Алые Евангелия

3

Червоточина вывела их не в ледяные воды Атлантики. Но и не на тихий нью-йоркский тротуар, откуда они без труда нашли бы способ доставить труп Нормы в ее квартиру. Нет, червоточина оказалась восхитительно своенравной. Сначала взору Ланы, Гарри маршировал за ней по пятам, предстало манящее мимолетное видение городской улицы (возможно, не Нью-Йорка, но все же цивилизации). Однако, ступить на нее им не позволили. Лана едва успела доложить Гарри об улице, как мимо пронесся косяк огней, изгладив обнадеживающее зрелище.

— Думаю, это была не наша остановка, — сказала Лана, стараясь, чтобы в ее голосе не прозвучала безысходность. Какое бы отчаяние она сейчас ни испытывала, оно не шло ни в какое сравнение, она была уверена, с мыслями, кружащимися во тьме головы Гарри.

— Где Кэз и Дейл? — спросил Гарри. — Их не видать?

— Нет. Но я уверена, что они не отстали от нас, — солгала она. Не волнуйся. Скоро будет еще одна остановка.

На этот раз она не соврала. Пока она произносила последнее предложение, перед ней открылась новая дверь. На этот раз картина была куда менее обнадеживающей, чем предшествовавшая ей городская улица: пейзаж из черного камня и нетронутого снега, чьи сугробы свирепый ветер взбивал в ослепительно белую пелену.

— Если это наша остановка, то мы в полной жопе, — сказала она.

Оказалась не их. И снова, едва она успела мельком взглянуть на потенциальный выход, как тот же косяк огней уничтожил его. Минуло некоторое времени, пока они молча шли по червоточине. Лана шла впереди, правая рука Гарри слегка опиралась на ее левое плечо, чтобы он не упал, шагая по неровной земле.

В поле зрения возник третий дверной проем, за ним выглядело теплее, чем в предыдущий раз: американское шоссе, судя по указателям, проходящее через пустынный ландшафт. Изображение застыло, давая Лане понять, что это их выход. Затем грунт червоточины выбросил отросток своей черноты с прожилками света в желто-оранжевую пыль на обочине шоссе.

— Ну, не совсем красная ковровая дорожка, — сказала Лана, — но сойдет. Надо спешить, пока эта чертова хрень не передумала.

Лана вывела Гарри в полуденную жару пустыни, и, оглянувшись на дыру, увидела Кэза, Норму, свисающую с его плеча, и Дейла, которые тоже сошли на залитую светом землю и обнаружили, что вокруг ничего нет, кроме чистого воздуха, мерцающего от жары. Червоточина исчезла.

— Где вы были? — крикнула им Лана. — Я уж подумала, что вы оба мертвы!

— Ты же меня заверяла, что они сразу позади нас, — сказал Гарри, на его лице появилась кривая ухмылка.

— Не подкалывай. Нам нужно было продолжать двигаться.

— Как долго вы здесь ждете? — спросил Кэз.

— Да мы и не ждали, — ответил Гарри. — Вы вышли сразу после нас. Но для вас могли пройти и часы с момента расставания с нами. Неуверен, что в червоточине действуют наши законы времени и пространства.

— Блин, чертовски приятно видеть вас снова, — сказал Кэз. — Не могу поверить, что мы сделали это.

— Не у всех получилось.

— Я знаю, Гарольд, — сказал Кэз, прижимая Норму крепче к себе. — Не обязательно напоминать мне. Я счастлив, что мы хотя бы все вместе. Я не знал, куда нас выплюнет. И в одном ли вообще месте. Кто-нибудь знает где мы?

— Из огня — сказал Дэйл, — да в полымя.

— Я выпью за это, — сказала Лана, глядя на шоссе, убегавшее до самого горизонта, ни на градус не отклоняясь от прямой на всем своем видимом протяжении. — Где бы мы ни оказались или куда бы ни направились отсюда, хуже, чем уже пережитое, не будет.

— В той стороне какое-то здание, в нескольких милях отсюда, — сказал Дейл.

— Я не вижу, — сообщил ему Кэз.

— А я тем более, — сказал Гарри.

— Фирменное остроумие от Гарри, — сказала Лана. — Так или иначе, я тоже вижу здание. Далеко, но оно там. Может выведет нас к городу.

— Тогда, наверное, нам туда, — сказал Кэз.

— Можем подождать попуток, — предложил Гарри. — Кто-нибудь, да подбросит.

— Да ладно, — возразил Дэйл. — Хотел бы я познакомиться с водителем, который остановится, чтобы подобрать пижона, лесбу, слепого, залитого кровью, и гомика под семь футов, несущего мертвую чернокожую.

— В коим-то веке я рад, что ослеп, — пробормотал Гарри.

— Точно, радуйся.

— Ну, тогда пошли.

— Пошли.

Утвердив план, они отправились по прямолинейному шоссе. Пока они шли сколько-то времени, несколько авто, направлявшихся в ту же сторону, проехало мимо них. Каждый автомобиль здорово притормаживал, чтобы хорошенько рассмотреть их. А рассмотрев, каждый водитель спешно газовал, при этом взвивая удушливые облака желтоватой пыли.

Как только седьмая машина проехала мимо них и скрылась из виду, Гарри начал различать звуки госпела[39]. Когда она стала громче, он повернул голову к своим друзьям и проговорил: — Пожалуйста, скажите, что не я один слышу это. Я не готов быть призванным на Небеса. Не так скоро после спасения из Ада.

— Нет, — сказал Кэз. — Я тоже слышу.

— Со мной трое, — вторил Дэйл. — На самом деле, я думаю, это откуда-то спереди.

В это время по шоссе мчался большой черный седан с распятием высотой в фут, украшавшим капот.

— Христиане, — сказал Кэз. — Боюсь, без вариантов.

Кэз снова сфокусировался на дороге впереди и поправил тело Нормы на своем плече. Тело Нормы казалось таким легким, когда он только поднял его на руки — всего лишь кожа да кости. Но теперь он значительно ослабел, хотя и перекладывал ее тело с левого плеча на правое и обратно (а иногда, чтобы дать плечам отдохнуть, просто нес ее на руках), настоящего облегчения не испытывалось. Он не намеревался оставить тело, не имея никакого реального представления об их местонахождении.

Он бы никогда не простил себе, если бы с останками Нормы что-то случилось из-за его мимолетной халатности. Он знал, что даже простить себя, что позволил ей умереть, будет достаточно сложно. Поэтому он устало тащился вперед, сосредотачивая свои убывающие силы на том участке земли перед собой, куда намеревался сейчас поставить ногу. А затем переходил к следующему участку рельефа, неотличимому от предыдущего, за исключением одного жизненно важного аспекта: он приближал его к концу этого безумного путешествия в Ад и обратно — ближе к его крошечному салону на углу 11-й и Хадсон-стрит, к запаху чернил и перспективе лицезреть еще один дышащий холст, стоящий перед ним обнаженным и дрожащий, некоторые из них, от счастливого предвкушения предстоящего приключения. О, вот бы оказаться сейчас там! Пригубить пивка — нет, к черту пиво, сейчас он бы убил за стакан ледяного молока.

— Ребята, вас подкинуть? Голос вломился в мысли Кэза, словно кирпичная стена. Сошедшие обернулись, чтобы понять, что голос исходил от водителя черного "крокодила"[40].

— Благодарю, Господи, да, — сказал Гарри.

Бледнокожий юноша-очкарик в белой рубашке с короткими рукавами и узком черном галстуке открыл пассажирскую дверь и вышел из машины.

— Моя фамилия — Уэлсфорд. Похоже, народ, вам нужна помощь, и преподобный Кутчавер хочет, чтобы вы приняли его приглашение и убрались с этой чудовищной жары.

— И мы с радостью принимаем его, — ответил Гарри, — но я должен предупредить: один из наших почил.

— Да. Я пытался указать на это преподобному, но…

— Аллилуйя, — раздался голос с заднего сиденья. — Одна из наших возлюбленных сестер отправилась на встречу со своим Создателем! Это счастливый, счастливый день. Заносите ее вовнутрь и устраивайте поудобнее.

Кэз пытался сохранять достоинство при каждой попытке забраться в лимузин с телом Нормы, но без посторонней помощи дело оказалось сложным, а преподобный Кутчавер, сидевший в дальнем углу заднего сиденья (очень крупный белый мужчина лет пятидесяти, одетый в очень дорогой костюм), со всей очевидностью не собирался оказывать никакой физической помощи.

Кэз прислонил труп Нормы в полулежачем, полусидячем положении напротив преподобного, а затем подвел Гарри к длинному сиденью, идущему по всей длине лимузина.

— Еще немного, Гарольд, — сказал Кэз. — Вот тут!

— Вы слепы, молодой человек? — спросил преподобный.

— Совсем недавно, — ответил Гарри.

— Господи, Господи, — отозвался преподобный. — Вы все чрезвычайно пострадали.

— Можно и так сказать, — отозвался Кэз, выходя из машины, чтобы впустить Лану и Дейла. Только после этого Кэз забрался внутрь сам и, расположившись между Нормой и Дейлом, захлопнул дверь. — Все на борту.

— Вы все выглядите так, будто побывали за, — сказал преподобный.

Дейл застонал. Гарри взял бразды правления в свои руки.

— Спасибо, что остановились. Если возможно, высадите нас в где-нибудь, откуда мы могли бы добраться до Нью-Йорка…

— Нью-Йорка? — уточнил помощник преподобного. — Далеко же вас занесло от дома.

— А где мы? — спросил Гарри.

— Хороший вопрос, — сказал преподобный. — Где мы, преисподняя побери, Уэлсфорд? Такое чувство, что мы едем уже незнамо сколько.

— В Аризоне, преподобный, — ответил Уэлсфорд. Затем, повернувшись к Гарри со товарищи: — Преподобный должен быть в церкви Прескотта через… — он посмотрел на часы — один час и двадцать две минуты.

— Тогда, если вы не против, мы с радостью поедем с вами в Прескотт, — сказал Гарри, — а оттуда будем выбираться сами.

Ассистент нервно взглянул на Кутчавера, который, казалось, даже не услышал предложения Гарри. Уэлсфорд с напряженным интересом пристально смотрел на остальных Сошедших.

— Вы не против, преподобный? — спросил Уэлсфорд.

— Что?

— Если они поедут с нами в Прескотт.

— Прескотт…, — пробормотал погруженный в размышления сказал Кутчавер.

— Это означает "да" или "нет"?

Преподобный не ответил на вопрос; его внимание было приковано к Кэзу с Дейлом, теперь державшимся за руки. Наконец преподобный произнес с почти нежной доверительностью: — А вы, братья, какова ваша история?

Ни один не ответил. Гарри знал, что последует дальше, и, не смотря на утомление, он с нетерпением ожидал горького разочарования, которое предстояло испытать дорогому преподобному. Он выбрал не тот день, чтобы привести этих заблудших грешников к своему Господу.

— Бедные чада, — сказал преподобный. — Пребывать в заблуждении, что такими родились. Какие тяготы вам пришлось вынести. Но у Господа на все есть план, сыновья мои. Как бы ни было трудно нам это понять.

— А у Него есть? — спросил Кэз.

— Конечно, дитя. Конечно. Каким бы грехам вы ни предавались, Он призывает вас оставить их и принять Его прощение и защиту. О, cлава в вышних Богу — теперь я так ясно вижу это. Именно поэтому вы здесь! Спасибо Тебе, Господи…

— Ну вот, началось, — сказал Гарри, и по его лицу расплылась улыбка.

Преподобный продолжал упорно навязывать свое.

— Благодарение Господу, что Он передал вас под мою опеку, чтобы я мог спасти ваши души!

На этот раз застонал Кэз.

— Бог никогда не испытывает нас сверх того, что мы способны вынести! — продолжил преподобный. — Будьте уверены, как в том, что я сижу здесь прямо перед вами, если вы не покаетесь, то никогда не увидите свет Небес. Но я могу спасти вас. Еще не поздно, дети мои! Желаете ли вы избегнуть пламени Адова?