Олигарх 2

Если бы я не знал исход Наваринского сражения, сумел бы я срубить такие бабки? А давать ценные советы направо и налево и находить безошибочные инженерные решения, «придумать» конструкцию чугунных радиаторов? Делать безошибочные вложения в ценные бумаги? С одного взгляда оценить новые американские винтовки и непонятую современниками систему Фергюсона? Или проект синьора Антонио?

Как был Матвей армейским лекарем, так им и остался бы. Конечно по службе он продвинулся бы. Есть еще дивизионные, корпусные, армейские лекари. Но сейчас он живет на законных основаниях в княжеских хоромах, денег не считает, везде перед ним открывают двери и низко кланяются. А царские сановники на совещания приглашают и внимательно слушают, а тут еще и мировые открытия предлагают сделать.

Надо быть полным дураком, что бы хвост распушать.

У меня правда мелькнула мысль, а не заняться ли этим самому, но я её быстро задвинул. Университет я конечно кончил, но диплом все-таки лекарский нужен, а тут его за полгода все равно не получишь и светилом не станешь, а холера уже придет, думаю это будет не позже августа-сентября.

И тут меня в постели чуть ли не в буквальном смысле подбросило. Говоря про лечение, я совершенно забыл про марганцовку. Ведь надо же четко определиться будет ли от неё толк. А я даже толком не знаю как она сейчас называется.

Хотя стоп, знаю, «пурпупное масло», не помню где и от кого я это слышал.

Я вскочил и начал лихорадочно листать свою записную книжку. Почти сразу после попадания у меня появилась записная книжка, с которой я никогда не расставался. Это была на самом деле хорошо сшитая тетрадь формата А5, из самой качественной бумаги для письма в красивом кожаном переплете.

С ней я никогда не расставался. Одно из достоинств одежды 19-ого века наличие огромных карманов, которые совершенно не видны. Конечно в какой-нибудь щегольской одежде лондонских или парижских модников их нет, но я же не щеголь, а серьезный взрослый мужчина, у которого постоянно при себе не только большая записная книжка, но и клинок в виде трости и пистолет.

Со своей записной книжкой я никогда не расставался, лишь иногда она была на хранении у кого-нибудь из камердинеров, почти всегда это был Петр и он был в паре шагов от меня.

Ночью книжка всегда лежала или на ночном столике или под подушкой вместе с пистолетом.

Соня когда увидела это в первый раз, то в буквальном смысле потеряла дар речи. Но потом вспомнила обстоятельства нашего знакомства и успокоилась или сделала вид, что успокоилась, а после истории с графом Белинским она как-то сказала, что теперь полностью меня понимает.

После минут двадцати лихорадочных поисков я нашел нужную запись. Её я сделал в Лондоне, в одной из тамошних химических лабораторий.

— Марганцовка — пурпурное масло, Иоганн Глаубер, 1659-ый год, Шееле и Ган — «минеральный хамелеон», 1774-ый год, — шепотом прочитал я.

Полистав, я нашел свою запись об активированном угле. Здесь всё проще, я примерно знаю как это делать и надо немного поднапрячься и вспомнить как мы это делали во время сборов после девятого класса.

Утром Матвей неожиданно для меня задержался, он был немного растерян и как никогда небрежно одет, а все пальцы были в плохо отмытых чернилах.

На мой немой вопрос шепотом ответила Анна.

— Я Матвея никогда таким не видела. Он от тебя пришел весь не свой. Поцеловал меня так нежно, как никогда не целовал, сказал, что очень любит меня, что у вас все замечательно, но ему надо немного поработать. После этого ушел в кабинет. Лакей принес ему штоф нашего хлебногоо вина с тонко-нарезанным свиным салом с луком и он два часа сидел что-то читал и писал. Утром опять подскочил и давай дальше писать. Рваной бумаги и сломанных перьев целая корзина, даже две расколотых чернильницы.

Завтрак прошел в полном молчании и как никогда быстро. Матвей встал из-за стола первым и обратился ко мне:

— Алексей, нам нужно срочно продолжить нашу беседу. И давай лучше это сделаем в моем кабинете.

Беспорядка с кабинете Матвея я не увидел, только на столе лежала стопка исписанных бумаг, корзина возле стола стола пустая, а две чернильницы были первозданно чистые.

В кабинете было проветренно и необычайно чисто.

— Я тут в черне набросал кое-что и еще раз прочитал всё что написал ты, собрал сам и бумаги полученные вчера от Бенкендорфа. Ты думаю тоже мало спал и я знаю, что ты сейчас мне скажешь, — Матвей наклонил голову немного на бок и хитро посмотрел на меня.

Я демонстративно изумленно поднял брови и смеясь спросил:

— И что я тебе сейчас должен сказать?

Доктор Бакатин поднял вверх правую руки и как бы дирижируя ей, медленно продекламировал:

— Матвей Иванович, мне нужен очень хороший химик, желательно гениальный и желательно ни один.

Наградите автора лайком и донатом: https://author.today/work/292576