Академия соблазна. Дурнушка из преисподней

29. Когда самый болезненный удар становится полной неожиданностью

Вибрация в воздухе становится нестерпимо-ощутимой, словно бы осязаемой, действующей на нервы похлеще всего этого жуткого страха, что пригвоздил меня сейчас к месту.

Зверь переминается с лапы на лапу. Мне это совершенно не нравится — я понимаю, что он может так готовиться к прыжку. Еще немного, и все, что мне останется — это зажмурить глаза и ждать смерти. Надеюсь, что хотя бы под воздействием адреналина она будет не очень болезненной…

Краешком сознания отмечаю, как меняется движение жужжащей вибрации в воздухе вместе с движением цербера.

Иллюзия…

Это иллюзия.

Я успеваю это осознать ровно в то ничтожно краткое мгновение, когда потусторонняя тварь припадает к полу, прежде чем одним рывком броситься вперед. Я ожидаемо закрываю глаза, издаю истошный вопль ужаса и…

…Выставляю вперед руки в крохотной надежде этим ударом развеять иллюзию, что бросается на меня.

Черт знает, на что я надеюсь. Но вкладываю в это движение, в свой крик все, что у меня сейчас есть. Страх, призрачную надежду, воспоминание о том, как я уже пользовалась этим даром, отчаянное желание жить, и, пожалуй, жуткую злобу на весь этот мир, само бытие, что вынудило меня попасть в такую ситуацию.

Я не слышу удара. И боли не чувствую. Все, что я осознаю в следующую секунду — то, как становится оглушительно тихо. Ни вибрации, ни тяжелого дыхания зверя, ничего.

Открыть глаза мне удается с очень большим трудом.

Не успеваю я перевести дух, как все мое существо снова ощеривается в ответ на звук аплодисментов, что вдруг раздаются с той стороны, откуда появился зверь. Я резко вскидываю голову, натыкаясь взглядом на Мэг.

Точнее, на ту, что сейчас владеет ее телом.

Будь я кошкой, точно бы зашипела от ярости, а так — только лишь сдерживаю откровенный оскал ненависти.

— Так-так… — высокий голос эхом отражается от высоких потолков и стен по мере того, как Гемера, выцокивая каблуками размеренный ритм, делает несколько шагов из дверей по направлению ко мне.

Как жаль, что она — не иллюзия. Иначе бы развеяла ее ко всем чертям.

— Выходит, все мои сумасшедшие подозрения насчет твоего родства с Руфиусом — чистая правда, — о, надо же, эта стерва еще и улыбается. Так очаровательно… Если не знать, кто она, и впрямь можно за Мэг принять.

— Хочешь поговорить со мной о папочке? — жаль только вот, что у меня не совсем получается играть в ее игру под названием “будем разговаривать так, словно мы давние подружки”. Я безумно хочу ее придушить. И это явно слышится в моем голосе… Да и на лице, должно быть, тоже написано.

Не знаю, на что я надеялась. Обмануть бдительность ведьмы у меня не получается — вижу по тому, как она подозрительно щурится в ответ, как вальяжно делает шаг в сторону, начиная обходить меня сбоку… А еще она не отвечает.

Я слишком прямо заявила ей о своем отце. Выдав тем самым то, что желаю отвлекать ее разговорами. Впрочем… Каэль сам виноват. Не на ту особу он поставил, отправляя меня на амбразуру. Я не справлюсь. С самого начала всем говорила…

Впрочем, что уж теперь.

Моя задача — тянуть время. А потому я медленно разворачиваюсь, вторя траектории Гемеры, так, словно мы две диких тигрицы, решивших разорвать друг друга на куски. И плевать, что вместо этого я хочу лишь свернуться в уголочке и разрыдаться от пережитого ужаса. Я хотя бы попытаюсь сделать то, что от меня требуется.

— Ты здесь одна? — задает Гемера вполне ожидаемый вопрос.

— Разумеется, нет, — елейно улыбаюсь я, стараясь хотя бы немного подыгрывать ее невозмутимой манере держаться.

— О, — кажется, мой ответ ее несколько удивляет. — Выходит, ты и впрямь явилась сюда в одиночку.

Сработало. Двойной блеф, чтоб его. Главное не выдать своего внутреннего ликования, что у меня получилось обмануть ее хоть в чем-то.

— Все, что мне нужно — это лишь знать больше о моих родителях, — выпаливаю я, пытаясь изобразить плохо скрываемые, почти что подростковые эмоции.

Я так и должна сейчас выглядеть. Трудным ребенком, от которого всю его жизнь скрывали правду.

— Даже ценой собственной жизни? — Гемера наконец расслабляется от моих слов настолько, что позволяет себе усмешку, после чего опускается вальяжно в кресло, глядя на меня так, словно она хозяйка целого мира, а не только этого захудалого лживого домишка.

— Могла бы и не тратить на меня песика, — пожимаю плечами я, не отказывая себе в удовольствии огрызнуться. Тем более, что сейчас это более чем уместно для моего образа. — Хотя, уверена, ты и тысячу таких наколдовать можешь.

Гемера смеется. Похоже даже, что искренне. На нее действует моя наигранно-неумелая лесть. Удивительно.

Удивительно так же и то, что у меня хоть что-то получается.

— Создавать живые иллюзии стоит больших энергетических затрат. Почему ты не знаешь таких элементарных вещей? Или…делаешь вид?

Мне требуется небольшая пауза, чтобы обдумать свои действия и реплики на несколько шагов вперед. Я ею пользуюсь, чтобы посмотреть на Гемеру с негодованием и скрестить руки на груди.

Да, я множество раз играла в свое время обиженного подростка перед Кло. И сейчас блестяще возвращаюсь к этой роли.

— Не люблю, когда меня тыкают носом в то, что я выросла не в этом мире.

Очень надеюсь, что Каэль там старается расправиться со своим ритуалом, или что он там сейчас делает, как можно быстрее. Долго такую ролевую игру с невероятно опасной психопаткой я не вынесу.

— Ну, детка, ты в этом не виновата, — Гемера откидывается чуть набок, изящно отставляя локоть на боковину кресла, — Но, быть может, расскажешь мне, зачем ты на самом деле здесь? А то мне становится уже скучно.

Скучно ей, надо же. Зато мне охренеть как весело.

— Дэмиан, — вдруг неожиданно для самой себя выпаливаю я. — Сними с него печать… Ты ведь это можешь, верно?

На лице ведьмы появляется и впрямь некое подобие не то удивления, не то интереса. Она чуть подается вперед, цепко изучая меня своим внимательным взглядом.

— Похитила моего ручного песика, а теперь ждешь, что я дам отдам тебе его поводок? — удивительно, но впервые голос Гемеры звучит столь серьезно и низко, без намека на наигранно-елейные нотки в нем.

— Он мне нужен, — когда я говорю эту фразу, мне даже лгать не нужно, — И я сделаю все, чтобы быть с ним.

— Наверняка он сейчас проклинает тебя? Горит заживо, не в силах исполнить мой приказ… Как тебе вообще удалось пленить такого сильного демона?

Гемера до сих пор не догадывается о том, что мне удалось снять печать самой. Кто знает, быть может, это станет призрачным козырем в моих руках… Пусть поверит в то, что она единственная, кто может дать мне то, что я хочу.

— Просто помоги мне, — уходить от ответов на неудобные вопросы — лучший способ избежать уличающей тебя лжи, — Я не дура. Знаю, что ты потребуешь что-то взамен. Если это будет в моих силах, то…

— Не утруждайся, девчонка, — вдруг перебивает меня Гемера, снова откидываясь назад. — Лучшее, что ты мне можешь дать — твои страдания. Напомни убить этого мальчишку на твоих глазах, как можно изощреннее, и тогда, возможно, мы будем в расчете.

До меня словно бы не сразу доходят ее слова. Они звучат, но не имеют смысла. И только спустя секунду я вдруг понимаю, о чем она говорит… Когда мое сердце в груди вдруг замирает, болезненно пропуская удар.

Все это время я думала, что у мне удавалось водить ее вокруг собственного пальца, а оказалось, что совсем наоборот.

— Мои страдания? — мне уже даже плевать, что мой голос дрожит. Какой смысл скрывать эмоции, если твое присутствие перед противником уже — одна большая слабость?

Каэль, уж лучше бы тебе появиться прямо сейчас. С волшебным заклинанием, которое упечет эту маразматичку как можно дальше и глубже.

Плохо мне дается роль героя, который может заговорить зубы злодею. Да и, будем честны, сам злодей мне достался не совсем как в голливудских фильмах — ни о планах своих не треплется, ни смакует месть, ничего такого… Лишь молча смотрит, упиваясь моей беспомощностью.

И уже в тот момент, когда я хочу все бросить, развернуться и уйти, чуть ли не плюнув в Гемеру на прощание, тем самым точно подводя черту… В моей голове вдруг возникает острая по своей внезапности мысль.

“Зависть”. То, о чем Каэль сказал, что это может сработать.

— Думаешь, ты можешь заставить меня страдать? — уж не знаю, откуда эти дерзкие слова берутся в моей голове, но я в эту секунду целиком и полностью отдаюсь интуиции, а еще — чему-то безудержно-безбашенному, словно бы я снова налакалась местного алкоголя. — Ты? Меня?

Гемера едва заметно, но напрягается. Это видно по тому, какой становится слегка скованной ее поза, когда та подается вперед.

— Буквально одним шевелением пальца, человечишка, — ну вот мы уже и отвечаем на мои вопросы, отлично. Хоть что-то.

Я смеюсь, тихо, но вкладывая в это все свое отчаяние и даже отчасти безумие, потому что — клянусь! — я уже успеваю свихнуться за последние минуты, да что там, за все эти дни, что я провела в Шеоле. Гемера ошибается — от “человечишки” во мне сейчас куда меньше, чем от кого угодно другого. И вот так издевательски смеется во мне точно не человек. И не ангел, несмотря на распахнутые белые крылья у меня за спиной.

— Сдается мне, что сама ты страдаешь куда сильнее, — я смотрю на себя словно со стороны, настолько мне не верится, что все эти слова и впрямь способна сказать такая, как я, — Убила собственную дочь, чтобы занять ее тело… Ни семьи, ни друзей, ни верных слуг не осталось. Все, что у тебя есть — одна лишь месть. Или что? Жажда власти? Обида на весь мир? Уж не знаю, что тобой движет…

Договорить я не успеваю. Гемера, оскалившись в безумной гримасе, резко бросается вперед, и я даже не успеваю понять, как ей удается так быстро разорвать расстояние, разделяющее нас.

И пусть даже я пытаюсь увернуться, предпринять хоть какую-то попытку бегства, очень надеюсь, что в этот раз не приземлюсь на собственное крыло, ломая его… На деле все мои надежды оборачиваются прахом, потому что это разъяренное по моей вине существо набрасывается на меня, словно цербер, которого я развеяла несколько минут назад, прижимая к полу лицом из-за моей неудачной попытки увернуться, и, кажется, с неземным наслаждением вцепляется в мои крылья прямо у основания, больно выкручивая их и сжимая, вынуждая меня буквально взвыть от боли.

Невыносимо. Она словно вонзила свои острые когти прямо мне в душу. Мне хочется не просто выть — но еще и царапать в бессилии мраморный пол, извиваться, будучи в агонии, умолять пощадить меня, согласиться на все, что угодно, рассказать о плане Каэля, вообще обо всем, что она спросит…

Но Гемера лишь склоняется к моему уху, ослабляя через бесконечные несколько мгновений хватку, и с победными нотками в голосе жарко шепчет:

— Ну и кто теперь тут страдает сильнее?..

А моя провокация явно удалась, ага. Если зверь бросается на тряпку, значит, та определенно была нужного цвета… Интересно, как долго я вынесу эту пытку под названием “выводить из себя ту, у кого в руках твоя жизнь”?