Александр Курляндский

10. Всем лечь на пол!

В погожие летние дни, да еще в субботу, в городе остаются лишь обделенные судьбой людишки, у которых нет ни машин, ни дач, ни друзей с дачами и машинами.

У Ивана Ивановича все было: и дача, и машина, и друзья с дачами и машинами. Но он все же остался в городе. Почему, зачем? Нетрудно догадаться. В связи со сложившейся обстановкой он решил забрать в банке свои ценности.

Обычно по субботам банк не работал, но сегодня, опять-таки в связи со сложившейся обстановкой, было сделано исключение.

Пока Иван Иванович спускался в сейфовое отделение банка и открывал специальным ключиком свой заветный ящичек, никем не замеченная Тварь благополучно пересекла зеленую, в липовых деревьях улочку и толкнула стеклянную дверь банка.

— Стоп! — крикнул охранник.

Он подумал, что кто-то пришел в банк с коровой или лошадью.

Чего только не взбредет на ум этим новым богатеям. На днях один с удавом пришел. Обмотал всего себя наподобие Лаокоона и стал требовать повышения процентной ставки.

Вместо ответа охраннику Тварь схватила его когтистой лапой и выбросила сквозь пуленепробиваемое стекло.

Другой охранник попытался применить оружие, но не успел. Он последовал вслед за первым.

В глубине банка работали только два окошечка. В одном юный клерк оформлял доверенность клиенту. В другом… А вот в другом томилась от безделья мечта всех клерков и клиентов Надежда. Как у каждого человека, у нее была мечта. Нет, не выйти замуж. Выйти замуж для нее — тьфу. Мечта ее была совершенно иного рода. Она мечтала, чтобы на банк напали грабители. А она бы стала на их пути. И о ней бы написали во всех газетах. И показали бы ее по всем телевизионным программам. И вот только тогда она нашла бы себе достойного спутника и вышла замуж.

Поэтому когда перед ней возникла голова Твари, сердечко ее екнуло: «Вот оно! Наконец!»

И она закричала радостно, как часто видела в заграничных фильмах:

— Всем лечь на пол!!! Это ограбление!

Клерк, который работал в соседнем окошечке, тут же грохнулся на пол, в отличие от Надежды у него не было мечты прославиться. А по другую сторону окошечка тут же грохнулся его клиент. Он тоже не мечтал прославиться, а мечтал сохранить собственную жизнь.

А наша девушка тихонечко, нежным голоском прожурчала «грабителю»:

— Ну и масочка у тебя. Просто сдохнуть!

«Грабитель» ничего не ответил. Вместо ответа он просунул когтистую лапу туда, где находилась валюта.

Девушка не испугалась, она и это видела в кино.

— Бери, бери, милый, не жаль. Грабь награбленное.

Девушка хитрила, она тянула время. Несколько раз ногой она уже нажала кнопку сигнализации и теперь только ожидала приезда милиции и статей в газетах.

— Мешочек-то хоть у тебя есть? Могу свой дать.

И опять же вместо того чтобы взять мешок и набить его валютой (как опять же не раз она видела в заграничных фильмах), «грабитель» стал запихивать деньги в рот. Мало того. Он, будто бы не ел ничего вкуснее, стал с аппетитом их жевать. В его пасти исчезали доллары, фунты, немецкие марки, которых хватило бы на сотни ужинов, обедов и завтраков в самых дорогих ресторанах мира.

Это было слишком. Суровая жизнь, обеды супами из пакетиков и ужины лапшой «Доширак» возбудили у девушки классовую ненависть:

— Ты что же, гад, делаешь? Ты что, их заработал? Такие деньги, а ты их просто так хаваешь?!

Ничего не ответив, «грабитель» отвернулся и безошибочно направился к дверям, ведущим в сейфовое отделение банка.

А в это время Иван Иванович, оставшись один на один со своим ящичком, любовался собранной коллекцией. Ах, какое это наслаждение — перебирать любимые безделушки. Гладить портсигары из желтоватой слоновой кости, ласково пропускать сквозь пальцы, как волосы любимой, золотые цепочки.

«Помру — все в музей завещаю. — подумал Иван Иванович. — В наш музей. По борьбе с уголовными преступлениями. Пусть все видят, какие ценности скрывались от глаз народа, как они чудом не ушли за границу… Это, например, колье. Сколько за него крови было пролито… Или эти запонки с рубинами… Прятали их, прятали, ни разу, наверно, и не надели…»

За его спиной послышался странный шум. Кто-то царапался в стальную дверь сейфового отделения.

«Вот еще новости, — подумал Иван Иванович. — Кошек тут развели».

В дверь стукнули.

— Рано еще! — крикнул Иван Иванович. — Я не успел.

Но стук повторился с возросшей силой.

— Сейчас, сейчас.

В ответ так бабахнули в дверь, что любимые безделушки подпрыгнули в ящичке.

Иван Иванович не на шутку испугался и стал рассовывать свою коллекцию по карманам брюк и пиджака.

За спиной послышалось жужжание, будто в двери сверлили отверстие. Затем появилась трещина, все больше, все глубже… И вот… Показалось… Нет, это ему показалось… Из отверстия вылезла страшная морда, похожая на крокодилью и на змеиную одновременно.

Голова перестала вращаться. На чудовищных клыках сверкали металлические стружки. Затем голова исчезла, раздался сильнейший удар, и дверь вывалилась внутрь помещения.

Появилось все чудовище, во всей своей жуткой красе. Оно взглянуло на Ивана Ивановича нехорошим взглядом, рыгнуло… И, отпихнув в сторону, стало пожирать цепочки, колье, золотые часики, серьги.

Иван Иванович заорал благим матом.

И тут наконец сквозь выломанную дверь ворвался наряд милиции, вызванный нашей Надеждой.

— Руки вверх! — заорал командир наряда, старший сержант Бабичев.

Но руки поднял только трясущийся от страха Иван Иванович, а чудовище не обратило на грозный окрик никакого внимания. Более того, оно вдруг присело — и сзади повалились вонючие какашки.

Наряд открыл огонь, но пули отскакивали от панциря Твари словно пинг-понговые шарики, а одна даже срикошетила и больно обожгла плечо Иван Ивановича.

Тогда младший сержант Бабичев достал из кармана гранату, отобранную у рыночного торговца, которую он берег на самый крайний случай, и выдернул чеку:

— Ложись!

Все, в том числе и Иван Иванович, легли на пол. Но чудовище даже не обернулось.

Лейтенант бросил гранату. Раздался взрыв.

Когда дым рассеялся, все увидели жуткую картину. Отдельные части чудовища, разбросанные по комнате, словно детские пазлы, собирались в единое целое, и вот уже вся Тварь встала в полный рост и не спеша пошла к выходу.