Мистер Хьюникатт

Мы засиделись допоздна и легли спать уставшие.

— Я люблю тебя, — сказала Мелисса перед тем, как заснуть.

— Я тоже тебя люблю, — сказал я.

Мне приснилось, что прошло три месяца и мы снова живем в пансионе. Каким-то образом я знал наперед все, что произойдет, и когда Мелисса спросила миссис Роджерс о том, как часто мистер Хьюникатт ест с нами, я вскочил и сказал:

— Это очень грубый вопрос! Замолчи!

Миссис Роджерс обратила на меня внимание. Все за столом посмотрели на меня, включая ошарашенную Мелиссу.

Я встал из-за стола.

— Я думаю, нам следует немедленно извиниться перед мистером Хьюникаттом и дать ему понять, что мы не хотели его обидеть.

Мелисса молча буравила меня взглядом.

Миссис Роджерс наклонилась вперед и прошептала.

— Я думаю, это замечательная идея! Мистер Хьюникатт будет очень доволен. Остальные члены пансиона одобрительно кивали.

А потом я проснулся от своего сна возбужденным и вдохновленным. Мы позвонили миссис Роджерс, извинились, сказали ей, что очень сожалеем о своем поведении, и попросили, чтобы она сообщила о нашем раскаянии мистеру Хьюникатту. Если потребуется, мы лично поговорим с мистером Хьюникаттом и все исправим. Отличная идея!

Потом я вспомнил о коробке в мусорном баке. Мистера Хьюникатта больше не было в пансионате. Он..

Он... был здесь!

Может быть, мы могли бы извиниться лично. Может быть, мы могли бы покончить с этим прямо сейчас. Почему эта идея не пришла в голову сразу?

Я повернулся на бок, чтобы разбудить Мелиссу и рассказать ей о своем плане, но когда я коснулся ее голого плеча, ее кожа была холодной. Сердце застучало в груди, а когда я попытался пошевелить ее рукой, она оказалась тяжелой. Слишком тяжелой.

Это бы вес мертвого тела...

Из-под одеяла послышался низкий деревянный стук. Что-то твердое, грубое и неровное надавило на пальцы ног, и в нос ударил запах испорченных грецких орехов. Грубое давление хаотично перемещалось от ступни к голени. Что-то или кто-то двигался под одеялом, и это чудовище подкрадывалась.

Звук клацанья был почти похож на дьявольский смех.

— Мистер Хьюникатт? — с дрожью в голосе произнес я.