Рассказы о знаменитых кораблях

Азов сразу же вступил в сражение против пяти неприятельских кораблей, находившихся на расстоянии 1,5—2 кабельтовых. На Азов обрушились 60- и 36-фунтовые ядра. Корабль задрожал от ударов, моряки страдали от нестерпимого жара, но они обливались водой и снова бросались к пушкам.

После меткого выстрела с Азова на одном из крупных турецких кораблей переломилась грот-мачта. Корабль сильно накренился, и его ядра стали пролетать значительно выше Азова. Вскоре турецкому кораблю пришлось отойти на вторую линию. Почти одновременно снаряд с Азова попал в крюйт-камеру другого турецкого корабля, и тот взлетел на воздух.

Но и сам Азов был изранен, фок-мачта была выбита из степса,[13] две пушки соскочили с брюков[14], от зажженного фитиля стал взрываться порох, начался пожар. Однако, проявив исключительное самообладание, азовцы быстро справились с пламенем.

В это время Азову на помощь пришел французский корабль Бреслав, после чего флагману русского отряда стало сражаться легче. Азов не только успевал успешно действовать против своих «персональных» противников, но еще оказывал помощь соседям.

Рядом с Азовом вел артиллерийскую дуэль с 84-пушечным линейным кораблем турецко-египетской эскадры английский флагман Азия. В какой-то момент боя неприятельский корабль развернулся кормой к Азову. М. П. Лазарев немедленно воспользовался этим и приказал ударить по нему из 14 пушек левого борта. В результате кормовая оконечность турецкого корабля была полностью разрушена, там начался сильный пожар, а поскольку азовцы картечным огнем помешали туркам ликвидировать огонь, очень скоро неприятельский корабль, охваченный пламенем, взлетел на воздух.

Лейтенант П. С. Нахимов, командовавший батареей носовых орудий, впоследствии писал своему другу[15]: «Казалось, весь ад развергнулся перед нами. Не было места, куда бы не сыпались книппели,[16] ядра и картечь. И ежели бы турки не били нас очень много по рангоуту, а били все в корпус, то я смело уверен, что у нас не осталось бы и половины команды. Надо было драться именно с особым мужеством, чтобы выдержать весь этот огонь и разбить противников, стоявших вдоль правого нашего борта».

Геройски проявил себя в этом бою лейтенант И. П. Бутенев. Его рука была раздроблена ядром, но, превозмогая боль, он продолжал командовать батареей и только по приказу командира покинул свой пост. Но и на перевязочном пункте он вел себя как герой. Нахимов писал о мужественном офицере: «Надо было любоваться, с какой твердостью перенес он операцию и не позволял себе сделать оной ранее, нежели сделают марсовому уряднику, который прежде его был ранен».

Гардемарин В. И. Истомин мужественно и умело командовал расчетом одного из орудий на верхней палубе.

Самую высокую оценку заслужил в Наваринском бою командир Азова М. П. Лазарев. В своем донесении о битве командующий русским отрядом Л. П. Гейден писал: «Неустрашимый капитан I ранга Лазарев, управлял движениями Азова с хладнокровием, искусством и мужеством примерным».

Отличились в Наваринском сражении и другие русские корабли. В начале боя Иезекииль оказался под перекрестным огнем береговых батарей и кораблей противника. Так же, как и Азов (корабли были однотипны и построены практически одновременно), Иезекииль один сражался с пятью крупными турецкими фрегатами, из которых три он уничтожил, и, кроме того, потопил два брандера.

Корабль Александр Невский имел такие же размерения, как Азов и Иезекииль, но значительно уступал им по пушечному вооружению. Тем не менее корабль отважно бился сразу с тремя 58-пушечными турецкими фрегатами, один из которых Александр Невский взорвал, а другой принудил к сдаче вместе со всем экипажем.

Самым сильным кораблем в составе русского отряда был в Наваринском сражении 84-пушечный Гангут. Ему пришлось вести бой одновременно с четырьмя неприятельскими кораблями. В результате два турецких фрегата были уничтожены и, кроме того, потоплены два брандера. Но и сам Гангут был очень изранен: корпус получил свыше 50 пробоин, были повреждены руль, бушприт, почти все мачты. Экипаж Гангута потерял убитыми и ранеными 45 человек.

В Наваринском сражении участвовал 44-пушечный фрегат Проворный, Фрегат находился в эксплуатации семь лет и был старейшим среди русских кораблей, сражавшихся под Наварином. Проворный сражался отважно и вывел из строя два вражеских фрегата. Этот корабль очень интересен и тем, что он вошел в историю движения декабристов.[17]

Около 6 ч вечера бой стих. Турки были разбиты наголову, но на ночь на русских кораблях удвоили бдительность, и не напрасно: Ибрагим-паша решил направить на русские корабли брандер, чтобы сжечь нашу эскадру. Однако на Азове быстро перерубили якорный канат, и корабль уклонился от столкновения с брандером.

На следующий день турки запросили мира и согласились выполнить требования союзников. Это вполне устраивало английское правительство: оно вовсе не было заинтересовано в продолжении войны с Турцией, ибо значительное ослабление этого государства означало бы усиление России, что противоречило интересам Англии. Поэтому, наскоро исправив полученные в бою повреждения своих кораблей, эскадра союзников покинула Наваринскую бухту.

Во время Наваринского боя турецко-египетский флот потерял две трети своих кораблей: один линейный корабль, 13 фрегатов, 17 корветов, четыре брига, пять брандеров, одну шхуну и множество транспортов. Из личного состава турки и египтяне потеряли только убитыми около 7000 человек.

Союзники же не потеряли ни одного корабля, хотя многие корабли получили сильные повреждения. Особенно жестоко пострадал Азов, который в Наваринском бою получил 153 пробоины, в том числе семь подводных.

Подлинным героем Наваринского сражения стал М. П. Лазарев. Именно благодаря его мастерству как командира и навигатора Азов блестяще провел бой и победил. Вскоре после сражения П. С. Нахимов писал о своем командире: «Я до сих пор не знал цены нашему капитану. Надобно было на него смотреть во время сражения, с каким благоразумием, с каким хладнокровием он везде распоряжался. Но у меня не достает слов описать все его похвальные дела, и я смело уверен, что русский флот не имел подобного капитана».

За свой подвиг в Наваринском сражении М. П. Лазарев получил звание контр-адмирала. Лейтенанты П. С. Нахимов и И. П. Бутенев были удостоены высшей награды для молодых офицеров — ордена Георгия 4-й степени и произведены в следующий чин капитан-лейтенанта.

В следующий чин был произведен мичман В. А. Корнилов. Кроме того, он получил орден Анны 4-й степени. Гардемарин В. И. Истомин был также произведен в следующий чин и удостоен за храбрость и отвагу Георгиевского креста.

И сам Азов был отмечен высшей наградой: впервые за всю историю русского флота ему был вручен «кормовой флаг со знаменем Св. Георгия в память достохвальных деяний начальников, мужества и неустрашимости офицеров и неустрашимости низших чинов».

После того, как в 1831 г. Азов был исключен из списков российского флота, его орденский флаг перешел на корабль Память Азова, названный так в честь героического предшественника, а когда в 1848 г. и этот корабль исключили из списков флота, флаг был поднят на новом корабле того же имени. Когда же и второй корабль Память Азова был списан, флаг передали в музей.

В 1890 г. появился третий корабль Память Азова — паровой броненосный крейсер, на нем в августе 1906 г. произошло революционное восстание, и таким, образом, последний из плавучих памятников прославленному Азову стал кораблем революции.

Орденский флаг Азова хранится в Ленинграде, в Эрмитаже.

Площадь этого флага составляет более 120 м2 (14,5×8,5 м), так что экспонировать его не так-то просто.

Давно уже нет Азова. И корабли Память Азова, построенные как плавучие памятники первому русскому кораблю-орденоносцу, тоже давно исключены из списков. Но память об Азове жива. Незабываемы имена адмиралов Михаила Петровича Лазарева, Павла Степановича Нахимова, Владимира Алексеевича Корнилова, Владимира Ивановича Истомина, нельзя забывать многих безвестных героев — участников Наваринского боя.