Сирруш

Охотник не знал, был ли у жреца иной выбор, но для него это не имело значения.

Он зашагал в сторону ворот, вбивая сандалиями пыль на дороге. Солнце пекло голову, но он совершенно не замечал этого. Чувство, что на всех них надвигается страшная буря, не отпускала Шанкара до самого дома.

***

Он настолько погрузился в собственные переживания, что почти ничего не замечал вокруг. Его ноги, равномерно вышагивающие по известняковым улицам Мохенджо-Даро, несли охотника в сторону своего дома без какого-либо контроля со стороны разума. Будто нижние конечности Шанкара обладали личной внутренней памятью. Он не слышал, как кузнец Брасид вновь окликнул его своим громогласным басовитым голосом, а затем, когда охотник, молча, прошел мимо мастерской, лишь недоуменно пожал могучими плечами. Он не видел разъяренного всадника, под копыта лошади которого едва не попал. Его существо словно оказалось разделено на две части. Как гранат, лишенный косточки, где первое — тело, а второе — разум. И только поравнявшись с деревянной дверью своего дома, Шанкар выплыл из океана печальных дум, соединившись в единое целое.

Положив ладонь на ручку и собираясь войти внутрь, охотника внезапно посетила одна мысль.

«Интересно, Нилам все еще там? Дождалась ли она меня? А что если девица воспользовалась моим отсутствием и сбежала, прихватив шкатулку с серебром?».

Шанкар вздрогнул.

«Богиня-мать, и почему я раньше об этом не подумал? Надо было спрятать шкатулку под каменной плитой на заднем дворе. Проклятье! Из-за всех этих проблем, я совсем потерял бдительность».

Рывком потянув на себя ручку, Шанкар дернул дверь и быстро зашел в хижину. Пришлось подождать пару секунд, пока глаза привыкнут к сумраку после яркого уличного света. Деревянные створки на окне так и остались закрыты, не давая лучам проникнуть внутрь. Наконец, после небольшой заминки, охотник бросил беглый взгляд на кровать и испустил вздох облечения. Нилам крепко спала в той же позе, что и утром. В миниатюрных ладошках она продолжала сжимать синий сапфир.

Пройдя на кухню, Шанкар достал с полки шкатулку и приоткрыл крышку. Со стороны казалось, что серебро никто не трогал. По крайней мере, на взгляд его осталось ровно столько же, сколько и раньше. Удовлетворенно хмыкнув, охотник закрыл шкатулку и поставил ее на место. Вернувшись в комнату он, сбросив пыльные сандалии, с удовольствием рухнул на постель рядом с девицей. Доски протестующе затрещали под его весом, и Шанкар подумал, что неплохо бы заменить их на новые или вовсе приобрести мебель покрепче.

Его взгляд невольно скользнул по рубахе. Она уже была не такой белоснежной, как раньше. Жирные пятна от птицы и сажевый развод заставили его поморщиться. Сняв одежду через голову, он зашвырнул ее в дальний угол. Вздохнув, Шанкар заложил руки за голову и устремил задумчивый взгляд в потолок. Местами тот пошел трещинами.

«Надо бы их замазать глиной».

Тут проснулась Нилам и уставилась на охотника огромными сапфировыми глазами, однако, быстро признав хозяина дома, успокоилась и прильнула к его правому боку:

— Устал?

— Хмм… — невнятно ответил Шанкар.

— Это да или нет? — с легкой ухмылкой поинтересовалась она.

— Не знаю, — задумчиво произнес он, — физически не устал. Просто слишком жарко на улице. А вот разумом, — он помассировал лоб, — боги, голова раскалывается.

— Я могу попробовать облегчить твои страдания, — томно проворковала Нилам, проводя свободной рукой по низу его живота.

Охотник посмотрел в ее огромные глаза, подобные драгоценному камню, который недавно ей подарил, и понял, что начинает тонуть в них. Они засасывали его, словно водоворот в пучину темных вод. Возможно, именно в тот момент Шанкар принял решение, о котором в дальнейшем вспоминал, как об одном из самых внезапных и, одновременно, безумных в своей жизни. Но, тем не менее, никогда о нем не жалел.

— Сколько ты стоишь? — спросил он в лоб.

Рука Нилам, готовая уже было опуститься ниже живота, резко остановилась.

Она оторопело заморгала длинными ресницами:

— Сколько я стою?

— Ну, да, — пожал плечами тот.

— Я вроде говорила, — нахмурила бровки Нилам, — 16 серебряных мер, но ты уже заплатил…

— Сапфир это подарок.

— Подарок?

— Да, — он вновь заложил руки за голову, — и мой тебе совет, не показывай камень хозяину. Отберет еще. Наверняка отберет.

Во взгляде Нилам промелькнул испуг:

— Я… я не подумала об этом.

«Ну, еще бы. Ты ведь глупышка. Синеглазая милая глупышка».

— И что мне делать? — прошептала она, не обращаясь к Шанкару напрямую.

— Я дам тебе 16 мер серебром. Отдашь их в борделе, а сапфир спрячь и не показывай до определенного момента.

— Какого еще момента?

— Когда я спросил, сколько ты стоишь, то имел в виду не цену услуг, — он усмехнулся, — или ты решила, что моя память обладает свойством дырявого ковша?

— Нет, конечно! — она так резко мотнула головой, что ее черная коса описала дугу в воздухе.

— Я хотел узнать, сколько стоит твой выкуп?

— А, — погрустнела она, отводя взгляд.

Шанкар напрягся.

Ему крайне не понравилась реакция девицы:

— Что с тобой? Не хочешь говорить?

— Не вижу смысла, — тихо ответила та.

— Вот, как, — разочарованно произнес он, снова разглядывая трещины в потолке.

«Печально. Либо я ей не понравился, либо ее вполне устраивает тот образ жизни, который она ведет. Мда, печально».

Вкупе с навалившимися проблемами, реакция Нилам сильно омрачила настроение охотника. Шанкар начал ощущать, что он постепенно проваливается в трясину уныния.

— Ты расстроился, — подметила Нилам, садясь на кровати.

В одной руке она продолжала удерживать сапфир, а вторая покоилась на животе охотника.

— Нет, — соврал он, совершенно не заботясь о том, чтобы ответ прозвучал искренне.

— Но, я же, вижу. Из-за меня, да?

Шанкар закрыл глаза:

— Ты же не хочешь, чтобы я тебя выкупал.

Сквозь прикрытые веки, он почувствовал, как напряглось ее тело:

— Глупости! Разумеется, хочу!

— Иначе не сказала бы, что не видишь смысла говорить об этом.

Она легонько ткнула кулачком его в бок, и Шанкар открыл глаза. Во взгляде Нилам читалось какое-то глубокое отчаяние с примесью обреченности.

Обычно такое бывает у людей, попавших в болотную трясину:

— Но это не значит, что я этого не хочу! Просто… просто там такая сумма, что ты вряд ли ее сможешь найти.

«Что? Пусть макаки изобьют меня бананами до полусмерти! Неужели она настолько глупа?».

Шанкар сел и внимательно посмотрел на девушку:

— Я бы хотел взять тебя в жены. Согласна?

Он успел увидеть слабый огонек возбуждения, вспыхнувший в ее прекрасных очах, однако он моментально потух, утонув во вновь нахлынувшей волне смиреной тоски.

— Согласна? — повторил свой вопрос охотник.

— К чему весь этот разговор? — мрачно ответила Нилам. — У тебя навряд ли найдется такая сумма, которую просит хозяин публичного дома за выкуп.

— Просто ответь, — мягко настаивал он, — обладай я такой суммой, ты бы согласилась стать моей женой?

И снова этот, едва уловимый, огонек в ее глазах:

— Да, но…

— Никаких «но». Я прошу честный ответ.

— Да, — наконец, твердо ответила девушка.

Ее лицо выражало сильное смятение. Она до сих пор не верила, что какой-то случайный охотник готов выкупить ее у хозяина публичного дома. И всего-то после единственной ночи, проведенной вместе. Она безумно желала, чтобы его намерение оказалось правдой, но не позволяла себе начать верить в подобный исход. И, все же, она почувствовала, как сердце в груди невольно ускорило ритм. Она хотела получить свободу. К тому же, этот крепкий охотник ей нравился…

— Сколько?

Нилам потупила взор:

— 3200 мер серебра.

Внутри у Шанкара все сжалось, но он постарался не подать вида.

«Да пронзит носорог меня своим бивнем! Я, конечно, подозревал, что сумма окажется немаленькой, но чтобы настолько неподъемной? И я все равно готов ее заплатить, даже рискуя остаться в одной набедренной повязке пятилетней давности? Безумие! Перегрелся на солнце. Ибо мой ответ сам себе — да, готов. 1600 мер я получу за выполнение последнего задания жреца. Кое-что наскребу из шкатулки. Можно, правда, продать сапфир — он стоит, по меньшей мере, половину от необходимой суммы, но это все равно, что выколоть себе один глаз ради спасения второго. Как бы то ни было, я готов пойти на такой риск. Она мне нужна! Но, чем же, Нилам отличается от других подобных ей? Меня окружает множество свободных женщин. Выбирай любую! Причем, совершенно бесплатно. Почему именно она? Ах, Богиня-мать, я сам до конца не понимаю».

Все это вихрем пролетело в голове у охотника. Он вновь лег на кровать, закинув руки за голову.

Как он ни старался, но Нилам смогла заметить легкую тень, пробежавшую по его лицу:

— Я говорила, нет смысла размышлять об этом.

— Через две-три недели ты будешь свободна.

Она вздрогнула и уставилась на Шанкара, как на умалишенного:

— Что ты сказал?

— К концу месяца у меня на руках окажется необходимая сумма.

— Не верю, — произнесла Нилам, но ее синие глаза прямо-таки вспыхнули надеждой и счастьем.

Увидев ее реакцию, Шанкар ухмыльнулся:

— А я верю. Скоро мне нужно будет отправиться по делам на восток, за выполнение которых мне сулит хорошая награда. Однако буду честен — ее для выкупа не хватит. Поэтому мне придется отдать все свои сбережения. Пока я буду в отъезде, сможешь подумать над моим предложением. Если тебя не смущает выйти замуж за охотника-голодранца…

— Согласна!

Нилам бросилась ему на шею и страстно впилась в его губы своими. Обхватив ее за талию чуть повыше упругих ягодиц, Шанкар, на какое-то время позабыл обо всем. О варварской вырубке леса к северу от Мохенджо-Даро. О леденящем душу рассказе лесоруба, и обещании навестить его вечером. Об исчезновении диких зубров. О проблемах кузнеца Брасида, которому срочно нужны прочные шкуры тех самых зубров, иначе он рискует оставить людей без качественных изделий. О жреце Девадате и его душевных муках выбора между меньшим и большим злом и возможных печальных последствиях этого самого выбора. О путешествии на восток, сулившее оказаться нелегким. Все это ушло на второй план. Как неприглядная, но необходимая в хозяйстве, вещица, которую убирают в темный чулан от посторонних глаз и достают только в случае крайней необходимости. Сейчас в этом мире существовали лишь он и она. Ни одна женщина до нее не могла заставить Шанкара полностью отвлечься от реального мира.

Быть может, поэтому он ее и выбрал.

[1] Сарасвати — река, протекавшая к востоку от Инда. Со временем, полностью высохла. Сейчас на ее месте находится пустыня Тар.