Планы на осень

Глава 2

Нечто рвалось из шеи Анны Викторовны, пока она орала на меня из-за начальственного стола. Кожа натягивалась, чернела, принимая форму черепа небольшого зверька — и словно он материл меня, а не симпатичная дама под сорок в чине подполковника.

— Давно это началось? — Вклинился я в паузу между раскатами гнева и прикоснулся к своей шее.

Анна Викторовна прикрылась ладонями, как воротником.

— Сильно видно? — Сбилась она.

— Как давно? — Проигнорировал я, изучая стремительно розовевшую кожу гневно дышащей женщины.

Нечто вновь затаилось.

— Неделю. Может, две, — нервным движением убрала шеф резинку, стягивающую светлые волосы узлом на затылке, и распустила их по плечам, но ладонь левой руки от шеи так и не убрала.

— Вспышки гнева? Били по стене рукой?

— Урод. Все подразделение думает, что я с тобой сплю. — Выдохнула она, дрожа голосом.

Между прочим, то же самое она умудрялась формулировать минут пять совсем другими словами и ни разу не повторилась.

— Бес пытается испортить оболочку. Ему кажется, проблема в вашей коже, что именно она не пускает его в мир. На самом деле его держит воля. Когда вы срываетесь, самоконтроля становится меньше.

Вроде как, удалось не сбиться на покровительственный тон. И поза — сидя на краешке неудобного стула — не нарушала субординацию.

— Что-то можно сделать? — Притихла Анна Викторовна.

— Можно, — под ее пристальным взглядом я достал упаковку со спиртовой салфеткой и стерильную иголку. Протер себе безымянный палец левой руки, надколол подушечку, дождался, пока наберется капля крови и предложил женщине напротив. — Примите, как лекарство.

— Вот уж нет.

— Сейчас рана засохнет, а второй раз мне себя жалко.

— Сначала справку принесешь из «кожвена». И я еще подумаю.

Я прижал ранку салфеткой:

— Скоро бес догадается и станет атаковать не кожу, а разум. Ему надо напомнить, кто запечатал его в это тело.

— То есть, чужая кровь не подойдет? — Сделала вывод Анна Викторовна.

— Вы же не вампир, — недоуменно пожал я плечами. — Вам нужно испугать, а не задобрить.

— Сволочь ты, Миша. — Уже устало произнесла подполковник, подытоживая недавний разнос.

Кто ж знал, что у майора язык без костей… Вроде, пронесло — по второму кругу орать не будет, не тот характер.

— Но сволочь полезная, — заодно напомнил я. — У меня уже четыре подписи за октябрь.

— Вчера же было три? — Без особого интереса уточнила она.

Собственно, вчера все равно пришлось с ней объясняться — майор без ее личного визита отпускать меня не желал. Там-то три «подписи» и прозвучали в качестве аргумента защитить и поддержать ценного сотрудника.

— В метро припадочного заметил — паренек на полу валялся и пену изо рта пускал. Шарф сбился, на шее — наклейка с татушкой «Инты». Кто-то наловчился очень качественные делать, возьмите на заметку. Пришлось снимать, чтобы парень не помер.

— Ножом, с кожей? — Выдохнула шеф с отзвуком начинающейся мигрени.

— Ага, лезвием канцелярского ножа. — Бодро отрапортовал я. — Тату уже проросла, ее только с кожей и срезать… В общем, все руки в крови, он же еще брыкается… — Недовольно оглядел я мелкие темные пятнышки на рукавах студенческого костюма. — Потом, понятно, свидетели меня скрутили и держали до прихода полиции.

— Полиция попинала? — Отчего-то с надеждой уточнила та.

— Еще как, — невольно пошевелил я левой рукой и скривился от прострелившей боли. — Зато потом разобрались и галочку поставили.

— То есть, я отомщена. — Впервые улыбнулась Анна Викторовна.

— Надеюсь, вы ощущаете это в достаточной мере, чтобы посодействовать мне в другом вопросе, — изобразил я вежливую улыбку.

— Что на этот раз?

— Анна Викторовна, меня из общаги выселили и куртку в метро порвали.

— Сочувствую. Сочувствую. Не задерживаю. — Указала подполковник глазами на дверь.

— Мне бы где-то переночевать.

Эту ночь кое-как поспал в полиции — кроме поставленной «галочки» мне разрешили подремать в комнате отдыха. Но сон там сильно так себе — постоянно шум, дверь хлопает… Повторять я бы не стал — опять же, ребра жалко…

— Тебе Павел Александрович СИЗО предлагал.

— Анна Викторовна, ваш самый эффективный сотрудник будет вынужден бомжевать. — С укоризной отметил я.

— Ты — студент-недоучка на поруках с условным сроком, — прочеканила она. — Во-от такое крошечное расстояние тебя отделяет от восьми лет за решеткой! И ты тащишь в общагу запрещенную литературу! А я должна жилье теперь тебе искать⁈

— Я же за советом, как к старшему по званию, — примирительно поднял я ладони, — а не ворую и не пустующие квартиры вскрываю. Откажете — так и ладно. Будет, что сказать судье: мол, не по своей воле вновь встал на кривую дорожку…

— Бесишь ты меня. — Выдохнула шеф искренне.

— А мне вот для вас даже крови не жалко, — с укоризной покачал я головой.

— Денег совсем нет? — Скептически смотрела она на меня.

— В метро потерялись, — мрачно констатировал я суровую реальность. — Во время хороших дел.

— Линейный отдел?

— Не, там доброхоты из толпы. Сначала стянули с меня куртку, потом искали и отряхивали, потом возвращали. Человек двадцать подозреваемых, и у всех лица честные.

— Документы тоже?

— Только деньги, — отрицательно покачал я головой. — Документы в кармане пиджака, — похлопал я по месту напротив сердца.

— А деньги почему не там?

— Далеко тянуться. — Пожал я плечами.

— Теперь-то, конечно, недалеко… — постучала она взятым со стола карандашом по столу. — Это карма, Михаил. Веришь в карму?

— Конечно. Как только хорошие дела делаю, вечно какая-то гадость происходит, — посмотрел я в зарешеченное окно.

Анна Викторовна отвела взгляд на столешницу.

— Ладно. Вот тебе адрес, — задумавшись, черкнула она в блокноте пару строчек и вырвала из блокнота листок. — Пару дней переночуешь, дальше сам ищи. Вот тебе деньги, — легли поверх бумаги две пятитысячные. — В первую очередь делаешь справку из кожвена. Остальное на куртку. До копейки отработаешь.

На листочке с адресом было строгое и дважды подчеркнутое «звонить до приезда!»; номер телефона прилагался.

— Благодарствую. — Мигом забрал я царский подарок. — И насчет отработки — не сомневайтесь. Если вам, барыня, на кого порчу надо будет наложить, вы только…

— Вон из кабинета!

— А вот и бес проявился, — с серьезным лицом кивнул я, откинув шутовской тон.

Анна Викторовна вновь схватилась за шею, но другой рукой все равно указала на дверь.

Зато не вспомнила про срезанную «татушку». Это хорошо — вещь недешевая, полезная. Студенты в основном «Интеллект» покупают — с ней к любому экзамену за ночь вполне можно подготовиться. Хотя бы на трояк, но можно. «Сила» тоже востребована — культуристы с ними берут рекордные веса, растят «мышцу».

Продавцы всегда говорят, что татушку надо вовремя снять и сжечь. Честно предупреждают — часть «выученного» и «накаченного» уйдет вместе с тату в огонь. Но как им описать то чувство, когда человек, сняв тату, понимает, что он внезапно ослаб или поглупел? В общем, не всякому удается легко «перестать быть умным» или сильным, ловким, выносливым… Вот и врастает эта гадость, начинает человека жрать.

Тату запрещены — создание, распространение, использование. Наркотики в стране, впрочем, тоже запрещены — но как-то меньше рекламы на стенах не становится… Продается оно, понятно, не как оккультная штука — разве что для антуража. Люди думают, что это просто очередная условно-полезная химия — с сильными побочками, которые они-то уж точно преодолеют. Витаминки даже пьют для иммунитета, ага…

Задумавшись, незаметно для себя прошел через несколько постов внутри здания к гардеробам. Пропуск — вон он, на груди прицеплен, только на выходе и заберут.

Поменял номерок на пакет с рваной курткой — то, что от нее осталось, даже на вешалку было вешать неловко. И чуть было не ляпнул гардеробщику «Вы не подскажете, где тут поближе сдать кровь на ВИЧ?».

Даже язык себе прикусил, ужаснувшись, и резко покрутил головой, будто кто-то мог мысль подслушать. Все знают, к кому пришел. А после того, как Павел Александрович, трепло такое, слухи распустил — тут бы меня Анна Викторовна и похоронила.

— Всего хорошего, — выдохнул я, мысленно вытерев пол со лба.

Отпустило — особенно после того, как вышел под холодное октябрьское небо.

«Сначала — новую куртку», — зябко поежившись, решил поменять я указанную начальством очередность. Тем более, что крупный торговый центр был почти под боком. Лучше бы, конечно, рынок с завалами китайского барахла — теплого и дешевого, но это если деньги были бы свои. На чужие средства всякую ерунду брать как-то неловко. Плюс, пока до рынка доберусь — замерзну насмерть, что тоже довод.

— Мне, пожалуйста, осенне-зимнюю куртку с максимальным количеством карманов. — Обратился я к первому подошедшему продавцу, что голодными пираньями рванули ко мне, стоило пересечь вход фирменного магазина.

Сегодня как-то малолюдно — вот и устремились.

— Сюда, прошу вас, — с плохо скрываемым торжеством указали мне на ряды в дальнем конце отдела. — Есть модели со снимаемой подкладкой, потайными карманами и вашего размера.

— Снимаемая подкладка — это очень хорошо. — Покивал я, следуя за ним. — Мне, пожалуйста, что-нибудь немаркое. Чтобы кровь хорошо смывалась.

— Что, простите?

— Я медик, — вновь прикусив язык, соврал я с располагающей улыбкой.

— Тогда плащевая ткань, прошу. — Замявшись на секунду, показали мне длинную темно-коричневую куртку с крупными пуговицами.

Неплохая вещь — потрогал я рукав. Из рукава вывалился ценник в сорок тысяч.

— Бюджет, увы, не более семи, — улыбка моя стала чуть нервной.

— Медики, понимаю, — с уважением и понимаем кивнули мне.

После чего продавец вытащил с нижнего ряда вариант ничем не хуже. А еще — со стоячим высоким воротником, широким тканевым поясом и пуговицами для капюшона у шеи. Цвет — темно-серый. И огромное количество карманов — больших, нашитых крупными прямоугольниками, и малых внутри больших.

— Поверхность и подкладка из особой мембранной ткани. Зимой будет ничем не хуже утеплённой. — Рекомендовали мне, заодно показав цену ровно в семь тысяч с красивым обрамлением «акция!» «скидки!» и азартно перечеркнутой старой ценой в десять тысяч. — Водоотталкивающая, износостойкая. Америка!

— Замечательно, — искренне выдохнул я. — На нее можно подобрать глубокий капюшон?

— Эм. К сожалению, нет. — Вновь с сомнением посмотрели на меня.

Значит, про крепления для ножей тоже спрашивать не будем.

— Я бы хотел переодеться и сразу пойти в ней. И вещи из старой переложить, — показал я пакет в руках.

— Никаких проблем. Кабинки, пожалуйста. — Указали мне на закутки с зеркалами, столиком и шторками.

Убедившись, что никакие видеокамеры не направлены внутрь, я закинул старую куртку на крючок, рядом повесил новую и минуты за две перекидал из потайных карманов канцелярский нож, свечи двух видов — новые и почти прогоревшие огарки, комплект цветных мелков с парой дополнительных черных и дополнительных белых, секстант, пачку презервативов, зажигалку, угольник, пакетик со связкой мышиных хвостов, десять тысяч, листок с адресом, плотно запечатанные бутылечки с сомнительного вида содержимым, тщательно отмытую в спирте «татушку» и прочие вещи, которые при обыске способны серьезно озадачить. Как спрашивал Павел Александрович при первом знакомстве: «ты психопат или маньяк?». А я студент. Как многие считают — перспективный.