Дом Властвующей

Дневник Уланы

Сегодня Шемс исполнилось пять лет.

Мы до последнего надеялись, что скверная погода отступит. Однако, метель бушует с середины ночи, да такая страшная, будто хочет ледяными порывами ветра разрушить все дома в нашем городе, засыпать всё живое и задушить толстым снежным саваном.

Шемс сильно расстроилась. Мы планировали поездку на аттракционы, но из-за метели, конечно, не смогли этого сделать. В искупление я приготовила шоколадный торт с пятью бело-розовыми свечами. Задувая их, Шемс крепко зажмурилась, тщательно проговаривая про себя желание, а затем хитро на меня посмотрела. Я знаю, она не расскажет о том, что загадала, а я не стану настаивать, ведь иначе желание не исполнится.

Почти час перед сном мы потратили на расчёсывание её прекрасных волос, вьющихся, будто кудрявый чёрный шар. Волосы у неё от меня и смуглая кожа. Только малахитовые глаза достались от Дарреля, такие же круглые, выразительные, вспыхивающие от малейшего всплеска эмоция. Впрочем, у Дарреля они никогда не вспыхивали, будто само проявление эмоций для него — это постыдная слабость.

Клянусь, стоит лишь закрыть глаза, и я снова увижу их лица, выступающие ко мне из черноты Склепа: Даррель, Лльюэллин, Тиббот… Живы ли они? Помнят ли обо мне? Лучше бы не помнили… И я не хочу их помнить! Но воспоминания намертво въелись в мой мозг и теребят душу, навязчивыми образами вторгаются во сны и отравляют реальность.

Сложно сказать, который из преследующих меня кошмаров ужаснее. Может быть тот, в котором перед моими глазами возникает чёрный коридор, и Лльюэллин в ослепительно-белой одежде, ленивый и расслабленный, будто кот после полуденного сна, движется по нему к опознавательному кругу. Шаг вперёд. На мягких губах играет дразнящая полуулыбка, и на секунду может показаться, будто в миндалевидных глазах, цвета чистой лазури, мелькает живая теплота. И вновь появляется надежда, что там внутри всё ещё живо что-то человеческое…

Его рука взлетает и легко, даже нежно, касается щеки девушки, в растерянности застывшей внутри круга. Девушки и юноши постоянно меняются, и вероятно поэтому их лица слились для меня воедино. Да и неожиданных поворотов сюжета я не припоминаю. Вся жизнь в Склепе всегда текла по накатанному сценарию…

Наверно и Лльюэллин когда-то был человеком, но ничего человеческого в нём уже не осталось.

Далее поцелуй. Чувственный, неторопливый, он уверенно сводит её с ума, подчиняет, заставляет забыть… И вот она уже не владеет собой, её воля целиком в его власти…

И оттого сокрушительнее, безнадёжнее вспыхивает боль, когда её плоский живот вспарывает нож с полукруглой тёмной рукояткой. Чудовищный микс страха, отчаяния и предсмертной агонии растекается по Склепу, проникает в каждую комнату, каждый угол, каждую щель, питая то древнее зло, что властвует над нами под покровом мрака и колдовства…

Лльюэллин поворачивается и ловит мой взгляд. Думаю, он недоволен моим появлением. Разумеется, он понимает, что я всё видела, но лицо его не отражает никаких эмоций. И в то время, когда мне хочется кричать от ужаса, он подходит, на каменном полу его шагов совсем не слышно, молча берёт меня за руку и отводит назад к Даррелю.