В тени Алтополиса
![В тени Алтополиса](/uploads/covers/2023-09-21/v-teni-altopolisa-201.jpg-205x.webp)
- Автор: Артем Углов
- Жанр: Альтернативная история
Читать книгу "В тени Алтополиса"
- Меченый? – догадался одновременно со мною Гамаш.
- Ага, обнаружились в его крови маркеры. Родители заключили договор на обучение, отправив отпрыска в Академию. Почитай, полгода в поселке не появлялся и тут нарисовался с барышней под ручку.
- Сдается мне, что барышня непростая, - задумчиво произнес Гамахен. – Если друг твой меченый, то и подруга с талантом. Причем не первый год, раз успела способности до такой степени развить.
- А может это Гринька был?
Губы Гамахена искривились в презрительной улыбке.
- Ты рожу своего приятеля видел? Его великих способностей хватило разве что сдержаться и не напрудить в портки.
Сделанное замечание развеселило пацанов: Тоша громко заржал, Малюта заухал филином и тут же поморщился, вспомнив про алый пельмень. Даже мне не удалось сдержаться от смеха. И зря, потому как Гамахен моментально все испортил.
- Я бы на твоем месте не радовался.
- Чего это?
- А того! Или надеешься на забывчивость бывшего дружбана? Будь уверен, прямо сейчас Гринька сидит в отделении и строчит заяву по факту нападения. И подружка его тоже.
- Подумаешь.
- Подумаешь, - передразнил Гамаш. – Думать прежде нужно было, до того как на человека князя с кулаками кинулся. Чего смотришь? Да, человека князя или первогильдейского купца, или того хуже - корпорации… Это полгода назад он был никем – очередным прыщиком из трущоб, а теперь студент одной из самых престижных Академий. В него столько бабок вбухано, что только за одно это из-под земли достанут и голову оторвут.
- Красильницкое своих не отдаст, - неожиданно вступился за меня Малюта. И даже набычился, готовый ринуться в драку. Только красный пельмень заместо уха портил картину.
Гамахен фыркнул в ответ, дескать о чем с вами дураками разговаривать, ежели в простых вещах не понимаете. И тогда не выдержал Тоша:
- Гамаш, ты вроде пацан башковитый, но иногда такое ляпнешь. Это же Чижик, где его искать станут, по какому-такому адресу?
- Найдут, кого спросить.
- Кого? – не унимался Тоша. – Искать беспризорника в трущобах все равно, что искать конкретную блоху у бездномного пса. Глянь на него – мелкий… чумазый…. И такими мелкими и чумазыми почитай вся Центровая забита. Бегают друг на дружку похожие, как две капли воды.
- Но мы-то знаем.
- Кто мы? – удивился Тоша. – Лично я про Чижика не в курсе, и Малюта слыхом не слыхивал, и тебя если спросят, ответить не сможешь.
На счет последнего я был не уверен. Имелась в Гамахене гнильца, которую безошибочно научился определять в людях. Червоточина, делающая человека слабым, что трухлявый ствол дерева. На такого чутка надавишь и поплывет. Не было в нем пацанского стержня, как не было и в Гриньке. Только у последнего все напоказ выставлено, а у этого хватало ума маскироваться под «своего в доску» парня. Вот и сейчас Гамаш задорно улыбнулся и произнес:
- Пускай только сунутся.
Хотя в глазах читалось совсем иное.
Тем же вечером состоялась неприятная беседа с Лукичом. Тогда же впервые услыхал, как бобыль матерится.
- Ты бл..ть, не можешь без приключений?
Ну и что на это ответить? Что по-другому в трущобах не бывает? В месте, где жизнь бьет ключом, и где ни дня без происшествий? Лукич это и сам понимал, а потому вздохнув, вынес свой вердикт:
- То, что не стал случившееся утаивать - молодец, видать пошла моя наука впрок. А вот то, что на ровном месте проблему создал… посидишь неделю дома – подождёшь, пока пыль уляжется.
- Лука Лукич, - взвыл я от тоски. Оказаться запертым в четырех стенах, когда на улице солнце светит, а пацаны чуть ли не каждый день ходят на озеро купаться? Уже через неделю вода в Орловском станет теплой и грязной, как лужа в подворотне, да и ко всему прочему цвести начнет.
Принялся просить, но Лукич был неумолим: сказано в доме и точка.
Так началось мучительное семидневное заключение. Сначала я соорудил из обмылка и обломков веника кораблик. Запустил в наполненную до краев раковину и долго смотрел, как тот качается на волнах. Затем взялся за пухлые Ведомости и принялся листать в поисках интересных фотографий. Может хоть крейсер на стапелях закрасуется или того лучше - новая модель Руссо-Балт. Увы, на первом же снимке оказался солидный дядька с бакенбардами. Физиономия простоватая, а гонору-то гонору… Словно не сенатор, а великий князь.
На следующей фотографии была запечатлена масса народу, высыпавшего на улицу, словно горох. Выпускники Царского лицея… И кому про них интересно читать? Как и про прения в Думе, длившиеся вот уже второй месяц. Инициативная группа предложила сократить рабочий день с одиннадцати часов до десяти с непременным сохранением заработной платы. Ага, держите карман шире. Кто же на такую глупость подпишется: господин Манташев – известный нефтяной магнат или может Волобуйский - владелец множества швейных фабрик, печально известных на всю Империю своими переработками. Ну вот примут они этот закон и что - мир изменится? Да любого мастерового, вздумавшего потребовать соблюдения трудовых прав, завтра же выкинут на улицу. А ежели вздумает протестовать или того хуже - стачку устраивать, мигом в социалисты запишут и сопроводят под белы рученьки в третье жандармское отделение. И ладно, если штамп о неблагонадежности в личные документы поставят. С такой отметкой простому народу худо-бедно живется. Куда хуже будут обстоять дела, ежели в революционеры запишут. Тогда две дороги останутся: в тюрьму и в Сибирь на каторгу, валить деревья под новую ветку железных дорог.
Я пролистал газету до конца, но так и не отыскав ничего интересного, принялся ловить насекомых. За этим занятием меня и застал Лукич. Наметанным глазом пробежался по обстановке на кухне, задержался на спичечном коробке с жужжащей внутри мухой и наконец остановился на лежащей в углу газете.
- Читал?
- Читал, - неохотно признался я.
- О чем пишут?
- О ерунде всякой.
- А если подробнее?
- О пожаре в Тифлисе, об уменьшении рабочего дня.
Кажется, мне впервые удалось удивить хозяина дома. Он подошел к столу и принялся листать газету.
- Действительно, пожар… И сколько народу сгорело?
- Да кто же их считать станет – бедняков? Это же не графские владения полыхнули, а деревянные постройки под мостом.
Я думал, на этом с расспросами будет покончено, но ошибся.
- Ну-ка подойди сюда.
В груди заныло от нехорошего предчувствия. Тело еще помнило прошлую науку, когда после сильного удара не было возможности вздохнуть. И синяк сходил целый месяц. Не хочу!
Ноги шагнули назад, и я сам не понял, как оказался зажатым в углу. Ровнехонько под потемневшей от времени образком.
Лукич на это ухмыльнулся.
- Не боись, малой… никто тебя бить не собирается.
И я как-то сразу поверил. Не тот Лукич человек, чтобы понапрасну словами разбрасываться. Сказал – не ударит, значит так оно и будет.
Бобыль дождался, когда подойду к столу и раскрыл передо мною газету. Ткнул пальцем в первую попавшуюся строку и велел:
- Читай вслух!
- Значица… государственной службой изготовлены новые марки. Как почтовые, так и гербовые образцы имеют красивый худос… худосжественный рисунок женской головы, олицетворяющей Россию. Первая партия поступила в продажу в мае сего года в почтовые отделения Санкт-Петербурга.
- Достаточно, - остановил меня Лукич, – вижу, что грамоте обучен… Кто натаскал?
- Так это, бабушка Лизавета. Ей вечерами все равно делать было нечего, вот и учила складывать по слогам.
Бобыль неожиданно заинтересовался моим прошлым. Принялся расспрашивать о родителях и с кем жил до того, как на улице оказался. Слушал внимательно, хотя не было в моем рассказе ничего интересного, подобных историй сотни, если не тысячи на каждый район трущоб. Иначе откуда взяться такому количеству беспризорников? У одних родители умерли, а ближайших родственников не оказалось или оказались такие, что лучше бы и вовсе не было. У других батя запил, да принялся лупцевать. У третьих дом вроде как был, и вроде как не было. Предкам настолько было плевать на родное чадо, что росло то подобно сорной траве.
- Значит и писать умеешь? – удивился Лукич, когда речь зашла об уроках.
Пришлось признаться, что вывожу закорючки в блокноте. Чистописью сие творение назвать было сложно, уж больно кривым и убогим выходил результат. Да и буквы забывались без практики. Однажды долго не мог вспомнить, как заглавная «Д» пишется. Куда хвостик загинать, в какую сторону.
Лукич аж крякнул, когда увидел результат. Я думал - заругает, как это делала бабушка Лизавета, вечно недовольная моей мазней, но вышло с точностью наоборот.
- Еще и прописными, - удивился он, кажется, второй раз на моей памяти. – По каким учебникам обучался?
- Так не было их.
- Даже азбуки?
- Заместо неё имелись церковные писания: «Житие святого великомученика и целителя Пантелеймона» в третьем синодальном издании, «Духовные наставления отца Серафима», и «Молитвы православных старцев на всяку потребу души». Бабушка Лизавета была человеком набожным, у неё одних только Библий имелось семь штук.
Лукич на это ничего не сказал. Допил остывшего чаю, взял картуз и вышел на улицу. Вернулся под вечер с тяжелой связкой книг. Водрузил их на стол и прихлопнув сверху ладонью, произнес:
- Это тебе. Будет чем заняться в свободное время.
Я подобному подарку не обрадовался. Не то чтобы, не любил читать. Просто кому захочется маяться в четырех стенах, когда на улице лето. Пацаны гоняют по улице в казаков, а ты как дурак сидишь с книжкой. Бабушка Лизавета чуть ли не силой заставляла зубрить молитвы и тексты святых старцев. Читать об их многочисленных подвигах... И ладно были бы они ратными, как богатырей русских, кои одним ударом могли десятерых половцев положить. Так нет же, один постился в пещере, другой дикого медведя сумел приручить, третьему птицы еду в клюве приносили. Само по себе чудно, но дух не захватывало.
Каково же было мое удивление, когда открыв первую из принесенных книг, прочитал название «Пятнадцатилетний капитан». Разве в таком возрасте дают воинские звания? Это же почти как мне, всего лишь на пару годков старше.
Забравшись с ногами в кресло, я просидел до позднего вечера. Раньше делал специальные закладки, обращая внимание на то, сколько страниц прочитал и сколько еще осталось. А тут листал и даже не задумывался, полностью погрузившись в новый мир, где был подлец Негоро, подложивший под компас брусок и где был храбрый моряк по имени Дик Сэнд. Мне очень хотелось узнать, чем же закончатся приключения юного капитана: сумеет он вывести на чистую воду предателя и спасти остальных, но тут вернулся Лукич и все испортил.
- Будешь писать по странице в день, - произнес он голосом, не требующим возражений. Положил на стол ученические тетрадки, похожие на те, которыми пользовались в церковно-приходской школе.
- С чего писать-то?
Недолго думая, Лукич достал из стопки первую попавшуюся книгу.
- Вот с неё и пиши!
Это оказались «Приключения Тома Сойера», описывающие жизнь на редкость пронырливого паренька из имперской столицы. Я аж обмер, когда прочитал строчку о жителях убогого городишки Санкт-Петербурга. Да что этот писателишка себе позволяет? Назвать одно из самых величественных мест мира жалким? Совсем они обнаглели в этих Северо-Американских штатах.