Колдовской сезон

Хелена

Наши дни

Мои пальцы болели. Я изо всех сил цеплялась за ржавые перила покосившегося причала, который, по идее, вел на материковую часть Шотландии. Позади меня кто-то щелкнул языком.

– Долго еще собираешься там возиться?

– Дайте мне минутку, – выдавила я, и стоило это мне огромных усилий, потому что воздух в легких заканчивался. Взгляд устремился к брызгам, которые мягкими волнами плескались о причал. Я застонала.

– Крошка, пошевеливайся! – послышался женский голос. Он звучал раздраженно. – Сейчас шесть часов. Я собираюсь выпить кофе, черт возьми!

Я закрыла глаза. Дыхание было прерывистым. Мои руки дрожали, когда я отрывала их от перил, чтобы сделать шаг вперед. Ветер трепал вокруг голых колен вельветовую оверсайз куртку. Стало ясно, что в Шотландии о летней жаре мечтать не приходится.

– Она сейчас немного не в себе, – пробормотал человек позади меня.

Только я успела подумать, что это прозвучало сердито, как вдруг мою руку дернули в сторону. Спасительная рука!

Ржавые перила неприятно впились в спину. Я захрипела. Тело отреагировало, когда разум приказал ему открыть глаза. Паника поглотила крик, который хотел вырваться из моего горла.

Передо мной простиралось Северное море. Серое, всепоглощающее чудовище. Оно внушало ужас. Так сильно, что я не могла ни думать, ни дышать, ни даже жить. В эту секунду существовало только море, только вода, которая перенесла меня в другой момент. Момент, который привел к тому, что я оказалась здесь.

– Эй! – Приятный женский голос проник ко мне сквозь туман. – Все хорошо. Посмотри на меня, ладно? Сюда.

Раздался щелчок пальцев. Я моргнула, но глаза не могли ни на чем сфокусироваться. Прошло какое-то время, прежде чем нормальное зрение вернулось, и я увидела перед собой женщину. Короткие черные волосы обрамляли ее заостренное личико. Глаза были такими же яркими, как небо, на котором плясали пушистые облака. Она улыбнулась, и это было так приятно, потому что моря больше не было.

– Вода?

Я кивнула. Она тоже. Мы договорились. Замечательно.

– Закрой глаза и возьми меня за руку. Я поведу тебя.

Я не знала ее, но мои возможности были ограничены. Поэтому доверилась ей. Все завертелось, хотя я видела перед глазами только черные точки. Но я разглядела водоворот, черное в черном, огромный и мрачный хаос. После кошмарных секунд, наполненных ужасными мыслями о том, чем все это может закончиться, я почувствовала твердую почву под ногами.

Я жалобно застонала от облегчения, жадно наполняя легкие соленым воздухом. Открыла глаза, собираясь поблагодарить женщину, но… она исчезла.

Я осмотрелась вокруг, внимательно разглядывая набережную. Моряки грузили ящики в свои рыбацкие лодки, готовясь к завтрашнему дню; за тележкой с газетами мужчина в серо-голубой полосатой кепке и дождевике размахивал новой газетой.

– Первый министр постановил! – крикнул он. – Никаких военных в городах Абердиншира!

Я читала о событиях в Абердиншире, особенно в районе Тихого Ручья. В течение некоторого времени люди бесследно исчезали. Уже давно поступали сообщения о необычных «несчастных случаях». Точные причины смертей в большинстве случаев неясны, но исчезновение людей было новым витком в череде всех этих странностей.

В воздухе гавани повисла тишина, пока владелец рыбной закусочной разворачивал тент. Новоприбывшие на пароме пытались сориентироваться или спешили через гавань, но куда бы я ни посмотрела… незнакомой женщины нигде не было.

– Эй, курица! – крикнул голос рядом со мной. Он звучал раздраженно.

Я обернулась и узнала члена экипажа парома по его темно-синей форме.

– Это ты мне? – Было похоже на то, потому что он тащил мой тяжелый чемодан по неровно уложенным камням на асфальте. Прямоугольная коробка, в которой хранились все вещи, которые у меня вообще остались. Я была просто сбита с толку тем, что он сравнил меня с курицей, пока не вспомнила, что на шотландском сленге это означало «девушка».

Подбородком он указал на чемодан в своих руках.

– Ты забыла на корабле. – Сигарета угрожающе качнулась в уголке его рта. – Тяжелый он у тебя.

Матрос собрался подбросить его, но я вскинула руки, протестуя.

– Не надо!

Морщины прорезали его лоб, прежде чем он нахмурил тонкие брови.

– А?

– Не… Не нужно его подбрасывать. – Я поспешно протянула руки и забрала у него чемодан. – Прошу прощения. Я… Да. Спасибо.

Он посмотрел на меня в недоумении. Наконец матрос зажал сигарету между пальцами и закурил, загрязнив воздух ее ядовитым дымом. Я прислушивалась к глубокому звуковому сигналу стоящего на якоре судна, пока мой взгляд блуждал по соседней улице в поисках желтого дома. Я должна была встретиться там с Натаниэлем. Он сказал, что сторонится порта, потому что здесь слишком много людей. Что ж, в этом плане мы были очень похожи.

Через некоторое время я нашла тот путь, про который он мне говорил.

Восходящая узкая улочка, которая шла по дуге и вела к паромному причалу. Высокие подошвы моих ботинок глухо стучали по асфальту. На этой боковой улице, кроме, меня никого не было, но вдалеке я услышала легкий звон колокола, призывающего сесть на паром. Солнце объявило о своем восходе, окрасив небо в градиент оттенков розового золота.

Тихий Ручей был странным местом. Все здесь казалось неподвижным. Я слышала шелест листьев, колышущихся на легком весеннем ветру, и пение каких-то птиц, звучавшее совсем не так, как я привыкла дома. Тихая, меланхоличная мелодия сопровождала меня, пока я не добралась до условленного места встречи и не остановилась в ожидании.

Минуты пролетали одна за другой. Другие могли бы подумать, что я стою одна перед заброшенным магазином с красно-белым навесом, на витрине которого пылились остатки аптечных баночек. Но я знала, что за мной наблюдали. Буквально через несколько минут после того, как я добралась до места встречи, он привлек мое внимание. Рукава серого шерстяного свитера облегали его локти, длинные пряди черных волос свисали на жилистые предплечья. Контраст между чернотой волос и бледной кожей был настолько силен, что едва не ослепил меня. Парень сидел на корточках на дереве через дорогу и пялился на меня.

Я старалась сохранять невозмутимое выражение лица. Он не должен был думать, что может запугать меня. Хотя в действительности этот тип пугал меня. С каждой минутой я чувствовала себя все более неуютно. Я подумала о Джеке-потрошителе и занервничала. У меня не было никакого желания подвергнуться нападению неугомонного серийного убийцы в мой первый день в этом городе.

Ладони вспотели. Кожаная ручка чемодана в деревенском стиле, который когда-то принадлежал моему отцу, грозилась выскользнуть из рук, поэтому я сжала ладони в кулаки вокруг узкого куска замши. Я почувствовала, как горят мои мышцы от тяжести чемодана. Но что-то во мне сопротивлялось тому, чтобы поставить его; что-то во мне не хотело признаваться самой себе, что я прибыла в Тихий Ручей раз и навсегда.

Я взяла чемодан одной рукой, достала из кармана куртки маленький камешек, который всегда носила с собой, и погладила его выемки, пытаясь найти в этом успокоение. Он был рядом все эти годы после того, как Финли подарил его мне. Мой якорь. Защитный амулет. Он дарил ощущение безопасности. Тепла. Ощущение, что я не одинока. Хотя это уже давно было не так.

Снова и снова мой взгляд возвращался к высокому дубу, который возвышался над кирпичным домиком на другой стороне улицы. На широкой ветке наполовину скрытый густой зеленой листвой сидел бледный парень и не спускал с меня глаз. Он прислонился спиной к широкому стволу дерева, подтянув одну ногу, пока другая небрежно болталась в воздухе. На одном из его черных ботинок развязался шнурок.

Мы вели ожесточенную дуэль взглядами, но парень не отводил глаз. Казалось, его не волновало, что я заметила его. Дико растрепанные и черные как смоль волосы рассыпались по коричневой коре, пока он рассеянно разминал нижнюю губу большим и указательным пальцами.

– Хелена?

Я вздрогнула. Кожаная ручка выскользнула из моих рук, после чего чемодан с глухим звуком ударился об асфальт. Я поспешно наклонилась, чтобы снова прижать его к себе, прежде чем взглянуть в обветренное лицо старика. Тяжелые мешки красовались под водянисто-серыми глазами, что было неизбежно при такой коже – тонкой, словно пергамент.

– Натаниэль?

Он кивнул. Его лицо не выражало абсолютно никаких эмоций. Бледные губы были сжаты в узкую линию. Я присмотрелась к нему повнимательнее. Под потрепанной жилеткой Натаниэль носил мятую пожелтевшую рубашку, которая, возможно, когда-то была белой. Его жесткие джинсы выглядели выцветшими от стирки, а на тощем запястье болтались наручные часы, которые были ему слишком велики. Стрелки покоились на неправильных цифрах. Они не двигались.

Мой дедушка производил жалкое впечатление.

Он сделал шаг вперед.

– Я возьму твой чемодан.

Я посмотрела на его длинные пальцы и нерешительно взглянула в его глаза.

– Только не тряси и не бросай его, хорошо?

Натаниэль Иверсен не стал задавать никаких вопросов. Он лишь что-то одобрительно пробурчал себе под нос. С каменным выражением лица дедушка забрал у меня чемодан, и тут его взгляд замер на моем лбу. Я отвернулась. Шрам от ожога светился, как будто его очертания снова разожгли всепожирающий огонь.

Повисла неприятная секунда. Я слышала биение собственного сердца. В конце концов мой дедушка развернулся на пятках. Не говоря ни слова, он пошел по улице. Я последовала за ним, но в затылке неприятно покалывало. Желание оглянуться через плечо было огромным. Я изо всех сил старалась избавиться от этого ощущения, но чем дальше я отходила, тем сильнее становилось покалывание.

Когда мы добрались до развилки и Натаниэль повернул направо, было невозможно – просто невозможно – продолжать игнорировать это желание. Я медленно повернула голову. Белокурые пряди моего конского хвоста скользнули по вельветовой куртке. Почти сразу же взгляд сфокусировался на ветке дуба, одиноко возвышавшейся за кирпичным домиком. Между этим моментом и нашим последним зрительным контактом прошло всего несколько секунд, но… парень исчез.

– Как прошла переправа?

– Нормально, – выдавила я. Натаниэлю не нужно было знать, что я просто съежилась на своем месте, дрожа, и провела ночь, слушая храп моего соседа по сиденью, чтобы заглушить звук плещущейся воды.

Натаниэль хмыкнул, и на этом его попытки завязать светскую беседу, казалось, закончились. Через некоторое время мы добрались до рыночной площади города. Свет фонаря преломлялся на чугунной внушительной статуе женщины посреди квадратной стены дома. Я замедлила шаг, пока рассматривала ее.

Это была необычная женщина. Ее лицо выглядело своеобразно, оно казалось совершенно причудливым. Я не могла отвести взгляд. Левая половина отличалась бесспорной красотой: правильные черты четко вырисовывали высокую скулу, уголок губ и глаз. Однако правая сторона ее лица… Святые небеса! Не припомню, когда мне доводилось видеть что-то настолько жуткое. Чем дольше я смотрела на странные символы, вырезанные на материале с поражающим перфекционизмом, тем больше мне становилось не по себе. Глаз на правой половине лица выглядел безликим, в нем зияла беспросветная дыра. Разбитые и потрескавшиеся губы контрастировали с искусно вырезанной левой стороной; длинная щель представляла собой вторую половину носа.