Огненная душа куклы

– Куда он смотрит? – спросила Инга.

– Понятия не имею. Может, там, за стеклом, продавщица?

– И что, они вот так и пялятся друг на друга? День за днем? Она на него, он на нее? В свете прожектора? Не пугай меня.

– Я тоже хочу увидеть, что там.

– И я хочу. Но теперь мы точно себя сдадим.

Пешеходы совсем разошлись, виной тому были преддождевая прохлада и запах сырости, говорившие о скором ливне. Возможно, он уже двигался сюда. Где-то на границе с городом полыхнула молния, и скоро гром прокатился над крышами домов. Пошел мелкий дождь, укрывая тротуар сверкающей в неоне влагой.

– И что дальше? – спросила Инга.

– Ждем, – целеустремленно ответила Марина.

А Владислав пялился и пялился на витрину. Он будто не чувствовал дождя! Ничто не касалось его.

Инга пришла в бешенство – возмущение накатило волной.

– Да ведь он псих! – прошипела она. – Маринка, слышишь?

– Слышу.

– Если мы быстро спрячемся за «газельку», – кинула Инга, – то все увидим сами.

У тротуара стояла продуктовая «Газель», разрисованная фруктами, с надписью «Апельсин», и как будто приглашала девушек-сыщиков спрятаться за капотом. Но тогда их слежка стала бы совсем явной. Инга не выдержала, настойчиво схватила Марину за руку, и обе рванули к фургону. Спрятавшись за капотом, они осторожно выглянули, но смотрели не на молодого человека, словно охваченного гипнозом, а на витрину. За стеклом стоял манекен – длинноногая изящная дама в короткой белой шубке. Одинокая, очень красивая и будто с живыми глазами. Владислав стоял и смотрел на нее, залитую лимонным светом, очень сексуальную, почти живую. О да, он был влюблен в безжизненную красотку!

– Он и впрямь псих, – теперь уже тихо и ровно сказала Инга. – Ужас.

– Ага, – довольная, кивнула Марина. – Полный псих. Законченный. Класс!

Она еще не знала, что здесь ее приятель по художке останавливается уже в сто пятьдесят первый раз! За этот месяц он провел тут немало времени. Иногда совершал променад по городу и подходил к этой витрине не один и не два раза на дню, а три или даже четыре!

Дождь становился интенсивнее, девушки уже смахивали с лица капли, слизывали воду с губ. Инга надвинула на голову капюшон ветровки. Пешеходы исчезли все – на улице остались только они втроем: завороженный Владислав и две заинтригованные девушки.

– А она красивая, – вдруг прошептала Инга. – Эта кукла. Вот почему этот псих тут зависает. Она как живая. Он хочет ее, ну, типа, вожделеет, воображает. Как он с ней…

– Фу, – поморщилась Марина и перехватила языком каплю.

– Тоже вообразила?

– Фу, говорю.

– А что, сейчас модно трахаться с силиконовыми куклами. Многие пары покупают таких подружек. Для тройничка. Молчаливая, доступная, на все согласна.

– Ты издеваешься?

На этот раз гром расколол небо над соседним кварталом. Девчонки вцепились друг в друга, и молния полыхнула куда сильнее.

– Это ты издеваешься, заставляя меня бегать за придурками, да еще в такую погоду.

Дождь становился все сильнее. Инга первой потеряла терпение:

– Ну все, удовлетворилась? Красавчику лечиться надо. Пошли?

– Ага. Только бы он нас не увидел…

Но изворачиваться не пришлось. Дождь наконец достучался и до юного художника. Он взглянул вверх и, смахнув с лица капли, поднял воротник куртки. Еще раз запечатлев взглядом красотку за стеклом, Владислав едва заметно поцеловал воздух в направлении манекена, повернулся и поспешно зашагал прочь.

– Вот теперь пора, – сказала Марина. – Я под навес!

У ее куртки капюшона не было. Она метнулась к тротуару под железный козырек парадного галантерейного магазина, но Инга осталась стоять на месте. Сдвинуться не могла, шага ступить. Пусть издалека, но она заметила то, от чего ноги ее стали ватными. Манекен повернул голову вслед молодому человеку!

Инга глазам своим поверить не могла! Но такого быть не могло. Слишком долго они пялились на лимонный свет, и он сыграл с ними шутку. Нет! Проводив живыми глазами своего обожателя, манекен вернул голову в прежнее положение. У Инги сердце готово было вылететь из груди. Показалось – второй раз?! Она сорвалась с места и метнулась под козырек, где сейчас ежилась Марина.

– Что с тобой? – спросила та.

Инга едва проглотила слюну, но проговорить ничего не смогла.

– Да что случилось-то? – повторила вопрос Марина.

– Она живая. Кажется…

– Кто?

– Кукла.

– Какая кукла? – поморщилась та.

– Ради которой мы здесь.

– Чего? – еще сильнее сморщилась Марина. – Издеваешься?

– Она посмотрела в сторону твоего Владислава, когда он уходил.

– А-а, – кивнула девушка, – решила поиздеваться надо мной? Поглумиться? Отомстить за ливень.

– Да, подруга, мечтала!

– Значит, глюки?

– Хорошо бы. Пойдем посмотрим на нее вблизи?

– Не хочу я на нее смотреть. Владушка помешался, с тобой тоже не все ладно, не хватало заразиться!

Дождь уже вовсю долбил по железному козырьку парадного.

– А я пойду – не пропущу такое.

– Не страшно? – усмехнулась Марина.

– Я всякого в жизни повидала – не из пугливых. Назло пойду.

Инга вышла из-под козырька и направилась к витрине магазина.

– Ладно, я с тобой, – сказала Марина, вытащила из сумочки большой фирменный полиэтиленовый пакет, накрылась и поспешила следом.

К витрине они осторожно подошли вместе. Стоя под нарастающим дождем, девушки уставились на манекен. Искусственная молодая дама, изящная и грациозная, смотрела поверх их голов карими глазами. Лимонное каре, короткая шубка, волнующей формы ноги.

– Ну и дуры мы, – сказала Марина.

– Точно, – откликнулась Инга.

Дождь быстро перешел в ливень – на такой хорошо смотреть из окна или беседки с прочной крышей, но не стоять под ним беззащитным. Он так и долбил по пакету над головой Марины. Но теперь Инга будто не замечала дождя, как совсем недавно Владислав. Тощий капюшон облепил ее худощавое лицо, вода лилась с нее, как с драной кошки, но взгляд впился в глаза манекена. Она словно пыталась заглянуть глубже, узнать большее, перешагнуть незримую черту, понять то, что ей не дозволено.

Марина не выдержала первой.

– Дождь обдолбил уже – у меня сейчас сотрясение мозга будет, – поспешно бросила художница и рванула под навес. – Пошли уже!

Но Инга не услышала ее. Затянув капюшон у подбородка, смахивая с лица струи воды, фыркая и щурясь, она упрямо смотрела в ярко освещенное лицо манекена. Инга словно бросала вызов этому опасному существу, на первый взгляд бездушному, но искусно прячущему свои тайны. Только какие? Неведомую силу? Опасное притяжение? Что? Полыхнула молния, расколола ночное небо над кварталом и над головой Инги. Девушка мгновенно оцепенела, сжалась в комок. Пронзительно задрожали стекла в домах, нервно завыли сигнализациями несколько машин. Над городом во все стороны грозными волнами покатился сокрушительный раскат грома.

А Инга, только вздрогнув, втянув голову в плечи, смотрела и смотрела! Ждала и ждала! Чуда! Его повторения! Ведь не сошла же она с ума! Видела! Инга требовала ответа: проклятая бездушная красотка в белой шубке, кто же ты?!

Вдруг манекен ожил, повернул голову к ней – и с хищной улыбкой посмотрел на нее в упор. Этот взгляд сразу и остро пронзил сердце девушки, заставив ее заледенеть. Взгляд куклы мог свести с ума. Инга закричала что есть силы, но ее голос потонул в уходящих раскатах грома. Чудо оказалось кошмаром. Девушка шарахнулась назад, оступилась, споткнулась и упала в лужу. Она села, отбросив руки, и как помешанная стала отползать спиной к бордюру. Марина бросилась к подруге, лишь мельком оглянувшись на манекен. Она схватила Ингу за руку, но та бешено отдернула ее. Не сразу поняла, кто перед ней!

– Ты чего?! – закричала Марина.

– Чего?

– Того!

– Я видела, – прошептала Инга. Взглянула на манекен, а потом на подругу: – Я видела, – повторила она.

– Видела? Молодец! Так и будешь в луже сидеть? – спросила Марина. – Да что с тобой? Спятила, Инга?!

Марина помогла ей подняться. Оглянулась на витрину: всего лишь изящная пластмассовая кукла в лимонном свете ярких ламп. Дама в шубке, как и прежде, смотрела поверх голов девушек. Марина потащила свою спутницу под козырек.

– Ну и что ты увидела, что?

Инга беспомощно моргала и отрицательно качала головой, словно не желая соглашаться с происходящим, а потом уставилась себе под ноги. Марина тряхнула ее за руку.

– Она посмотрела на меня – эта мертвая кукла, – подняв голову и заикаясь, пробормотала Инга.

– Как это?

– Вот так: опустила голову и посмотрела. Потом улыбнулась – как хищный зверь. Страшно.

– Ха, – холодно кивнула Марина. – Ха-ха.

– Представь себе.

– Очень смешно.

По лицу Инги уже катились слезы отчаяния.

– Я видела: все так и было. Было, Маринка! Было! – От нее, всегда стойкой, волевой, натянутой как струна, ждать такого не приходилось. – И теперь мне страшно. А знаешь, что самое плохое? Я тебе говорила: моя прабабка Агафья ведуньей была. Видела то, чего другие не видели. А бабка моя, Людмила, говорила, что ей этот дар не перешел, и дочке ее, матери моей, Наталье, тоже не перешел, а ко мне перешел.

– Ну помню, ты говорила. А дальше что?

– Мне этого тыщу лет было не надо, этого дара. Но я могу видеть! Так, вспышками. В детстве однажды смерть своего деда увидела, как дом соседский в деревне сгорит – тоже. И сейчас я увидела. Но другое совсем…

– И что же ты увидела?

– Это был демон в женском обличье – там, за стеклом. Он готов убить каждого, кто поймет его. Заглянет дальше, чем положено человеку. Планы у него большие на этот мир. Вот что я увидела.

– Столько всего сразу?

– Это наитие, понимаешь? Торкнуло меня.

Тут уже, хоть и чуя неладное, вознегодовала Марина:

– Хватит! Вызовем такси и поедем домой.

– Поедем.

– Примешь у меня душ. Вина горячего выпьем.

– Нет, я хочу к себе, – замотала та головой. – Курнуть хочу. У меня дома заначка.

– Уверена?

– Да.

– Как скажешь.

Под козырьком Марина вызвала такси. Дождь шел на убыль. Все это время девушки молчали. Главное было сказано. Каждая переживала свое. Говорить не хотелось. Быстро подъехавшее такси оказалось спасением. Они пробежали до машины, прыгнули в салон. И опять молчали, пока Марина не высадила Ингу у ее дома.

Когда Марина Зорькина поднималась по лестнице, мысли ее путались. Ненормальный Владислав, оказавшийся эстетом-извращенцем – да просто дураком, влюбившимся в куклу, – психоз лучшей подруги, страшная гроза, свалившаяся на их головы, все это издергало ее сердце и затуманило голову. Дома она выпила остатки вина. Потом долго не могла уснуть, но усталость, как это часто бывает, одолела вдруг разом, навалилась и унесла ее в кромешную темноту забытья.

Утром Марина пришла в институт совершенно разбитой. Лекции проходили мимо внимания, ее даже пару раз окликали преподаватели, но в голову ничего не лезло. Кроме нелепых и дурных мыслей.

В обед Марина позвонила Инге – справиться, как там подруга. Но та не взяла трубку – первый, второй, третий раз. Тогда Марина позвонила в салон тату «Анаконда». «Инга не пришла, – ответили ей, – на звонки не отвечает, клиенты, которым она назначила сеансы, недовольны. Надо быть ответственнее. Пусть так и скажет подруге». Марина пообещала.