Инстинкт охотника

* * *

Лайонел Рэй Майлз был жестоким и порочным человеком, в котором давно иссякли последние капли человеческой доброты. Он умер задолго до того, как его сын оторвал ему голову. Мало кто из тех, кто знал этого человека, был поражен его смертью. Жестокие люди умирают жестокой смертью. То немногое хорошее, что было в нем, он передал своему сыну Джозефу, но потом Лайонел Рэй испортил и это, превратив Джозефа в чудовище. Немногие из тех, кто знал эту семью, удивился преступлениям Джозефа. И меньше всех – его мать.

Агата Майлз являла собой воплощение материнской любви и заботы, войдя в комнату для свиданий в крыле строгого режима государственной тюрьмы. Джо не видел свою мать уже много лет. Она ушла от его отца вскоре после того, как Джо уехал в колледж. Он всегда чувствовал, что это было запланировано, как будто она годами планировала бросить его отца, но не хотела разрушать семью, а потом решила, что, когда ее сын станет взрослым мужчиной и съедет, ее саму больше ничто не удержит в доме мужа.

Она села за стеклянную перегородку, держа на коленях Библию в кожаном переплете и выглядя гораздо старше, чем помнил Джо. Ее волосы почти полностью поседели, и от уголков глаз расходилась паутина морщин. Вокруг ее рта залегли жесткие складки, и она, казалось, сильно похудела. Она уже не была той пухленькой розовощекой женщиной с солнечным характером, которую он помнил с юности, улыбавшейся ему сквозь слезы в день прощания. Она выглядела бледной и худой. Ее кожа выглядела так, словно была наброшена на скелет. Каждое ее движение, каким бы легким оно ни было, казалось, могло причинить ей боль, сломать хрупкие кости.

Она подняла телефонную трубку с рычага, и даже это, казалось, стоило ей усилий. Джо оставил ее одну, без мужа и любовника, которые могли бы позаботиться о ней, и последствия были катастрофическими. Казалось, она всего в нескольких секундах от могилы. Она потянулась к Джо, но ее пальцы наткнулись на стеклянную перегородку и остались там, крепко прижавшись к барьеру. Джо приложил руку к стеклу, затмив своими массивными пальцами мамины птичьи пальцы. Он держал свою руку там, желая, чтобы его атомы прошли через барьер и слились с ее. Удалось ли ему это, он сказать не мог. Он не чувствовал ее, не чувствовал ее запаха. Он представил себе ее дух дымчато-угольно-серым, как тлеющие угли давно потухшего костра, с тусклыми, редкими вспышками электрического синего цвета, появляющимися здесь и там, как молнии сквозь грозовую тучу, которая в конце концов рассеется, ни разу не метнув с неба свои стрелы. Он представил себе, что если бы он мог почувствовать ее запах, то ее запах не был бы запахом электричества, крови и фруктового нектара, который он чувствовал, сходя с ума от ароматов кожи молодых людей в его бывшем колледже. Это был бы запах чего-то мертвого, превратившегося в пыль.

Его мать убрала руку, и Джо, в конце концов, сделал то же самое, сожалея о своей неспособности соединиться с ней.

- Мой бедный Джо. Я должна была забрать тебя у этого человека. Но я его любила. Я знаю, ты не можешь этого понять, но я любила твоего отца.

Джозеф Майлз ни разу не оплакивал смерть отца. Видеть, как его мать оплакивает своего убитого мужа, было неприятно.

- Он был убийцей, мама. Он убивал детей.

- И ты убил его и тех других людей. Может, мне повернуться к тебе спиной, Джоуи?

- Может, и стоит, мам.

Его мать покачала головой, и на мгновение он увидел, какой силой она обладала когда-то.

- Твой отец был болен. У него внутри была слабость, болезнь, подобная той, что есть у тебя. Ты не знаешь всего, через что он прошел в детстве. Даже я не знаю всего этого, но то, что Деймон Трент сделал с тобой, каким бы ужасным это ни было, было ничто по сравнению с тем, что пережил твой отец. Мы пытались защитить тебя, Джоуи. Мы не хотели, чтобы ты стал таким, как он. Он никогда не хотел этого. Если бы не этот Деймон Трент... - она покачала головой и вытерла слезы носовым платком.

Мысли Джо остановились на том, в чем только что призналась его мать.

- Ты знала, что за человек мой отец? Ты знала?

- Я подозревала. Я знала, что у него была гнилая плешь в душе, и была уверена, что он убивал людей и раньше. Я просто не знала, что это были дети. Я думала, что, может быть, он убивал парней в драках в барах или даже проституток. Вот почему я ушла от него. Я думала, что он снимает шлюх и пытает. Мужчины иногда так делают. Я подумать не могла, что это были дети.

Джо уставился на мать, взглянув на нее другими глазами. Мужчины иногда так делают. Убивать проституток казалось ей таким же естественным, как оставлять сиденье унитаза поднятым. Возможно, она не была невинной жертвой, которая ничего не знала о его отце, как он ее представлял. Возможно, она и сама не была святой.

Джозеф удивился, как далеко зашло безумие в его родословной.

- Он гордился тем, что ты поступил в колледж. Ты это знал? Он всегда говорил о своем мальчике-студенте. Мы думали, что ты далеко пойдешь. Он позвонил мне, когда увидел в новостях, что в твоем колледже убили женщину. Я даже не подозревала, что он знает, как меня найти. Он знал, что это сделал ты. Не могу сказать, как он узнал, но он знал.

Джо слабо улыбнулся и покачал головой. Глядя на мать, слыша, что она знала или, по крайней мере, подозревала, чем занимался его отец все эти годы, но ничего не делала и продолжала любить его, Джо понял, что у него никогда не было шанса. Он был проклят еще в утробе матери. Кроме того, он задался вопросом, был ли источником проклятия его отец. Возможно, проклятие передалось не от отца, а от матери. Он прогнал эту мысль из головы, ему не нравился вывод, к которому она неизбежно вела, и действия, которые этот вывод требовал.

- Я люблю тебя, мама. До свидания.

Джо выпрямился во весь свой огромный рост – шесть футов шесть дюймов – и подозвал охранника. Он ни разу не оглянулся, когда выходил из комнаты для свиданий, даже зная, что, вероятно, не увидит ее снова до похорон.

- До свидания.

Охранник отвел Джозефа Майлза обратно в камеру. Джо подождал, пока их шаги эхом разнесутся по коридору, и только тогда позволил себе заплакать.