Костяная дверь

* * *

Гладстон сидел между пятью другими учителями в тёмных плащах, свободно расположившимися за длинным столом. Аттикус стоял рядом со столом. Они напомнили мне муравьёв на бревне[43].

Гладстон представился и представил остальных: Гладстон, Мастер Провидец (мы с ним уже встречались); Иоден, Мастер Гений (темноволосый и угрюмый); Хоук, Мастер Ловкач (глаза, как у ястреба, и неряшливый); Борис, Мастер Рифмоплёт (похож на быка, которого кормят фастфудом и пончиками); Перси, Мастер Силач (красавец, прямо греческий бог, парень, который нёс весы на плече); и Шиа, Мастер Муза (с ней вы только что познакомились).

– Итак, мы начинаем вступительное собеседование Саймона Фейтера, – произнёс Гладстон, представив всех собравшихся.

– Минуточку, – перебил угрюмый учитель.

– Что такое, Мастер Гений?

– Откуда нам знать, что он действительно Фейтер? Лично я не доверяю этим старым весам.

– Заткнись, Иоден, – спокойно ответил Хоук. – Мальчик совершенно точно Фейтер. Посмотри на него.

Я почувствовал на себе взгляды и постарался не морщиться.

– М-м-м… – задумчиво протянул Гладстон. – Думаю, мы можем снова его взвесить, когда появится такая возможность. – Он откашлялся. – Итак, мы начинаем вступительное собеседование Саймона Джейкобсона, предположительно Саймона Фейтера.

Гладстон объяснил, что у всех будет возможность задать мне вопросы, а потом кто-нибудь вызовется стать моим попечителем. Первым будет Мастер Иоден.

Я сглотнул. Он казался недоброжелательным, но я заставил себя уверенно улыбнуться.

– Умножь девять на четыре тысячи один, а потом раздели на количество ногтей на ногах, – приказал Мастер Иоден.

Это напомнило мне нелепые задачки по математике, которые заставлял меня решать Аттикус.

– А заусенцы считаются? – инстинктивно спросил я. (У меня был один заусенец.)

– Конечно.

– Три тысячи двести семьдесят три с половиной, – ответил я[44].

Иоден сердито посмотрел на меня. Я подумал, что он хочет представить меня в невыгодном свете.

– Сколько волос на твоей левой руке?

– Э-э… – Я не сразу нашёлся, что ответить. Опустил глаза. Их должно было быть не меньше двух или трёх тысяч. – Вы имеете в виду приблизительно?

Иоден нахмурился.

– Я имею в виду точно! – рявкнул он. – Если бы я хотел получить приблизительное число, я бы так и сказал.

– Не знаю, Ворчун, – я не произнёс последнее слово вслух, но глядя на его нахмуренное лицо, вы бы подумали, что я это сделал.

К счастью, он просто махнул рукой.

– Мастер Рифмоплёт.

Следующим оказался здоровяк.

– Ты можешь сделать стойку на руках? – серьёзно спросил он.

– Нет, – признался я.

– Отлично, – прорычал он. – Я не люблю мальчишек, которые тратят время на ерунду. – Он махнул рукой. – Мастер Муза.

Шиа тепло улыбнулась мне, и я немного успокоился.

– Какими творческими способностями ты обладаешь?

Вопрос застал меня врасплох, и она это заметила.

– Может быть, ты рисуешь? Сочиняешь стихи или рассказываешь истории?

Я был неплохим лжецом, но сразу понял, что под словами «рассказывать истории» она подразумевала совсем другое.

– Пару лет я брал уроки игры на фортепьяно, – ответил я. Я не стал упоминать, что мама заставляла меня это делать.

– Это какой-то земной инструмент? – спросила Шиа.

– Механическая арфа-молоток, – объяснил Борис.

– Ясно. – Шиа наклонила голову. – Спасибо. Мастер Силач?

Красавец серьёзно посмотрел на меня.

– Встань на колени, так чтобы они касались пола, – попросил он.

Я повиновался, недоумевая, что будет дальше.

– А теперь подпрыгни как можно выше.

Я с усилием подпрыгнул, так что ноги оказались внизу, и я смог встать.

– Хорошо, – сказал он, хотя было видно, что это его не впечатлило. – Мастер Ловкач.

Человек с ястребиным взглядом повернулся ко мне.

– У меня нет вопросов, – ответил он.

Гладстон откашлялся.

– Что? – переспросил Хоук. – Я уже знаю, что не стану его попечителем. Этот мальчик – Фейтер. Чему я могу его научить?

Гладстон сурово посмотрел на него, и Хоук закатил глаза.

– Ладно, – сказал он, резко повернулся на стуле и вызывающе указал на меня пальцем. – Можешь обчистить мои карманы?

– Конечно, – не думая, ответил я. Я чуть не откусил себе язык, пытаясь забрать это слово обратно. Странный взгляд Хоука вынудил меня ответить слишком поспешно.

– Я так и подумал, – сказал он и снова откинулся на спинку стула. – Мастер Провидец.

Я собирался возразить, но тут же закрыл рот. Мистер А. научил меня вытаскивать вещи из карманов. Это было частью случайных уроков, которые он называл «прикладным безумством», наряду со скалолазанием, вскрытием замков, флиртом (ужасно неуклюжим), подсчётом карт и жонглированием.

Гладстон задумчиво постучал по столу и спросил:

– Расскажи мне, что ты почувствовал, когда раскрылся.

– Что? – переспросил я, лихорадочно пытаясь сообразить, о чём речь. Слово казалось знакомым, но я не мог вспомнить, где его слышал.

– Когда Аттикус связал тебя с небесным свечением, – объяснил он. – И когда твоя сила раскрылась. Как это было?

Я пожал плечами.

– Не знаю. То есть брусок изменил температуру. Он стал горячим, потом холодным, а потом…

– Да? – подсказал Гладстон.

– А потом ящик взорвался.

Он моргнул.

– Прошу прощения?

– Ах да, – раздался голос, и мы все повернулись. Аттикус поднял руку. – Именно поэтому я и попросил разрешения присутствовать на собеседовании, Ректор.

– Аттикус, – строго спросил Гладстон, – о чём говорит мальчик?

– Ящик со светом распался. В тот самый момент, когда я его активировал.

Раздались удивлённые возгласы.

– Это не что-то необычное, – громко произнёс Аттикус, перекрикивая шум. – Такое время от времени происходит.

– Время от времени? Один случай на пятнадцать тысяч, – недоверчиво произнёс Борис. – Лично я не слышал о подобном.

– Погодите, – перебил Иоден. – Мальчик действительно раскрылся, Аттикус? Откуда нам это знать? Вы ведь знаете свою работу, Аттикус? Вы должны приводить нам раскрывшихся магов для обучения, а не какие-нибудь ошибки природы. Но в целом это меня не удивляет.

Щёки Аттикуса слегка побагровели, чего я прежде никогда не видел.

– Я не стану терпеть от вас нравоучений по поводу того, что мне следует делать, – ответил он, и его голос задрожал от гнева. – От вас, кто настолько пренебрёг своими обязанностями, что без борьбы отдал своего подопечного Шакалу.

Иоден поднялся из-за стола.

– Вы не знаете, о чём говорите! – закричал он. – Я не мог спасти эту девочку.

– Эту девочку, – холодно произнёс Аттикус, – зовут Маккензи, если она ещё жива…

– Довольно, вы двое! – сердито перебил Гладстон. – Мы должны вести себя цивилизованно, хотя бы в этой комнате. – Он откашлялся. – Мастер Гений задал серьёзный вопрос. Мальчик раскрылся?

Аттикус поднял руку.

– Я уверен, что это произошло. Весы ведь его измерили, так? Это должно быть достаточным доказательством.

– Необязательно, – возразил Иоден. – Мы и прежде взвешивали нераскрывшихся студентов. Это было давно и нечасто, но такие случаи не являются из ряда вон выходящими.

– И этих студентов принимали? – спросил Перси.

Я молча поблагодарил его, потому что надеялся, что кто-нибудь об этом спросит.

Иоден пожал плечами.

– Возможно.

– Так их принимали или нет, Мастер Гений? – резко спросил Гладстон.

Иоден раздражённо вздохнул.

– Обычно да.

– Очень хорошо, – ответил Гладстон. – Я за то, чтобы Саймона Фейтера приняли в Скеллигард. Все согласны?

Все, кроме Иодена, подняли руки.

– Он принят, – сказал Гладстон. – Кто будет его попечителем?

Никто не поднял руку.

– Кто-нибудь? – повторил Гладстон. – Мастер Муза?

Шиа покачала головой.

Гладстон вздохнул.

– Отлично. Вечером мы подумаем над этим вопросом. Каждый из вас должен взвесить своё решение и дать мне ответ утром. Я прошу одного из вас стать его попечителем. Заседание закончено.

Я тихо вышел из комнаты, раздумывая, согласится ли кто-нибудь стать моим попечителем.