В тени Алтополиса

- Ты бы отстал от парня, Ерёмушка, - с пугающей лаской в голосе сказал один из мастеровых. Тот самый, что сватал к своей дочери. – Он чумазый, и я чумазый, и остальные чумазые - один ты у нас красивым да чистеньким ходишь, потому что ни хрена не делаешь. Целыми днями штаны в столовой просиживаешь и клиенткам глазки строишь.

- Ничё я не строю.

- А если ничё, где двухсот пятнадцатые? Прошлые выходные кто обещался сделать? Или у нас без пиздюлей как без пряников?

- Сделаю, раз обещал.

- Ты уж сделай, Ерёмушка - расстарайся… Если к завтрашнему утру колес не будет, сам с Никанорычем будешь разговор держать и объясняться, почему товар к сроку не готов.

До чего же приятно было наблюдать, как чистенький Еремей возился со станком и тягал тяжеленые шины - в одиночку, потому как остальные не спешили на выручку, а самому позвать гордость не позволяла.

Близилось лето и работы в мастерской заметно прибавилось. Машины не помещались в боксах, поэтому их были вынуждены оставлять во внутреннем дворике под присмотром Лукича. Про игру в карты сразу забылось - народ спал на рабочих местах, получая двойную зарплату, а меня наконец-то допустили до серьезной работы, позволив компоновать мелкие детали.

- Когда аврал схлынет, займусь твоим обучением, - пообещал Мартьян. – Парень ты вроде рукастый, начнешь фары собирать и проводку по схеме тянуть, а дальше посмотрим.

Увы, планам механика не суждено было сбыться. На следующий день про меня вспомнил Лукич. Сказал, чтобы больше фигней не страдал, и возвращался к основной работе.

Получается, следить и собирать сплетни – это нормально, а возиться с гаечным ключом – фигня? От подобной несправедливости стало обидно. Да и не хотел я возвращаться к прежнему занятию, особенно когда появилась хорошая работа.

За помощью решил обратиться к дядьке Степану, которого теперь величал по-взрослому Степан Никанорычем. Тот сидел в своем кабинете, привычно обложившись бумажками. В углу стола стоял забытый чай, а по тарелке с печеньем ползала муха.

- А-а… Алексей Батькович, - протянул он, оторвав голову от бумаг. Смахнул надоедливое насекомое и уставился на меня красными от недосыпа глазами. – С чем пожаловали?

- Проситься хочу к вам на постоянку.

Степан Никанорович просьбе не удивился. Он словно ожидал подобного развития событий, поэтому закивал головой. Дескать, понимаю вас, понимаю, но увы, ничем помочь не могу.

- Возьмете? – повторил я дрогнувшим голосом.

- Эх, будь моя воля, давно бы в зарплатной ведомости прописал.

- Так в чем дело? Вы же здесь главный?

- И поглавнее найдутся, - дядька Степан невесело усмехнулся. – Или думаешь, я сам себя в кресло усадил? Или наш директор, который только и знает, что бумажки подписывает? Не-е, парень… и ты, и я, и даже Лукич – все мы люди подневольные. Куда пошлют, там и работаем. Я вот всю жизнь сельским хозяйством занимался. Тонны урожая по осени собирал, половину губернии зерном обеспечивал, и что теперь?

Степану Никаноровичу стоило больших усилий, чтобы сдержаться и не выпустить на волю пару крепких ругательств. Он это мог - и в хвост, и в гриву, и поперек, но вместо этого вытянул руки.

- Видишь мозоли? Я сызмальства к труду привычный - заснуть не могу, ежели не поработаю. Нормально так, по-мужицки, а не эти чертовы бумажки перебирать, - ладони тяжело опустились, из-за чего оставленная в стакане ложка жалобно звякнула. – Иди уже парень – занимайся, чем поручено.

Не ожидал я от Степана Никаноровича подобной исповеди. Видать и вправду допекло, раз взялся откровенничать. А может в жаре дело? С приходом июня духота в автомастерской стала невыносимой. Кондиционеры не справлялись, гоняя теплый воздух по трубам. Покрытый липким потом народ злился, собачился по пустякам. И клиент нервный пошел – каждому требовалось посмотреть, да починить срочно. А как чинить, когда на улице жара, в помещении жара, а от раскаленного капота автомобиля и вовсе веет адским пеклом.

Я спустился вниз и привычным маршрутом направился в сторону раздевалки. Мастерская жила несмотря на кажущееся безлюдье. Постукивала и жужжала на разные голоса. За четыре месяца я настолько проникся местным бытом, что теперь с уверенностью мог сказать, кто и где находится, и чьи это ноги из-под кузова торчат.

Прошел мимо подъемника, который поручили отдраить в первый же день работы. Грязь настолько плотно въелась в поверхность, что пришлось оттирать с помощью едкой химии. Этот запах потом еще долго мерещился.

Ага, а вот и любимец всей мастерской – красный Родстер, пригнанный аж с берегов Туманного Альбиона. Одноглазый, правда… На прошлой неделе я поставил ему левую фару, а сладить правую не успел. Теперь черный провал таращился в осуждении. Ну прости приятель, не моя вина.

Возле красных ящиков, прозванных «Бермудами», свернул направо. Почему Бермуды? Да потому что вечно возле них все терялось. Сколько болтов, сколько винтиков и гаек удалось извлечь из-под днища вместе с кучей мусора и остатками паутины. Даже кусок заплесневелого бутерброда нашелся.

С каждым уголком мастерской была связана своя история, и теперь я прощался... Постоял пару минут, вглядываясь в знакомый до боли ландшафт. Вздохнул и толкнул дверь раздевалки, пропахшей крепким мужским потом. Вдоль стены выстроились узкие шкафчики. Я подошел к своему и в последний раз открыл дверцу. Аккуратной стопкой сложил одежду. Помнится, долго Алексею Батьковичу подбирали рабочий комбинезон. В итоге нашли пошитый на какого-то коротышку: низенького, но чрезмерно широкого. Одежда болталась на мне, что автомобильный чехол. Пришлось местной мастерице заниматься ушивкой.

Ладонь помимо воли прошлась по складкам грубой ткани. Хороший материал – крепкий, не порвался ни разу. Мне обещали сделать нашивку с фамилией на правую сторону груди, чтобы было как у остальных. Да чего уж теперь...

Мартьяна я нашел на выходе. Тот разложил на столе недавно поступивший товар и теперь сверялся с накладной, всё-ли по списку. Заметив меня, отложил в сторону бумажки и молча принял протянутые ключи. Он не стал интересоваться, чем закончился разговор с начальником: может знал заранее, а может прочитал ответ на моем лице.

- Комбинезон постирал, в шкафчике оставил и это… я там отражатель почистил. Осталось только прокладку ободка заменить и можно собирать корпус.

- Принято, - Мартьян протянул руку и крепко пожал мою ладонь. - Будь здоров, Алексей Батькович, и не печалься понапрасну. Ты к нам еще вернешься.

- Степан Никонорыч так сказал? - спросил я с внезапно вспыхнувшей надеждой.

- Нет, моя чуйка - надежная, как немецкий подшипник.

Увы, подшипники фирмы Отто, хоть и отличались повышенной надежность, но все же иногда ломались. В мастерскую я больше не вернулся: ни в этом году, ни в следующем, ни в каком-либо другом.