Ловушка для "Тайфуна"

Красивая омская техника! Если не считать лобовой детали, выступающей вперёд углом наподобие щучьего носа, то внешне корпус не изменился. Ну, ещё из неё убрали люк механика-водителя, который теперь располагается на «крыше» корпуса, почти вплотную к сдвинутой ближе к центру машины более просторной башни. Говорят, что за счёт этого удалось увеличить экипаж до пяти человек, введя в него должность стрелка-радиста. А вот сама башня изменилась очень сильно. И не только из-за иных размеров. Если раньше она была этаким многогранником со скошенными вертикальными бронеплитами, то теперь — округлая, зализанная, очень похожая на половинку немного приплюснутого шара. Сверху которого установлен крупнокалиберный зенитный пулемёт.

Выпускают такие танки только за Уралом — в Омске, Челябинске и Нижнем Тагиле. Но, говорят, скоро и в Харькове, Сталинграде и Горьком тоже будут переводить производство с Т-34 на Т-44.

Просите, откуда такое может быть известно простому курсанту-миномётчику? Да всё вышло совершенно случайно. Их расчёт отрабатывал на практике тактику «кочующего миномёта» под контролем инструктора из числа этих странных и жутко засекреченных союзников, о которых запрещалось знать что-либо, кроме их воинского звания. На вид — обыкновенные русские мужики, но даже по говору, по словечкам, по ухваткам заметно, что это не советские люди. И форма у них другая: зелёная, но с беспорядочным вкраплением квадратиков других цветов. И петлицы со знаками различия смотрятся на ней инородно.

Что такое «кочующий миномёт»? Это самый обыкновенный «самовар» калибром 82-мм, установленный в грузовом отсеке автомобилей Додж «три четверти» или УАЗ, получаемых по ленд-лизу. Ездит такая подвижная огневая точка за линией наших траншей и из удобных для неё, но не для вражеской артиллерии, мест выпускает с короткой остановки серию мин. И тут же уезжает на другую огневую позицию, чтобы отстреляться уже с неё. И поскольку может вести огонь фактически с любого места, выявить и подавить огневую такого «кочевника» практически невозможно. Главное для расчёта — уметь быстро рассчитать данные для наводки, подготовиться к стрельбе и успеть тронуться с места, пока в воздухе висит десяток выпущенных мин. Это намного сложнее, чем стрелять со стационарной позиции, ниже точность стрельбы (из-за того, что миномёт стоит не на жёсткой земле, а на всё равно пружинящей подвеске машины), но больше шансов избежать ответного миномётного или артиллерийского огня.

И вот, возвращаясь с полигона после такой стрельбы, капитан Свиридов, управлявший машиной (водитель в состав расчёта не входит, зато товарищу капитану удобно контролировать действия курсантов), подъехал к остановившемуся на дороге из-за поломки такому же Доджу, возле которого топтался командир в генеральской форме.

— Здравия желаю, товарищ генерал-майор, — козырнул он, выскочив из-за руля. — Нужна помощь?

— Да нет, товарищ капитан, уже сами справились. Дмитрий — неплохой водитель, да я и сам в моторах разбираюсь. Минут пятнадцать, и сможем трогаться.

Ну, да. У генерала в петлицах «танчики», а руки он ветошью оттирал от моторного масла.

— Извините за любопытство, товарищ генерал. Вы не Кошкин?

— Кошкин.

— Михаил Ильич?

— Он самый. А вы, простите, откуда меня знаете?

— Так я же из союзников. Капитан Кулешов, — представился инструктор. — У нас не знать о создателе «тридцатьчетвёрки» — позор! Только я слышал, что после того самого зимнего танково пробега…

Генерал сразу так разулыбался, словно встретил старого знакомого. Ох, не простые люди эти союзники, если уж целый генерал так благожелательно к простому капитану настроен.

— Как видите, жив и здоров. И всё — благодаря вашим докторам, творящим чудеса. Наши-то собирались мне лёгкое ампутировать, а меня перебросили к вам, где и вылечили. Спасли, говорят, не только лёгкое, но и саму мою жизнь. Долго, правда, в вашем госпитале пролежал, целых три месяца, а потом ещё столько же — реабилитация в санатории. Очень, правда, полезная для уровня конструкторской подготовки: я столько нового для себя почерпнул из книг, которые мне там позволили прочесть. Я просто в восторге от уровня вашего танкостроения!

— А наши боевые машины вам показывали?

— Конечно. И в музее бронетанковых войск, и потом, непосредственно на танковых заводах. Вот, когда меня назад вернули, присвоили генеральское звание и назначили руководить Омским заводом, я и решил что-то подобное вашему Т-54 сконструировать. Правда, с более слабой пушкой — ну, не нужна пока ещё «сотка» на среднем танке — и без гиростабилизатора. Вон они, красавцы, — указал генерал на пылящие в отдалении бронированные машины. — Я специально приехал сюда, чтобы выслушать мнение о них от тех танкистов, кто осваивает их первую партию, поставленную в войска.

— Я разговаривал с танкистами. Очень хвалят машину. Даже в сравнении с «тридцатьчетвёркой» поздних серий. Той, у которых поменяли фрикционы и коробку передач.

Командиры проговорили ещё минут пять, пока генеральский водитель не завершил ремонт и не завёл двигатель.

— Знаете вы, хоть кого сейчас видели? — тронув Додж с места, спросил капитан у смирно сидящих миномётчиков. — Это же самый гениальный танковый конструктор, Михаил Ильич Кошкин, который разработал танк Т-34. А теперь ещё и его развитие, будущий танк Победы Т-44. Ну, держитесь фрицы! Когда ваши бригады пойдут в бой с этими танками, нас фрицам уж точно не остановить будет!