К чему снится Император?

Глава 21

Реакция на тверские события последовала незамедлительно. Все авторы документа, требовавшего созыва Земского собора, были арестованы. После следствия они были преданы суду Сената и приговорены к заключению в тюрьме на срок 2 года, а также к лишению дворянского достоинства.

Надо сказать, что по существующей практике, представителей лучшего сословия государства, могли легко освободить от всякого наказания по представлению высших чинов Российской империи. В принципе, дело к этому, как обычно, и шло. Их освобождение и прощение было согласовано ещё до начала процесса на высоком уровне. Петербургский генерал-губернатор Смординов отдал приказ на освобождение тверских дворян под собственное поручительство. Но тут что-то пошло не так…

Буквально через считаные часы после подачи данного постановления, генерал-губернатор был арестован и помещён в Петропавловскую крепость. В течение же следующих нескольких дней всё высшее общество оказалось в состоянии, близком к ужасу. Суд Сената, вынесший приговор был расформирован, а сами тверские арестанты расстреляны. Данная реакция самодержавия была настолько нетипичной, что шок был полным. Такое отношение к дворянскому сословию было ранее немыслимым, а жестокость действий императора казалась чрезвычайной. Сам же Александр прекрасно осознавал необходимость подобного ответа. Одно дело, когда оппозиция желает реформ и улучшения своего положения, а совсем другое — это требование смены существующего строя. Мягкая реакция на подобные шаги может привести к настоящей катастрофе.

После такого удара первое сословие затихло, но так сразу не сдалось. Буквально через пару месяцев один из вождей дворянской оппозиции Безобразов, внезапно предложил московскому дворянскому собранию предоставить просьбу к государю «отказаться в пользу сына» от престола. Фактически здесь не содержалось требования смены политического режима, а поэтому, казалось бы, нет видимого нарушения закона. Тем не менее даже подготовленное недовольное высшее сословие Москвы осторожно проголосовало 183 против, а 165 — за. Император, к ужасу дворян, приказал арестовать всех 165, лишить их достоинства и конфисковать всё имущество. Суд, к удивлению, прогрессивного общества проводил государь лично. Все проголосовавшие за предложение императору отказаться от престола, были казнены в короткий срок. Такого количества приговорённых к смерти дворян не было никогда, — даже после масштабного декабристского восстания их было всего 36. Тут же приговорённых стало почти в 5 раз больше, причём наказаны они были из-за подписи на противогосударственном документе.

Власть начала внушать страх. За кажущейся покладистостью Александра, его личными переговорами с сословиями, вдруг стала видна беспощадность. Никакого сочувствия, снисхождения, учитывания прежних заслуг, — ничего. Сочетание мягкости и одновременно безжалостности порождал какой-то безумный страх. Высшее сословие внезапно осознало, что их жизнь может перестать стоить и ломаного гроша, как только они заговорят о смене политической власти.

В этих обстоятельствах немногочисленная оставшаяся (большинство стало максимально лояльным) дворянская оппозиция разделилась: одна часть перешла к критике невластных отношений в обществе, а другая — соединилась с радикалами.

Ярким представителем первой части оппозиции стал Л. Толстой, распространявший своеобразные идеи духовного социализма. Его учение в отличие марксизма основывалось на христианстве, а главная особенность заключалась в категорическом отрицании насилия. Писатель говорил о необходимости «мирной, трудолюбивой земледельческой жизни», «освобождении от всякой человеческой власти», «самоотречении, смирении и любви ко всем людям и ко всем существам». III Отделение при обыске в его доме смогло обнаружить портфель с письмами и фотографиями Герцена. Удивительно, но Толстой обладал настолько большим самомнением, что отправил после этого жалобу самому императору, на якобы произвол жандармов. В ответ на это государь лишь выплатил премию сотрудникам III Отделения, серьёзно же наказывать писателя не стал. Действия последнего имели больше антирелигиозный характер, — Толстой яростно критиковал православие, а его же социализм имел по большей части умозрительный, беззубый характер, не призывавший к свержению строя. Тем не менее за писателем был установлен надзор полиции, а сам он выплатил внушительный штраф.

Вторая часть дворянского общества была уже опаснее. Так, неутомимый революционер Михаил Бакунин смог бежать из Сибири и присоединиться в Лондоне к Герцену. Добавлялось к этому и разночинско-студенческое движение, которое стало высказывать уже крайне радикальные взгляды.

Надо сказать, что именно в это время в стране обострилась интеллектуальная борьба. Общество ознакомилось с учебниками государя и пыталось их переварить. Большая часть населения согласилась к мыслями императора о необходимости формирования гражданского общества в стране, получении каждым качественного образования, а не грубых радикальных попыток изменения политической жизни. Александр выдвигал государственную идеологию просвещённого консерватизма. Он говорил о необходимости сохранения национальных традиций и устоев жизни, развития образования и технологий в государстве. Предлагалось поступательное движение общества без всяких катаклизмов и потрясений. Книги императора вызвали ярость революционеров. В ответ на критику их взглядов они назвали материал учебников грязной пропагандой и клеветой. Надо сказать, что Александр разворошил прямо-таки настоящее осиное гнездо. В вузах при обсуждении его философии, студенты доходили до мордобоя прямо в стенах аудиторий. Несмотря на всю интеллектуальную мощь новых учебников, часть общества оказалась к ним глуха. После начавшихся изменений в стране, революционное движение так просто было не остановить. Это желание быстрых перемен неожиданно привело к волне прокламаций (агитационных листовок).

Ежедневно в домах раздавались звонки и некие люди (иногда и знакомые) стали совать прислуге или хозяевам в руки пачки листков. После встреч в клубах, собраниях, владельцы верхней одежды с удивлением обнаруживали у себя в карманах прокламации. Их распространяли повсюду, — на афишах, стенах концертного зала, в театре и даже просто на улицах.

Масштабы этого явления оказались крайне велики, а полицейская власть, не имевшая опыта борьбы с подобным, поначалу просто растерялась. На образованном государем Совете Безопасности Александр зачитал вслух, принесённую Шуваловым антиправительственную листовку под названием «К молодому поколению»: «…Правительство наше, вероятно, не догадывается, что, положив конец помещичьему праву, оно подкосило собственную императорскую власть…если царь не пойдёт на уступки, если вспыхнет общее восстание, недовольные…придут к крайним требованиям…»

— Что думаете господа, насчёт содержания данной прокламации? — спросил император.

— Начать надо с того, почему полиция не смогла остановить распространение этих зловредных листовок, — высказался Шувалов.

— Проблема такая у Министерства внутренних дел присутствует. Мы это не скрываем. Дело в том, что как задержишь одного разносчика, то он сразу ссылается, что ему её только что передал неизвестный. На данный момент после прямого дворянского бунта оппозиционеры перешли к совершенно анонимной тактике. Сейчас нет законов, которые бы позволили сразу привлечь к ответственности за раздачу листовок. Необходимо искать концы, — тех, кто является авторами подобной пакости и тут дело за вами, Пётр Андреевич, — вернул подачу Валуев.

— Хватит, господа. Меня не устраивает это перекладывание ответственности. Вы должны были давно меня понять, — я никогда не ищу крайних. Мне нужна просто работа и результат. На данный момент я спрашиваю вашего мнения о тексте листовки.

— А что текст-то? Радикалы стали выступать с открытыми требованиями общественного переустройства, видать все же европейские порядки им покоя не дают. — предположил шеф III Отделения.

— Если бы так…Но я заметил, что содержание этих прокламаций в последнее время опасно изменилось. Вот, к примеру, текст следующей: «…Мы народ запоздалый, и в этом наше спасение. Мы должны благословлять судьбу, что не жили жизнью Европы. Её несчастия, её безвыходное положение — урок для нас. Мы не хотим её пролетариата, её аристократизма, её государственного начала и её императорской власти» — уточнил Александр.

— Что насчёт данной листовки…У III Отделения есть мнение, что её автором является публицист Николай Шелгунов. За ним уже установлена слежка. А так, вы правы государь, тон прокламаций становится радикальнее. Судя по всему, после вашей сильной критики относительно европейских порядков, революционеры решили сразу перейти к бунту, а не пытаться построить нечто похожее на западный вариант, — сказал Шувалов.

— Проблема ещё и в том, что распространяется эта зараза стремительно. Неграмотный народ хочет всё быстро и сразу. Ему просто говорят, что царь и буржуи виноваты, — они и верят. Думают, революция будет и всё сразу наладится. Ещё и распространителей этих листовок вдруг стали считать героями. Полиция же, получается словно борется против народа, — отметил Валуев.

— Значит так, господа. Полагаю, нам надо перехватывать инициативу. Если мы будем сидеть на месте, то нас просто сожрут. Сейчас эти прокламации у всех на устах, — бороться с ними необходимо, но вылавливать поодиночке революционеров дело не особо перспективное. В ближайшее время я подготовлю новые законы, которые на время уберут с поля интереса населения эти прокламации. Гарантирую, что распространение данных пасквилей упадёт в разы. В это время вам надо будет подчищать концы: 1. Если прокламация будет обнаружена, то человек должен сдать того, кто её передал, либо пусть платит большой штраф. Отговорка на то, что её подсунули, — не должна фигурировать. Соответствующий указ будет принят в ближайшее время. Ответственный за выполнение будет министр внутренних дел. 2. Всех обнаруженных авторов прокламаций тайно ликвидировать. Их арест и задержание может сделать данных субъектов героями. Ответственным будет Шувалов. Вопросы?

— Государь, я не ослышался. Ликвидировать? — удивлённо спросил Шувалов.

— У вас с этим проблемы Пётр Андреевич?

— Но мы так никогда не делали. Обычно задерживали, но чтобы просто убивать…

— Политика — это грязное дело, господа. Придётся замараться, — твёрдо сказал Александр. — Если мы будем действовать только в правовом поле, то нас сожрут. Подготовьте команду исполнителей на постоянной основе. Полагаю, что действовать придётся неоднократно. Для сохранения порядка, тем не менее, — требую согласования со мной каждой кандидатуры на ликвидацию. Без моего самодержавного одобрения данные действия недопустимы и будут караться.

Буквально менее чем через месяц после данного совещания Россия вновь вздрогнула…Во всех официальных газетах были опубликованы новые законы и речь к ним самого государя: «В последние месяцы страна испытала серьёзные потрясения. Бунтовщики прямо и скрыто пытались расшатать общественный порядок, в качестве предлога указывая на существующие видимые проблемы в стране. Государство стремится решать эти вопросы и всегда учитывает интересы простых людей. Отступники из числа дворянского сословия предлагали созвать Земский собор и передать власть другому члену императорской фамилии. Зачем они это делали? Не для улучшения жизни народа, а лишь для незаконного захвата власти. Своим самодержавным велением я исполню желания вольнодумцев о независимости суда и разрешения антагонизма между сословиями. Вы увидите, что нет необходимости бороться с самодержавием, ибо оно само настроено дать населению лучшее, что может только быть».