Олигарх 2

Адмирал и крестный на деле показали своё искусство мореплавателей и капитанов, а умело подобранная команда действовала быстро, хладнокровно и самое главное грамотно.

Мне не без труда, но удалось добраться до капитанского мостика. Если бы не штормовые леера и страховочный трос, то наверняка не удалось бы сделать даже малюсенького шага..

Конечно мне на мостике делать нечего. Но я собираюсь много плавать и надо учиться, полноценным капитаном я конечно не стану, но элементарные навыки должны быть и простое нахождение на мостике и верхней палубе один из первых.

В Джузеппе сразу был виден бывалый человек, Петр к моему удивлению то же действует умело, во время прошлого путешествия через Атлантику он похоже сумел приобрести некоторый навык, которые он закрепил в предыдущие шторма, когда мы шли к Криту. Они правда были на фоне происходящего детским лепетом.

Я судя по всему оказался не полным лохом и промокший до нитки, с дрожащими от напряжения руками и ногами, сумел добраться до мостика.

Мое появление, несмотря на ситуацию, крестный встретил иронично-одобрительной улыбкой, а адмирал молча показал поднятый вверх большой палец сжатого кулака.

Показав на бушующую сзади бурю, крестный прокричал мне.

— Там действительно кошмар, никакое судно не уцелеет. Но нам, я думаю, удастся уйти от этого шторма. Нас зацепило краешком и надеюсь скоро это кончится.

Я покачал головой, а в голове мелькнуло: «Если это краешком, то что тогда творит там?». Адмирал понял мою мысль и грустно улыбнулся.

— Этого Алекс никто не знает, я по крайней мере не знаю таких, кто сумел оттуда выбраться. Серж, — адмирал показал на крестного, — осторожничает, а я уверен, что к полудню всё стихнет, для нас разумеется.

К полудню, это значит еще часа три-четыре, сейчас где-то около девяти. Еще три часа такого шторма то же не зер гут, но это хотя бы не сутки, а то и больше.

Оптимизм адмирала оказался обоснованным, шторм оставил нас в покое правда не в полдень, а немного попозже, но к вечеру море успокоилось совершенно, сохранился попутный ветер и мы продолжили свой путь.

Отделались мы легким испугом, да несколькими синяками и шишками. Наш корабль показал себя блестяще, особенно крестный был доволен как «Сарагоса» слушается руля. Рангоут, такелаж и паруса шторм естественно потрепал, особенно досталось фок-матче, её мы, придя в Геную, конечно заменим. А корпус судна выше всех похвал, нигде даже не капнуло.

Когда наконец небо очистилось небо и появились светила, дающие возможность определить наши координаты, капитан Берсеньев сразу же это сделал и произведя вычисления не смог сдержать своего удивления.

— Поразительно, господа. Если бы кто нибудь еще три дня назад сказал мне, что такое возможно я счел бы его лгуном. Но мы, господа, за полтора суток прошли больше шестиста миль и находимся сейчас на траверсе острова Пантеллерия, в двадцати милях севернее. Мальта далеко за кормой, до неё больше ста тридцати миль, до Туниса и Сицилии по сорок пять, а до Генуи не больше пятиста сорока.

До Генуи мы шли не полных четыре дня, а всего от берегов Крита мы уложились в рекордно короткий срок — шестеро суток. Все наши страдальцы пришли в себя и даже набрались сил. Николай тоже пошел на поправку. Рана стала заживать. Он повеселел и стал у меня расспрашивать о подробностях нашего жития-бытия.

Никаких серьёзных разговоров я не с кем не вел. Все было решено отложить на потом, после возвращения. Джузеппе и Паскуале под руководством Петра аккуратно присматривали за нашими гостями, особенно греками.

Адмирал в походе очень переменился, он просто светился от счастья. Когда мы прошли Корсику у нас состоялся интересный разговор.

— Алексей, — к концу похода адмирал полностью перешел в общении с нами на русский и это у него вполне получалось, только иногда некоторые слова произносились им так комично, что вызывали смех или в крайнем случае улыбку, он на это не обижался, всегда переспрашивал и иногда смеялся сам над собой, — какие у вас планы на это великолепное судно?

— Пока никаких. А у вас есть предложение? — я об этом совершенно не думал. Вся эта история почему-то опустошила меня, после шторма самочувствие было отвратительным, очень болела рука и начала ныть рана, полученная в поединке с Белинским.

— Есть. Я знаю, вы скептически относитесь к парусным кораблям и считаете, что их век заканчивается. С этим не поспоришь, но этот корабль просто великолепен и я хотел бы походить на нем. Как вы смотрите на то, что я поступлю к вам на службу в качестве капитана «Сарагосы»? Я думаю вы найдете для неё применение.

— А что на это скажет ваша жена? — предложение было настолько неожиданным, что я даже растерялся.

— Открою вам большой секрет, наняться к вам это её идея. Правда она имела в виду ваш следующий пароход, женская интуиция подсказывает ей, что их у вас будет много. И она хочет ходить со мной вместе.

Я представил себе картину, теща с адмиралом на капитанском мостике и рассмеялся.

— А вы знаете, господин адмирал, я приму ваше предложение.