Колдовской сезон

– Какое-то время, – повторил он.

– Интервалы делаются короче. – Это был факт, который больше нельзя было отрицать. Я наклонился, натянул свитер, затем куртку и вытер рукавом пот с лица. – Проклятие становится сильнее.

– Я предупреждал тебя, что так оно и будет. – Лахлан казался беззаботным, как будто мы говорили на несущественную тему, по которой у нас имелись разногласия. – Чем больше времени проходит, тем больше энергии овладевает твоими силами.

– Что я могу с этим сделать? – Впервые в жизни я уловил нотку отчаяния в своих словах. – Должен быть какой-то способ. Ты должен исцелить меня, Лахлан.

– Это больше не в моей власти. Но способ есть.

– Назови его. Я готов сделать все, что угодно.

– Все?

– Все.

– Что ж… – Лахлан поднял факел с земли и уставился на угасающие языки пламени. Его бледная кожа выглядела такой тонкой, что мне казалось, будто факел просвечивал ее насквозь. – Тебе нужна Безграничная сила.

В недоумении я разглядывал его целую секунду. Затем из меня вырвался громкий смех. Безрадостный звук наполнил древний могильник.

– Не думал, что ты сегодня в настроении шутить.

– О, я вовсе не шучу. – Его черные глаза сосредоточились на мне. – Я говорю совершенно серьезно. Конечно, если ты хочешь выжить, Бернетт.

Моя улыбка застыла.

– Безграничная сила исчезла столетия назад. Даже самые могущественные азлаты всех времен не смогли ее выследить. Разумеется, не смогли, ведь сами боги скрыли эти три отличительных знака, Лахлан. Никто и никогда не сможет завладеть этим артефактом.

– Ты забыл про Сифру Иверсен, мальчик.

– Я не верю ни единому слову из этой глупой сказки, – прошипел я. – Иверсены всегда были и остаются лживым, показушным и бездумным кланом. Если бы мне пришлось выбирать между отрядом темных и одним Иверсеном, я бы предпочел убить второго.

Лахлан усмехнулся.

– Тогда ты обрадуешься, услышав, что Хелена прибудет в порт к рассвету.

Я скривил лицо. Он засмеялся. Это звучало холоднее смерти.

– Что бы ты ни думал об Иверсенах, твоя так называемая глупая сказка – единственная зацепка, которая у тебя есть. Воспользуйся ей, если тебе дорога жизнь. Найди майора Томаса Вейра и отбери у него силу.

– Никто на такое не способен.

Выражение лица Лахлана сделалось серьезным.

– Если кто-то и способен это сделать, то только ты, Бернетт.

Он щелкнул пальцами и исчез.

Я остался наедине со своими бурными мыслями и тусклым пламенем факела, которое как будто придавало обстановке сдержанный вид. Ничего не указывало на то, что некромант темного народа только что совершил надо мной могущественный ритуал. Если бы у власти закрались хотя бы малейшие подозрения, меня бы незамедлительно отправили в ссылку. Я сильно рисковал, устраивая эти тайные встречи, но Лахлан был моим единственным лучом надежды в мире, который становился все более мрачным. И как бы нелепо ни звучали его слова… Я знал, что он сказал правду.

Словно туманное видение, которое медленно прояснилось, я понял, что у меня не было другого выбора.

Независимо от того, потерплю я неудачу или нет, эта самоубийственная, изнурительная миссия была моим последним якорем. А это означало, что мне предстояло пойти против самого главного правила моего народа. В случае, если про это станет известно, меня обвинят в государственной измене. Верховные казнят меня. Беспощадно. Но не сделай я этого, то в конце послушания уже богиня мертвых будет ждать меня, чтобы сопроводить в Тир-на-Ног.

Решение было принято. Мне предстояло нарушить Высший Закон. Отныне все, что имело значение, – это майор Томас Вейр и Безграничная сила древних кельтских божеств.

Выйдя на улицу, я почувствовал прилив надежды. Прохладный воздух щекотал мои щеки. Я оседлал Экзодию и поднял ее в небо. Этот полет отличался от нашего прибытия. До этого меня и моего геральчиро сопровождала мутная аура. Она постоянно издавала жалобные крики, которые терялись на пронизывающем ветру. Экзодия чувствовала, что что-то во мне хотело сдаться.

Сегодняшняя ночь прощалась с нами ясным небом. Впервые за долгое время не упала ни капля дождя.