо-налево. А саму мужик богатенький кинул и в Булкин отправил, — язвительно заявила она, и я, не сдержавшись, угрожающе вскинула палец.

Ровно в этот момент с лестницы появилась фигура Людмилы Сергеевны. Удивленно осмотрев собравшуюся компанию, она обратилась ко мне:

— Надежда Львовна, что это у вас тут происходит? — спросила она, сдвинув брови к переносице.